Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

Камни ударили прямо в толпу всадников; один – левее, а второй по самому центру, проложив в конном строе широкую прогалину. Половцы на лугу смешались, завертелись, и в этот миг лучники на забрале острога по команде Улеба выстрелили. Цель была слишком велика, чтобы промахнуться, и каждая стрела нашла жертву – человека или коня. Сумятица на лугу усилилась еще более, и лучники на забрале дали второй залп.

– Людота! Заряжай! – скомандовал Кузьма, спрыгивая вниз.

Подчиняясь его приказу, кузнец с помощниками засуетились у камнеметов, опуская балки и вкладывая в веревочные сетки глиняные ядра. Тем временем половцу с хвостом на палке удалось восстановить порядок в расстроенном войске, степняки вновь сомкнули ряды и натянули тетивы.

– Прикрой людей щитами! – закричал Улеб Вольге. – Все, кроме лучников, долой с забрала!

– Давай, Микула! – махнул Вольга рукой и первым спрыгнул вниз. Следом, как горох, посыпались вои. Они хватали сложенные под стеной запасные щиты и, держа их в каждой руке, выстроились возле камнеметов, следя за Улебом.

– Стрелы! – закричал тот.

Обслуга камнемета бросилась к щитоносцам. Те споро дали им свободные щиты; те, кому их не хватило, укрывались вместе с воем за одним. Вольга рывком заставил Кузьму присесть, поднял над головой большой миндалевидный щит.

– Пусти! – сердито крикнул Кузьма, пытаясь вырваться.

– Сиди! – зло шикнул Вольга. – Убьет!

Словно подтверждая его слова, в щит сильно ударило. Узкое жало стрелы, пробив кожу и дерево, на пядь вышло внутрь – как раз между друзьями.

– Что говорил! – недовольно сказал Вольга, вставая.

Картина, открывшаяся его взору, была нерадостная. Двор острога был густо утыкан стрелами. Не всем русским удалось укрыться: двое из обслуги камнеметов лежали на земле недвижимо, еще троих, раненых, вои тащили под стену.

– Бросай, Людота! – услышал Вольга крик Кузьмы и, оглянувшись, увидел, как поворачивается на оси балка камнемета. Движимый любопытством, он в несколько прыжков взлетел на забрало.

…В этот раз красные мячики хватили в середину орды, смяв и разметав ее. Орда стала разваливаться, всадники по одиночке и кучками покидали строй, отчаянно нахлестывая коней. Предводитель с конским хвостом напрасно махал своей палкой. Да и махал он недолго. Василько на забрале повел луком и спустил тетиву. Конь под половцем присел на задние ноги и повалился набок, прижав к земле всадника. Но тому удалось высвободиться, и он, косолапя, побежал по лугу следом за своими.

Василько наложил на тетиву новую стрелу.

– Далеко, не пробьет бронь! – заметил застывший рядом Улеб.

– Знаю! – сквозь зубы процедил Василько и спустил тетиву.

Стрела описала над лугом дугу и точно ударила пониже выреза кольчужной брони половца – прямо в зад. На забрале острога радостно закричали и заулюлюкали, наблюдая, как беглец, опасаясь останавливаться, тяжело хромает к своим.

– Можно было б перенять, но нет коней, – пожалел Улеб. – Ханский сынок, наверное. Ишь, броня блестит!

– На коня он теперь долго не сядет! – засмеялся Василько. Его узкое лицо с тонким длинным носом и россыпью конопушек на щеках светилось радостью…

Михн, наблюдавший за боем со стен Путивля, выслал конную помощь. Дружинники и вои собрали на лугу подававших признаки жизни смердов, добили раненых половцев и ободрали мертвые тела. Степняки даже не сделали попытки помешать. Посадские, воспользовавшись затишьем, принесли защитникам острога обед. Улеб, оставив на забрале небольшую стражу, разрешил остальным поесть.

Кузьма и Вольга хлебали деревянными ложками варево из одного горшка, заедая его толстыми ломтями хлеба. Марфуша сидела в стороне, уперев локти в колени и положив на ладони узкий подбородок. Счастливыми глазами следила за обоими.

Кузьма достал из корзины глиняную баклагу, вытащил зубами деревянную пробку и протянул Вольге.

– Хлебни!

Вольга отложил ложку и надолго приник к горлышку. Оторвался, крякнул и протянул баклагу Кузьме. Тот тоже приложился основательно. Снова взялся за ложку. Некоторое время оба ели, но уже лениво, не спеша. Когда горшок опустел, баклага еще раз пошла по рукам. Наконец Кузьма сунул ее в корзинку и откинулся спиной к тыну.

– Ну как? – спросил Вольга, искоса поглядывая на друга.

– Отпустило.

– Ошалел – под стрелами бегать?! – не удержался Вольга. – У меня чуть крыша не съехала!

– Решил проверить твою теорию – убить нас нельзя! – криво усмехнулся Кузьма.

