Современная канадская повесть - Мари-Клер Бле

Поднявшись из подвала, они занялись осмотром комнат: потолки, стены, стенные шкафы, кладовки. В кухне миссис Фаркерсон, завидев гору грязной посуды в раковине, повела бровью. Она была покупательница, и Смит — вполне понятно — не мог не мельтешить перед ней. Они шли рядом, и Смит разглагольствовал, чуть потея и промокая тыльную часть шеи белым платком. Лэндон и Фаркерсон шли следом, лишь изредка обмениваясь фразами. Пусть сделку заключают деловые люди. А Лэндон с Фаркерсоном… переговоры — не их конек.

Наверху, в спальне Шери-Ли, обнаружились интересные образчики настенной живописи: цветные пляшущие человечки и большие шарообразные фигуры. Тут что-то можно будет придумать, заверил Смит. В «Хартстоун» подумают: эти комнаты либо перекрасят, либо скостят пару сотен. Как ни крути, подумал Лэндон, следуя за Фаркерсоном в хозяйскую спальню, а комиссионные Смиту урежут, это его, наверное, и печалит. Но делал он все, что мог, палил из всех пушек бортовой артиллерии. Однако его противник, этот прочный и тяжеловесный корабль, знай себе покачивался на волнах, уклоняясь от снарядов. И оставался на плаву непотопляемым дредноутом. Пожалуй, у Лэндона с Фаркерсоном дела шли лучше. Они смотрели в окно, выходившее на обглоданную лужайку перед домом — там была одна Шери-Ли, она стояла в тени у края навеса, бессмысленно пинала ногой комок ссохшейся грязи и сопела. А где же ее мать, эта охваченная смятением женщина? Возможно, забилась в платяной шкаф и теперь задыхается в благовониях сирени. После минутной тишины Фаркерсон заметил, что трава как будто уже свое отжила. Да, в этом доме есть над чем поработать. Но цена по торонтовским стандартам чертовски привлекательная, и до его работы отсюда рукой подать. До нового завода — всего пара миль. Вверх по шоссе. Раньше он работал механиком в Саскатуне, провинция Саскачеван, а недавно его компания перебралась в Торонто. Крупной тяжелой ручищей он провел по подбородку, ясные карие глаза изучали залитую солнцем улицу.

— Но жизнь здесь кипит, верно?.. С Саскатуном-то никак не сравнить…

Лэндон согласился, в глубине души сочувствуя этому человеку. Эдакий робкий и тихий флегматик. Из тех, над которыми подшучивают на вечеринках. Встанет такой со стула и видит — только слишком поздно, — что сидел на кучке резинового дерьма! А когда тебя в середине жизни выдергивают с насиженного места, радости мало. Хорошее дело — тащись через полконтинента и обживайся среди бешеного грохота автострад и многоэтажных новостроек! А там у него, наверное, был солидный домик из кирпича, где-нибудь на тихой зеленой улочке. Друзья, с которыми прожил бок о бок всю жизнь. Ритуалы. Корни. Привычки. Но у него по крайней мере осталось ремесло, и Лэндон спросил его: неужели в Саскатуне не нашлось работы для механика? Они пошли в другую спальню, и Фаркерсон ответил:

— Дело в пенсии, мистер Лэндон. Я проработал на одном месте двадцать два года, а это кое-что значит. И профсоюз у нас — дай бог каждому. Как же я все это брошу? Надо быть круглым идиотом. Сразу терять столько льгот! Но мне так или иначе осталось десять лет, а там — будь здоров, не кашляй. У нас людей выпроваживают в пятьдесят пять.

— Правда? — спросил Лэндон. Значит, и ему осталось всего тринадцать лет?

— Наверное, тогда мы вернемся назад, — сказал Фаркерсон. — Поначалу мы с женой думали поселиться в квартире. Но черт бы побрал все на свете, я люблю работать руками, что-то мастерить. Не представляю, как бы я мог жить в такой белой здоровенной коробке из-под сахара. Это же никаких нервов не хватит. Бывало, едешь мимо таких домов и думаешь. Думаешь: ну что человек там может делать? По вечерам. Смотрит, наверное, телевизор или радио слушает. Не знаю…

Он задумался и умолк. Лэндону нравился этот добродушный фитиль, в нем была какая-то прочность на разрыв, и это восхищало. Он спокойно принимал все, что ему посылала судьба. Трудился не покладая рук. Но он был шляпой. Наверное, даже Лэндон смог бы продать ему эту навозную кучу. Да это, наверное, по плечу любому. Он был ягненком и знал, что его будут стричь, возможно, ожидал этого. Такому дашь авторучку, чтобы подписал себе приговор, так он в нее еще чернил подкачает. Смит обглодал бы его косточки, оставив остальное коршунам из ипотечной компании. Но в том-то и штука, что покупателем была жена Фаркерсона, и Смиту приходилось кисло. Снизу доносились их голоса. Когда Лэндон с Фаркерсоном выходили из комнаты, началась очередная интермедия с дрожанием стекол и оглушающим посвистом — это «Боинг-707» выжигал воздух над их головами. Механик, согнувшись у окна, следил за летящей махиной, которая по дуге ввинчивалась в небо, а темная струя выхлопных газов рассеивалась и опадала на землю, как радиоактивные осадки. Фаркерсон заговорил не спеша. В голосе его слышалось извинение.

