Ночная смена - Энни Краун

Теперь у него на предплечье третья отметина. Логическая часть моего мозга знает, что это, вероятно просто потому, что он выпил еще один шот.

Параноидальная часть мозга задается вопросом, не я ли нарисовала эту шаткую линию перманентным маркером. Может, я была просто третьей линией на его вечеринке?

Он действительно хочет, чтобы я пришла или просто пытается выставить меня напоказ как свою победу?

Будь я храброй, спросила бы прямо.

Сказала бы, что мне страшно и что не знаю, как это сделать.

Я не хожу на вечеринки.

Не сажусь верхом на парней и не прошу их прикоснуться ко мне.

Я в шоке. Он был так терпелив. Слушал. Я чувствовала, что могу сказать все что угодно. Но сейчас? Когда все его друзья в пределах слышимости? Я не буду так позориться.

Итак, я просто отступаю на шаг назад и говорю:

— Мне нет двадцати одного.

Уверенность Винсента немного пошатнулась. Я вижу, как уголки его губ опускаются вниз, прежде чем тот спохватывается.

— Может, завтра ты свободна? — спрашивает он. — Перед сменой? Или как-нибудь в эти выходные?

— Вообще-то я никогда не бываю свободна.

Нина толкает меня острым локтем в ребра, я ворчу, но не отступаю. Ее розоватый романтизм не растопит мою ледяную панику. Стены возведены. Подъемный мост закрыт, башни забаррикадированы, ров кишит крокодилами.

Винсент Найт и близко ко мне не подойдёт. Не сейчас. Не так.

Его рот приоткрывается, затем закрывается. Он смотрит на Нину, затем снова на меня, выглядя потерянным.

— Все в порядке? — спрашивает он, подходя на шаг ближе. Я чувствую тепло его тела и мне приходится сделать глубокий вдох. — Мы можем пойти куда-нибудь в тихое место. Если бар звучит слишком подавляюще или если просто хочешь поговорить…

Смутно я осознаю, что он предлагает выбрать меня вместо команды и их планов по празднованию дня рождения. Я чувствую, что пытаюсь ухватиться за это.

— Нет, — выпаливаю я, крепко скрещивая руки на груди. — Я не хочу никуда идти.

Я чувствую себя слишком уязвимой, слишком на виду, но знаю, что, если Винсент не оставит меня одну, я просто вернусь к тому странному чувству безопасности, которое заставляет совершать импульсивные и нелепые поступки, например, целовать его, просить прикоснуться ко мне и требовать, чтобы он снял штаны.

Но я не говорю всего этого. Просто смотрю на него с каплей недоверия, растущего в теле.

Мне не нравится этот взгляд. Такое чувство, что он видит меня насквозь — и как будто каким-то образом я причинила ему боль, а не наоборот.

Это нечестно.

И затем, какие бы эмоции ни были написаны на лице Винсента, они исчезают и заменяются тем холодным, уверенным, задумчивым выражением, которое он обычно надевает.

Маска.

Защитный механизм.

Или, может быть, это то, кем он является на самом деле.

Сколько злодеев начинают выглядеть как хорошие парни?

— Так вот оно что, — говорит он, усмехаясь слегка раздосадовано. — Ты придумала нам историю, но теперь все кончено?

Я вздрагиваю.

— Что это должно значить?

Винсент качает головой.

— Ничего. Просто… — он изучает мое лицо, и я улавливаю еще одну вспышку боли, прежде чем тот отводит взгляд и прерывисто вздыхает. — Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Правда. Где-то должен быть миллиардер с большим членом, которому нужен репетитор по английскому, который будет достоин тебя.

Думаю, было бы не так больно, дай он пощечину.

Винсент и раньше высмеивал меня за чтение любовных романов. На самом деле, не раз указывал, что, возможно, мои стандарты нереально высоки. Возникает внезапное и ужасное чувство, что он будет смеяться, если скажу, как мне страшно. Как многого хочу от него. Как быстро привязалась. Он подумает, что я глупая. Незрелая. Неопытная.

И был бы прав.

Я не знаю, что делаю. Не знаю, как быть влюбленной. Не по-настоящему.

— Думаю, тебе стоит пойти в бар, — говорю я дрожащим голосом.

На мгновение кажется, что Винсент собирается возразить, но затем его губы сжимаются в тонкую линию и он резко кивает, решая, что я не стою таких хлопот.

— Ты главная, Холидей, — говорит он.

Ты главная.

Слова, произнесенные полчаса назад при совершенно других обстоятельствах, совсем другим тоном. Такое чувство, словно я стою вне собственного тела, наблюдая, как нас несет навстречу друг другу, как машины на обледенелой автостраде, а я не в состоянии вмешаться, чтобы предотвратить катастрофическое столкновение.

Гнев взрывается, как подушка безопасности.

— Тогда развлекайся с друзьями, — огрызаюсь я. Несмотря на все усилия промолчать, я добавляю очень мягко и слегка саркастично: — С днем рождения.

Я разворачиваюсь на каблуках и иду на кухню, полная решимости оставить последнее слово за собой. В ту секунду, когда меня поглощает толпа и гулкие басы мрачной, угрюмой песни, я чувствую, как сердцебиение стучит в висках и о ребра. Люди смеются и танцуют, напитки выплескиваются из красных стаканчиков в их руках, а бедра покачиваются в такт музыке.

У каждого сегодня лучшая ночь в жизни.

А моя только что разрушилась.

Все произошло так быстро, что похоже на лихорадочный сон.

О боже. Что я наделала?

То, что нужно было сделать.

Я отказываюсь быть девушкой, которую застают врасплох. Я умнее этого. И, безусловно, достаточно умна, чтобы уловить намек, так что, честно говоря, разочарована в себе, что позволила этой ситуации зайти так далеко. Что позволила увидеть меня голой.

Я вздрагиваю.

Я позволила ему съесть себя.

Кончила ему на руку.

Я бросаюсь к уже опустевшему импровизированному бару и приподнимаюсь на цыпочки, внезапно радуясь своему росту и длинным рукам, когда перегибаюсь через стойку и роюсь в пустых красных стаканчиках и стеклянных бутылках.

Мне нужен алкоголь. Немедленно.

Нужно быть настолько пьяной, чтобы сегодняшний вечер стал той ночью, о которой всегда говорят Нина и Харпер. Ночью, которая заканчивается тем, что ты опускаешь голову в унитаз, но все равно это будет хорошей историей, как только похмелье останется далеко позади.

Мой разум резко напрягается. Подробности разговора с Винсентом уже становятся смесью гнева, страха и сомнений, но я отчетливо помню, как он говорил что-то в том же духе.

Ты придумала нам историю, но теперь все кончено.

Мурашки по коже от беспокойства.

Что, черт возьми, он имел в виду?

Я чувствую руку на своей спине и на долю секунды кажется, что Винсент последовал за мной, но, когда оборачиваюсь, там стоит Нина.

Я в ярости обнаруживаю, что разочарована.

— Он ушел? — снова огрызаюсь я.

Нина прикусывает нижнюю губу, и тогда я понимаю. Ага, он ушёл. Хорошо.