Мятеж на окраине Галактики - Роман Злотников

Командира батареи Потомственного капитана Осадчего Олег уже видел — на построениях Батареи и на некоторых инструктажах. Но никогда еще он не был от него так близко. По тому, как отчаянно-надсадно подавали команду дневальные при появлении Капитана в расположении Батареи и как срывался с места сам Потомственный старшина, получив распоряжение этого в общем-то совсем еще молодого человека, у Олега сложилось впечатление, что Потомственный капитан относится к какому-то особому виду человеческих существ, которым изначально предопределено властвовать над остальными. И потому, когда они оказались перед узкой дверью, каждая плашка которой была тщательно подогнана одна к другой, его охватило благоговение. Сопровождавший его Рядовой остановился, еще раз окинул Олега придирчивым взглядом, а потом осторожно постучал.

— Войдите.

Рядовой машинально провел пальцами под ремнем, привычно разгладив мелкие складочки мундира, и буркнул:

— Войдешь сразу за мной, — и быстрым, но аккуратным движением распахнув дверь, шагнул, а скорее даже рухнул вперед, вскинув ногу почти до уровня пояса.

— Товарищ Потомственный капитан, Рядовой Крутин ваше приказание выполнил.

Олег, понимая, что, несмотря на некоторое знакомство со строевой подготовкой, до подобного совершенства ему еще далеко, постарался со всем возможным старанием изобразить нечто подобное. Хотя, судя по тени улыбки, мелькнувшей в серо-голубых глазах Потомственного капитана, его потуги пропали даром. Этого стоило ожидать. Большую часть времени, которое было ему отведено для изучения строевой подготовки, Олег провел либо на «адовой полосе», либо драя кухонные котлы. На лице капитана не дрогнул ни один мускул, значит, подобная неуклюжесть пока еще была приемлема. Он собрался с духом, задрал руку к виску и старательно выпалил:

— Товарищ Потомственный капитан, кандидат в Рядовые Рюрик по вашему приказанию прибыл.

Капитан молча кивнул и, переведя взгляд на Рядового, степенно произнес:

— Спасибо, Рядовой Крутин, можете быть свободны.

Тот молодцевато вскинул руку к головному убору, брякнул каблуками, гаркнул: «Есть!» и испарился. Капитан вновь перевел взгляд на Олега и несколько мгновений пристально рассматривал его худую, нескладную фигуру, а затем кивком указал на стоящий перед ним грубый деревянный табурет:

— Садитесь, Рюрик.

Олег послушно уронил на табурет свой сухопарый зад.

Комбатр сдвинул в сторону бумаги, изучением которых он был занят, и извлек из ящика стола вощеную дощечку зачетной карточки с инициалами Олега, выведенными вверху.

— Вы показали очень приличные результаты по физической подготовке. — Капитан сделал паузу, ожидая реакции, но Олег продолжал молча сидеть. По лицу Капитана пробежала тень. Местным этикетом предусматривалось, что, даже если заданный начальником вопрос чисто риторический, Рядовой обязан вскочить с табурета и, выкатив глаза, громко проорать: «Так точно!» или «Никак нет!!» Но этот только сидел и молча пялился на него. Впрочем, чего еще ожидать от человека, который в капонире без году неделя? Он еще раз окинул взглядом эту худую нескладную фигуру и мысленно скривился. Он с самого начала был против эксперимента с предоставлением статуса кандидата в Рядовые столь юному рекруту, но Старшина Пянко был настолько настырен, что дошел до самого Командира дивизиона. А Потомственный капитан был еще слишком молодым Комбатром, чтобы рискнуть вступить в конфронтацию с тандемом, состоящим из непосредственного начальника и собственного Старшины. И потом ему казалось, что этот эксперимент долго не продлится, поскольку тот, кто сейчас сидел перед ним, никак не производил впечатление будущего образцового Рядового. Потомственный капитан Осадчий был еще слишком молод, чтобы знать, что из тех, кого считают образцовыми Рядовыми, часто получаются старательные солдаты, но очень редко — настоящие бойцы.

Комбатр еще раз покосился на вощеную табличку. Бумага была в дефиците и использовалась только для самых важных документов, поэтому большая часть текущей документации в капонире велась на меловых досках либо на таких вот табличках. И судя по тому, что значилось на табличке, этот худосочный парнишка должен был бы иметь бицепс диаметром сантиметров тридцать. Впрочем, остальные результаты были не менее впечатляющими, а скорость реакции просто поразительная. Пожалуй, стоило подумать над тем, где этого парня лучше использовать. Капитан вновь поднял глаза и еле заметно сморщился. Где бы то ни было, только подальше от него самого. Если нечто подобное будет постоянно маячить перед глазами, впору потерять веру в Избранность и Цель. Капитан вздохнул, да бог с ним, сейчас перед Комбатром стояла более насущная задача.

— Скажите, кандидат в Рядовые Рюрик, вы имеете представление о том, что такое баскетбол?..

Олег покинул кабинет несколько ошарашенным. Такого поворота он не ожидал. Нет, жизнь в капонире положительно полна сюрпризов. Он знал о птичьих правах, на которых его оставили в капонире «Заячий бугор», и о том, что, скорее всего, его довольно скоро выпрут за ворота. И вот теперь у него внезапно появился шанс этого избежать. И из-за чего?! Из-за того, что сборная команда дивизиона проигрывала первенство капонира в какой-то игре, которая называлась странным словом «баскетбол». Положительно — эти люди не совсем нормальные. Но Олег совершенно не собирался упускать свалившийся на него шанс. Он знал, что должен остаться в капонире хотя бы до того момента, пока не поймет, на кой ляд ему это надо, и собирался сделать все, что для этого потребуется. И если для этого надо было научиться играть в баскетбол — значит, да здравствует баскетбол!