— Цена хорошая, мистер Лэндон, что говорить, но мне не нравится, что эти громадины носятся так низко. Нет, сэр… не нравится, хоть убей.

Они шли по ступенькам, и Лэндон прикусил язык, чтобы не согласиться с Фаркерсоном вслух.

В прихожей Смит стоял с миссис Фаркерсон, та смотрела на них, по-совиному мигая.

— Ну, мама, что скажешь? — спросил Фаркерсон.

Его жена с трудом натягивала кожаные перчатки, она была поглощена этим занятием, но вопрос слышала.

— Мне не нравятся эти большие самолеты, Лайонел. Только что сказала об этом мистеру Смиту.

— И меня это смущает, — согласился Фаркерсон в восторге от того, что он с кем-то одного мнения. Он был рад, что осмотр окончен.

— Я как раз говорила мистеру Смиту, — сообщила миссис Фаркерсон, — что из-за этих самолетов я буду бояться спать. Я как-то читала об одном несчастном случае. Где-то в Штатах. В Калифорнии, что ли. Перед тем как рухнуть на землю, большой реактивный самолет снес крыши нескольких домов. Ужас! Кажется, много народу погибло. Четыре-пять лет назад это случилось. Ты ведь тоже читал об этом, Лайонел?

— Как будто да, читал, — подтвердил Фаркерсон, снова проводя тяжелой медлительной рукой по подбородку и искоса поглядывая на Смита, покрасневшего и угрюмого. Он проиграл, и Фаркерсону было жаль его. — Во многих отношениях мне дом нравится, мистер Смит. Тут просторно, а уж порядок я бы навел. Что-то где-то нужно подстучать, подмазать, но это не самое страшное. А вот эти проклятые самолеты… Н-да… Что ты с ними сделаешь? — Наступила тишина, Лэндон внимательно изучал свои мокасины. — Кстати, — продолжал Фаркерсон, — не знаю, читал ли кто из вас статью в газете. Месяца два-три назад, что-нибудь так. Мама, ты должна ее помнить. Мы с тобой еще здорово посмеялись. По-моему, где-то в Германии было дело. Не важно… в общем, один тип жил около большого аэропорта. Он художник или что-то в этом роде, так вот, шум этих двигателей его совсем доконал. И тогда… — Из костлявой и плоской груди Фаркерсона вырвался какой-то хрипящий звук. Видимо, Фаркерсон собирался захихикать. Надо же, ведь он рассказывает байку, чтобы подбодрить О. К. Смита! — …Так вот, этот художник… Он сварганил штуковину вроде арбалета. И начал стрелять по этим большим самолетам яблоками в тесте. Представляете? Яблоками в тесте! — Фаркерсон хохотнул и лязгнул вставными зубами. — Я понимаю, это акт протеста, но яблоки в тесте… Надо же додуматься до такого!

— Да, бывает, — устало произнес Смит. — Яблоки в тесте или яблочный пирог, но в радиусе пятьдесят миль от Торонто вы двухэтажный дом дешевле не купите. Это выгодная покупка, можете мне верить. Как-никак, торгую домами двадцать лет! — В голосе его слышалось легкое раздражение.

— Да мы вам верим, мистер Смит, — сказал Фаркерсон. — Конечно, это выгодная покупка. Я и сам сказал об этом мистеру Лэндону. И подлатать-подстучать все могу сам. Но эти реактивные самолеты! Их не подлатаешь…

— Что ж, Лайонел, я думаю, нам пора, — решительно сказала миссис Фаркерсон.

— Ты права, мама. — Фаркерсон протянул руку, и Лэндон пожал ее. — Приятно было с вами познакомиться, жаль, что сделка не состоялась. — Он потряс безжизненную руку Смита. — А этой маленькой женщине передайте: мы надеемся, что очень скоро она найдет покупателя.

Миссис Фаркерсон уже открыла дверь и шествовала по дорожке мимо хворых деревьев. Фаркерсон пошел за ней, один раз оглянулся и махнул рукой.

— Извините, что причинили вам столько хлопот.

Смит кивнул.

— Пустяки, старина, — буркнул он и закрыл дверь. Потом повернулся к Лэндону. — Да, Фред, паскудные самолеты вставили нам перо. Не громыхай они — вот паскуды! — я бы продал эту рухлядь. Что же, делать нечего.

— Можно включить телевизор?

Они как по команде обернулись: на них смотрела девчушка.

— Да. Валяй! — разрешил Смит, не глядя на нее. Он стал застегивать приталенное пальто, и тут из своего убежища появилась миссис Хармон, вид у нее был немного озадаченный, рука безнадежно приглаживала всклокоченные волосы.