Но Вольга шутки не принял. Хмуро посмотрел исподлобья.

– Извини! – виновато сказал Кузьма. – Сам не знаю, что нашло. Как увидел тех мужиков в белых рубахах на лугу… Это ведь я их!

– Мы!

– Все равно… Спас ты меня сегодня. В который раз.

– Поквитаемся! – махнул рукой Вольга. – Но ты удивил.

– Разозлился…

– Странная у тебя злоба.

– Я человек вспыльчивый… Учти!

– Учту.

Оба притихли, наблюдая за суетой во дворе острога. Марфуша было привстала, но затем снова присела в нерешительности.

– Закурить бы! – вздохнул Вольга, в свою очередь откидываясь плечами к тыну. – Сколько времени здесь, каждый день мечтаю.

– Тут я не помощник! – хмыкнул Кузьма. – Это не мед в спирт перегнать. Табак в Европу привезут лет через двести, да и был бы, толку мало – тонкой бумаги не достать. Разве что трубку сделать…Терпи!

– Только и знаю, что терплю… – начал Вольга, но не договорил. Улеб, спрыгнув с забрала, шел к ним.

Кузьма молча протянул ему баклагу. Князь надолго приник к горлышку – пока жидкость в емкости не кончилась.

– Доброе твое вино, боярин!

Кузьма подал ломоть хлеба. Улеб сначала понюхал его, затем откусил во весь рот. Сжевав угощение, присел на корточки.

– Хорошо камни бросал! – хлопнул он Кузьму по плечу. – С полсотни поганых положили. Теперь не сунутся!

– Слышал я это! – усмехнулся Вольга.

Улеб не обиделся. Улыбнулся во весь рот, показав красивые ровные зубы.

– Побоятся. Приступ отбили.

– Это разведка боем, – возразил Вольга. – Теперь они знают про наши камнеметы и сколько лучников за тыном.

– Будут бояться! – не согласился Улеб. – А про камнеметы они не все знают – мы их еще дробом не били. Правда, боярин?

Кузьма не ответил. Смотрел неподвижным взглядом в небо, где высоко-высоко, еле заметной точкой трепетал крылышками жаворонок. Песня его, заглушаемая разговорами и шумом в остроге, не долетала до земли, но Кузьма, казалось, слышал. И не хотел, чтобы ему мешали.

Улеб удивленно посмотрел на Вольгу, тот сделал знак, и оба тихо отошли. Поднялись на забрало. Молча стали смотреть, как все видимое пространство у реки, справа и слева, заполняется всадниками и пешими, стадами скота, повозками с остроконечными крышами из шкур и обычными телегами. Скрип несмазанных колес, крики людей и животных, ржание лошадей сливались в один давящий на уши гул. Было в нем нечто такое тревожное и давящее, что разговоры внутри острога стали постепенно смолкать. Женщины, собрав посуду, потянулись к городу, следом устремились и любопытные.

Вольга увидел, что Марфуша взяла корзину, спрыгнул с забрала и пошел рядом. Из ворот острога они, то ли случайно, то ли намеренно, вышли последними. Улеб, которому надоело наблюдать за покрывшими заливной луг половцами (прямо перед острогом они еще не решались появиться), посматривал, как высокий мужчина в блестящей броне и маленькая худенькая женщина шли рядом, о чем-то разговаривая. Внезапно Вольга оглянулся по сторонам, обнял Марфушу за плечи и увлек ее в пустующий дом.

Улеб усмехнулся и перевел взгляд на двор острога. Раненых и убитых унесли, стрелы собрали – даже из камнеметов вытащили; теперь ничего не напоминало о недавней битве.

– Отобьемся! – тихо сказал сам себе князь и улыбнулся…

Топоры на лугу стучали всю ночь, и к рассвету перед острогом вырос длинный, шагов в двести, забор. Высокий. Хотя за ним постукивали и шла какая-то суета, с забрала рассмотреть людей не удавалось.

– Не нравится мне это! – сказал Вольга, посматривая поверх тына на луг. – Задумали что-то.

– Подтащат забор ближе и будут стрелы кидать, – пожал плечами Улеб. – Обычное дело.

Словно подтверждая его слова, забор на лугу вдруг двинулся и ломаной линией пополз к острогу. Послышались крики, и линия стала выправляться – отставшие части подтянулись.

– Смерды русские тын тащат, – хмуро сказал Кузьма, заметив в разрывах забора людей в белом. – Опять по своим бить!

Улеб в ответ только пожал плечами.

Забор подполз к острогу шагов на двести и замер. Снова послышались крики, из-за верхнего края ограды вдруг вылетел рой стрел.

– Все под стену! – приказал Улеб. – Борзо!

Обслуга камнеметов метнулась к забралу. Но в этот раз стрелы вреда не принесли. Дробью ударили перед острогом – прицел оказался слишком высок.