Надломленные. Хроники пикирующей Цивилизации - Кирилл Ляпунов

кувшинок росло классическое подмосковное разнотравье. Менее амбициозный автомобиль мог бы и не справиться с этим буйством природы.

– Что ж так воды-то много?

– Да все никак руки не доходят почистить дренаж. Забилось что-то.

– Ааааа. А я уж думал, что у вас тут вообще все время ливни проливные.

– В общем-то так и есть. Но все же не такие, чтобы полностью превратить наш участок в болото. Благо, мы не совсем в низине.

– Хорошо. Завтра помогу тебе вычистить нужную трубу.

– Нет, дорогой. Даже не думай. Я уже договорился, на следующей неделе Семеныч подсобит.

Семеныч был известным на всю округу мастером на все руки, за долю малую решавшим неизбежные хозяйственные проблемы. Жил он в деревеньке неподалеку и был единственным представителем коренного, дохрущевского населения этой местности, сменившегося за полвека сплошными дачниками.

– Если Семеныч, то лезть не буду, а то он потом ругаться будет, что мы, городские дебилы, все ему тут перебаламутили.

– Именно, – веско подтвердил Кузнецов-старший. – Много вещей?

– Да нет. Мы же на два дня.

– А то я Ирочку не знаю! Два мешка как минимум точно должны быть.

– Здесь ты прав. Их даже четыре, но они не тяжелые. Давай тебе парочку и два мне, – предложил Аркадий, улыбаясь, – но потом все равно придется сюда вернуться.

– Зачем это?

– Потому что от мамы был продуктовый заказ.

– Как я мог об этом не подумать! – рассмеялся отец.

– И еще у меня есть для тебя сюрприз!

– Заинтриговал. Ладно, потащили барахло. Потом еще разок вернемся. Только ты свои пижонские кроссовки дома оставь и надень сапоги.

– Пап, ладно тебе.

– Даже думать не смей – спорить со мной. Переоденешь как миленький. Спасибо мне потом скажешь.

– Ладно-ладно.

Сын предпочел быть покладистым, так как отец, несмотря на вполне мирный нрав, иногда мог превратиться в эмоционального монстра. Системы в этих метаморфозах не было. Поэтому даже отягощенный образованием психолога Кузнецов-младший никогда не мог сказать точно, что послужит спусковым крючком для трансформации отца из добродушного дедушки в отталкивающего дедка. Аркадий-старший не умел контролировать гнев.

Перетащив вещи, сын наконец приступил к приятной части встречи, как это называлось в семейном кругу – раздаче слонов. Мать ожидаемо была довольна пустячным кулинарным подарочкам. А вот от отца Аркадий ожидал какого-нибудь фортеля, так как болезненная консервативность была еще одним пунктиком родителя наравне со способностью моментально взорваться. Ситуация осложнялась тем, что психолог ничего не понимал в строительных инструментах и сам до конца не был уверен в правильности выбора.

Однако, критически осмотрев девайс, Кузнецов-старший одобрительно хмыкнул.

– Знаменито! – произнес он. И это была высшая похвала.

Аркадий выдохнул.

– Слава Богу! А то я, честно признаться, боялся, что не угадал.

– Что полез-то выбирать? Где ты и где электродрель?

– Да не могу я смотреть, как ты старой работаешь. Она же вся в скрутках от изоленты! Того и гляди коротнет.

– Спасибо, сына.

И отец в бессчетный раз обнял Аркадия.

– Ладно, пойдем ужинать. Проголодались небось.

– О да!

Состоявшийся сразу же ужин по полному праву можно назвать идиллическим. Свекровь расстаралась на славу, сотворив четыре перемены блюд, отличавшихся сразу тремя наиважнейшими качествами: вкусом, пользой и легкостью. Взрослая часть присутствующих не поленились отметить материнское усердие, чем погрузила бабушку в состояние восторженного удовлетворения. Отец, обычно замкнутый, непрестанно шутил. Аркадий поддерживал родителя в юмористическом направлении беседы, рассказывая байки про пациентов, без упоминания имен, естественно. Подобное поведение, конечно, мало вязалось с врачебной этикой, но присутствующих психолог воспринимал как продолжение себя, и от них у Кузнецова секретов не было. Ирина, в свою очередь, обличала идиотизм министерства образования, придумавшего такую школьную программу, что если благодаря ей Российская Федерация не получит несколько поколений клинических дебилов в обозримом будущем, то это будет просто чудом. Все много смеялись. Дети, быстро поев, расползлись по диванам с гаджетами в руках. Собака заснула у электрического камина, из-за неважной погоды работавшего постоянно.

Просидели почти два часа, так было душевно и хорошо. Но поскольку лубочные настенные часы с кукушкой уже давно отметили полночь, было принято решение, как это ни прискорбно, все же разойтись. С обещанием непременно встретиться утром. В том же составе.

Пока же Ира укладывала детей, а Наталья Михайловна возилась с посудой, мужская часть семьи Кузнецовых направилась в мастерскую, замыслив выпить еще по чуть-чуть коньяка. Впрочем, можно было и не по чуть-чуть. Благо никуда ехать завтра было не надо и искать их никто бы не стал.

Мастерская, примыкавшая вплотную к гаражу и имевшая при этом переход в жилую часть дома, была любимейшим местом Аркадия Николаевича и играла ту же роль, что и гаражный бокс в жизни любого уважающего себя семидесятника, – была клубом по интересам, сугубо мужской территорией, позволявшей скрыться от бытовой рутины и пагубного женского влияния. Ну и распить, конечно. В логове Кузнецова-старшего, опоздавшего по возрастным причинам на битву физиков и лириков, но сумевшего, однако, достичь внутри себя баланса по отношению к обоим уважаемым направлениям, все указывало на разносторонние взгляды владельца. Деревообрабатывающие станки здесь соседствовали со стеллажами, забитыми в равной степени приключенческими романами, фантастикой, русской и зарубежной классикой, а также объемными фолиантами по всему перечню точных и гуманитарных наук. О бренном теле создатель пространства тоже не забыл, поэтому его суверенная территория обладала диваном, двумя креслами, расставленными вокруг вместительного овального стола, баром, наполненным до краев, холодильником и даже небольшим мангалом с хорошей вытяжкой и небольшой раковиной, позволявшими сделать процесс приготовления гриля любого типа полностью автономным. Более того, Кузнецов-старший позаботился еще и о дизайне помещения, обшитого, конечно же, вагонкой, приютившей на себе множество занятных гравюр, музыкальных инструментов, диковинных шляп и даже голову оленя, раскидистые рога которого служили вешалкой для кожаных ремней, к которым владелец мастерской имел странную слабость. Как уверял он близких друзей, любовь к ремням с массивными пряжками родилась у него во времена стройотрядов, на БАМе, где один раз Аркадию Николаевичу пришлось с помощью этого незамысловатого девайса отбиваться от троих пьяных бичей, посчитавших «студентика» легкой жертвой, победа над которой сулила немедленное обогащение и продолжение пьянки. Однако Кузнецов полностью посрамил противника, заслужив среди студенческого братства статус супергероя. Сам же он считал, что ему просто повезло, так как нападавшие были слишком нетрезвы, а он, в свою очередь, не умел обуздывать гнев. Впрочем, и сейчас у него это получалось не очень.

Отец и сын, изменив желание, налили вместо коньяка по пятьдесят хреновухи, совсем недавно достигшей порога зрелости, то есть настоявшейся до готовности быть употребленной, нарезали лука, черного хлебушка и сала, открыли банку огурцов.

– Красотища же, Аркаша! – восторженно