Поцелуй герцога - Элоиза Джеймс

— Могу, — спокойно возразил Куин. — И полагаю, это вас не побеспокоит, Оливия, поскольку вы только что признались, что являетесь, мягко говоря, кокеткой.

Как следовало ответить ему? «Для вас мисс Литтон»? Но герцог уже отвернулся и легко вскочил на лошадь. Он был сердит, сдерживаемая ярость чувствовалась во всем его теле, в скулах, казавшихся сейчас еще более выступающими и мужественными.

Но Оливия не знала, как ответить. Ей страстно хотелось протянуть руку и коснуться его, и мешали ей лишь гордость и преданность. Хотелось одарить его знойным взглядом, чтобы он поцеловал ее снова. Как если бы она была желанной. Чувственной.

Оливия опустила голову и увидела свои ноги по обе стороны седла. Это вернуло ее к действительности. Как вообще герцог мог желать ее?

Она была толстой. У нее толстые ноги. Странно, что он еще этого не видел. Наверное, он просто не замечал, но так долго продолжаться не будет, особенно если они окажутся наедине и снимут одежду.

От этой мысли на Оливию накатила легкая тошнота, но она была даже рада. Это призыв спуститься на землю. Куин будет счастлив с Джорджианой. Он забудет эти глупости, этот «лесной пожар».

Оливия улыбнулась мальчику, державшему поводья ее лошади.

— Присмотришь за Люси, пока я не вернусь? Кажется, она считает, что в конюшне могут быть крысы.

— Возможно, так и есть, — отозвался конюший. Люси в это время внимательно обнюхивала стену, хвост дрожал от возбуждения.

— Тогда найдите их, — предложила Оливия.

Мальчик ухмыльнулся и подал ей поводья. Она проворно натянула их, легко толкнула лошадь пяткой в бок и отправилась вслед за герцогом. За Куином.

По извилистой дороге они добрались до дома. Впервые Оливия заметила величественный фасад Литтлборн-Мэнора.

Вместо того чтобы тянуться вширь, как многие родовые поместья, к которым в разное время делали пристройки, дом был прямым, элегантным и абсолютно симметричным, окруженным безупречно подстриженными лужайками.

Слишком изящный для Оливии. У каждой детали была точная копия с другой стороны: у окон, фронтонов, труб.

— Что скажете? — спросил герцог, когда Оливия остановила лошадь.

— Этот дом слишком чопорен. — Она махнула рукой в сторону окон, выстроившихся в ряд, как оловянные солдатики. — Сама же я довольно безалаберна.

— А что значит «безалаберный» в архитектурном смысле? — поинтересовался герцог. Но Оливия уже увидела ожидающих их леди Сесили и Джастина и пустила кобылу рысью.

— Простите, что заставили вас ждать, леди Сесили, — сказала Оливия, склоняясь к повозке.

— Вам бы следовало извиниться передо мной, — негодующе заметил Джастин. — Тетя Сесили вышла всего минуту назад, а я за это время написал целый рондель[2]. Неплохой, честно говоря. — Джастин махнул листком бумаги.

— Не терпится послушать, — сказала Оливия. — Как ваша лодыжка, леди Сесили?

— Прекрасно! Я использовала порошок, который купила в Венеции два года назад. Он такой сильный, что им пользовалась сама Елена, чтобы сохранить молодость. И он особенно хорош для костей: помню, старик, который его продавал на площади перед собором Святого Марка, сказал, что от него ваши зубы встанут на место и начнут плясать, как клавиши клавесина. Так и вышло, правда, с моей лодыжкой, а не зубами.

— Мы поедем к Ледиберд-Ридж, — сказал герцог Джастину. — Постарайся не перевернуть повозку.

— Эту штуку перевернуть невозможно, — с отвращением на лице произнес Джастин. — Если бы ты позволил мне управлять твоим фаэтоном, тогда была бы вероятность завалить его набок…

Герцог не ответил и повернулся к Оливии.

— Едем?

— Жаль, что вашей милой сестры нет с нами, — крикнула леди Сесили. — Полагаю, у нее мигрень поэтому я передала ей свой порошок. Уверяю вас, он на вес золота, так что скорее всего она уже чувствует себя лучше. Может быть, послать слугу в дом и узнать, не хочет ли она поехать с нами?

— Нет, — возразил герцог прежде, чем Оливия успела ответить. — Мы уже уезжаем. — Он повернул коня. Крупный черный мерин рванул вперед и попытался сбросить своего седока.

Оливия повернула свою лошадь и последовала за ним.

Глава 14 Полет вишневого змея

Конечно, Оливия не была новичком в искусстве флирта, не говоря уже о таком чувстве, как вожделение, говорил себе герцог. И это вполне естественно. Для доказательства его предположения не нужен был третий тест: по какой-то невероятной причине герцог легко попадал под власть женщин, весьма вольно трактовавших понятие целомудрия.

Но что еще хуже, Оливией он был очарован сильнее, чем Еванджелиной.

Еванджелина поражала его: он хотел привести ее домой, заботиться о ней, любить. Завитки ее волос и серебристый смех завораживали. Однако герцог не испытывал этого невероятного сладострастного ощущения, безумия, затмевавшего рассудок, от которого закипала кровь.

Ему не нужно было даже смотреть на Оливию, чтобы мысленно представить ее черты. В уголках глаз ее ресницы были чуть длиннее, отчего взгляд приобретал лукавство и делал ее чуть похожей на Клеопатру. Представляя ее тело, он испытывал возбуждение. Пышные изгибы и нежная, кремовая кожа.

И у нее были честные глаза. В отличие от Еванджелины она сразу сказала ему правду. Обе женщины были, мягко говоря, далеко не целомудренными. Но Оливия и не притворялась другой.

Более того, когда он спросил ее, не предпочтет ли она его вместо Монтсуррея, она осталась верна маркизу. У герцога было такое чувство, что это навсегда: пусть она кокетлива, но как только выйдет замуж за вернувшегося с войны героя, то будет ему верна.

И другая важная особенность: Оливия невероятно желанна. В его руках она была похожа на пламя.

Еванджелине были нужны слова. Именно об этом она мечтала. Во время близости она визжала и толкала его в грудь, ей было ненавистно, что он возвышается над ней. И до, и после для нее значение имели лишь слова. А герцог не умел красиво говорить.

Его конь перешел на шаг, и Оливия поравнялась с ним. От быстрой езды и ветра на ее щеках появился очаровательный румянец.

— Мне нравится ваша шляпка, — внезапно сказал Куин. Она была похожа на вишенку поверх пышной копны темных, с бронзовым отливом волос. Поскольку никакой пользы от нее определенно не было, скорее всего, шляпку создали лишь для того, чтобы мужчины мечтали ее сорвать.

На лице Оливии появилось удивление, но она тут же улыбнулась.

— Она не защитит меня от дождя.

Герцог свернул на узкую тропу. Позади них слышалось цоканье копыт пони.

— Мы отнесем воздушных змеев на вершину хребта, — сказал он. — Лучше всего они будут подниматься вверх с холма, а здесь к тому же особенно ветрено. Иногда приходится распустить несколько метров веревки, прежде чем змей, потеряет высоту.