Следующие две недели прошли более-менее нормально. Он уже довольно сносно освоился со сложными правилами местного этикета, и потому «адова полоса» ему больше не выпадала. К тому же и в баскетболе начали появляться первые успехи. К его удивлению, игра ему очень понравилась, и он частенько оставался на площадке после тренировки, чтобы попрактиковаться в одиночестве. Тамаров тоже вроде бы попритих. Во всяком случае, у Олега сложилось такое впечатление. Но жизнь показала, что оно ошибочно.

Однажды вечером он возвращался с очередной тренировки. Капитан посещал тренировки довольно регулярно, но сегодня его не было, и потому все разошлись немного пораньше. А Олег задержался, решив поработать над трех-очковыми бросками. Это было единственное, что получалось у него лучше, чем у других. Когда он вышел из душа и двинулся по посыпанной песком дорожке в сторону летних казарм, представлявших собой большие палатки из грубого полотна, то не сразу заметил несколько темных фигур, поджидавших его в проходе между ружпарком и батарейной кладовой. Для охотника это было непростительно, но он за последнее время несколько расслабился. Резкий злорадный голос, раздавшийся почти над самым ухом, застал его врасплох.

— Куда торопишься, щенок?

Олег остановился. Говоривший был настроен на решительные действия. У Олега засосало под ложечкой. Только этого не хватало. Тамаров стоял, привалившись плечом к стене. За его спиной виднелись еще три массивные фигуры. Было заметно, что в намечаемом спектакле Тамаров отводил им роль зрителей, собираясь самостоятельно разобраться с сопляком, существование которого рядом с собой он воспринимал как личное оскорбление. Тамаров отделился от стены и, вытащив руки из карманов, картинно тряхнул кистями.

— Ну что, щеночек, штанишки обмочил? — Он ждал аккомпанемента в виде радостного ржания трех луженых глоток. Ржание не заставило себя ждать. Тамаров приосанился и продолжил: — Правильно боишься, сучонок, сейчас дядя Рядовой будет тебя учить. — Он шагнул вперед и схватил Олега за подбородок. — А ты думал, дядя Тамаров о тебе уже забыл?

Олег отшатнулся, попытавшись освободить голову. Но Тамаров держал его крепко.

— Ша, не дергайся, пока дядя не разрешит.

Олег почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Тамаров лениво вздернул губу и, хохотнув, добавил:

— Ох, как мы засмущались, ах, как мы покраснели, а может, мы хотим попросить прощеньица? А вдруг добрый дядя Рядовой пожалеет? А вдруг он пару раз съездит по шее и отпустит? — И он вновь издевательски захохотал.

Олег, все это время старавшийся не дать рукам стиснуться в кулаки, не дать ногам сделать шаг вперед, почувствовал, как у него от напряжения закололо в висках. Он совершенно не боялся ни Тамарова, ни его дюжих дружков, да что там, после схватки с волками он понял, что может вообще никого не бояться. Кроме одного человека. Самого себя.

8

В тяжелой металлической двери заскрежетал ключ. Олег, лежавший на откинутых нарах, приподнял голову, гадая, что распахнется — маленькое оконце, забранное толстой решеткой, через которое конвойный передавал миску с кашей и ломоть хлеба, или наконец-то, отчаянно скрипя проржавевшими петлями, отойдет в сторону тяжелая дверь камеры. Куцую щель дверного оконца вновь, как и вчера, и позавчера, и всю эту неделю, заслонила волосатая рука молчаливого Рядового, который приглядывал за обычно пустовавшей гарнизонной гауптвахтой. На узкой полке под дверью появились мятая металлическая тарелка с уже остывшей похлебкой и кусок серого, с крупинками непропеченного теста хлеба. Олег прикрыл глаза и откинулся на локоть, который он подсунул под голову вместо подушки. Арестованным постельных принадлежностей не полагалось, и его ложе представляло собой всего лишь грубый топчан, сколоченный из плохо оструганных досок, и шинель с отстегнутым хлястиком вместо одеяла. Когда рука затекала, он подсовывал под голову свернутую шапку. Но в камере было слишком холодно, и потому надолго этой хитрости не хватало. Приходилось вновь натягивать шапку на голову и поджимать ноги. Слава богу, этот топчан был сбит довольно плотно и снизу не очень дуло. А в той камере, куда его заперли сразу после происшествия, между досками топчана можно было просунуть ладонь, и потому любые попытки Олега хоть немного согреться оказались абсолютно безуспешными. Впрочем, он отчаянно мерзнет и в этой камере. Холод донимает из-за голода, а может ли здоровый молодой парень наесться одной миской похлебки и ломтем хлеба в сутки? Олег в который раз попытался ответить на мучивший его вопрос: а могло ли все окончиться более благополучно?.. Первый удар Тамарова он сумел выдержать. Хотя понимал, что выбрал неверную тактику. Тамаров был из тех подонков, которые любое отсутствие сопротивления воспринимают как слабость. А бить слабых для них самое любимое занятие в мире. Но другого выхода не было. Олег печенкой чувствовал, что стоит ему хоть немного ослабить контроль, и та ярость, которая бросила его в атаку на волчью стаю и не отпускала до тех пор, пока рядом не осталось ни одного бьющегося вражеского сердца, сейчас захлестнет его с головой. А это означало, что в отличие от их первой встречи на КПП дело не ограничится сломанной рукой. Так что первый удар, от которого переносье взорвалось Резкой, режущей болью, а на левый сапог звучно шлепнулся шматок иссиня-черной кровавой юшки, он все-таки выдержал. Но это ему не помогло.