Вдох-выдох - Мария Акулова

Так резко она не вскакивала еще никогда. Не ожидавший подвоха Самарский еле успел отпрянуть, прежде чем девушка встала на кровати в полный рост.

– Не смей приближаться ко мне, Самарский! Я предупреждаю! Если ты только притронешься, то тендера не увидишь никогда! Я клянусь! Можешь пытать, можешь убить, я запрещу отцу от него отказываться! – свою тираду она провозгласила, пытаясь удержаться на совершенно неустойчивом, плавающем матрасе.

Все еще по инерции улыбаясь, Яр даже не сразу понял, что же за угрозу она выдала, а когда понял, рассмеялся еще больше. Более нелепую попытку отвадить от себя мужчину сложно придумать.

– А тебе не кажется, что шантажировать шантажиста – это слишком?

Его веселье заставляло Сашу нервничать еще больше, не совсем еще проснувшийся разум пытался ответить на элементарные вопросы: кто она, кто он, где они находятся и почему его вдруг потревожили, а его неадекватное поведение настораживало. Не удержавшись-таки на ногах, Саша снова опустилась на матрас, вызывая у мужчины еще один приступ нездорового веселья.

– Ты балетом, часом, не занималась? Чудесный баланс! – ответом ему стал взгляд вновь сузившихся глаз. А в памяти у мужчины тут же возник образ их утренней встречи на кухне и родился ответ на заданный всего несколько минут тому вопрос: был бы у нее нож, она наверняка пустила бы его в ход…

– Чего вы хотите? – сама того не замечая, она чередовала обращение на вы и на ты, вкладывая в них одинаково нелестный смысл.

– Угадай.

– Тогда вам сначала придется меня убить! Меня воротит от одной мысли об этом!

– Я хочу получить тендер, Александра Константиновна, вас воротит от мыслей о тендере? Это нездоровая реакция! – улыбка с мужского лица спала, он снова стал тем Ярославом, которого она знала и опасалась. И немигающий взгляд голубых глаз, припечатывающий к месту, заставил вдруг покраснеть.

Почему-то захотелось оправдаться, как бы глупо это не выглядело.

– Я не о том…

– А о чем?

– Я ведь вам не нужна. Я перед вами ни в чем не виновата. Я заложница, и счастья это мне не доставляет. Я не понимаю, что должна сделать, чтобы не жить в постоянном прессинге, зная, что с минуты на минуту в комнату ворвется Самарский Ярослав Анатольевич собственной персоной и станет угрожать, а то и… изнасилует. В чем моя вина? – Саша сама от себя не ожидала, что затронет эту тему, хотя ведь это еще совсем не залог того, что она получит ответы на свои вопросы.

– Ты хочешь об этом поговорить?

– Да! – девушка ответила совершенно искренне.

– Мне тоже не доставляет счастья лицезреть тебя тут. Уж поверь, я нашел бы сотню мест, в которых хотел бы оказаться в четыре утра вместо этой комнаты, – с одной стороны Саша почувствовала облегчение, но, в то же время, фраза прозвучала унизительно, в общем-то, как любое его обращение к ней.

– Не вы один… – снова колкость сорвалась с языка прежде, чем Саша успела одуматься.

– Тебе всегда нужно, чтобы последнее слово осталось за тобой? Когда ты находишься в комнате с агрессивно настроенным мужчиной, это, по меньшей мере, неразумно. Ты ведь не дура, так зачем сознательно усложняешь себе жизнь?

– Я усложняю? – его здравые «советы» оказали противоположное действие. – Простите, но я понятия не имею, как положено вести себя заложнице! И в комнате с агрессивным мужчиной я тоже не по своей воле! И тогда… ночью, я понятия не имею, с чего вдруг на меня снизошло счастье в вашем лице! Может, вы сами все усложняете?

– И сейчас тебе тоже стоило промолчать… – Яр сделал замечание совершенно спокойным голосом, оглядываясь куда-то в сторону, а потом Саша успела лишь уследить за резким выпадом в ее сторону, на запястье сжались тиски-пальцы, ее дернули на себя, а потом прижали к матрасу, нависнув сверху. – Ты вечно, Саша, ты вечно нарываешься!

– Отпустите… Пожалуйста, – просьбу она выдавила из себя через силу, трезво взвешивая возможную цену своей гордости.

– Ты снова трясешься как заяц, Саша, удивительно, что еще не плачешь.

– А вы хотите слез?

– Не знаю, еще не решил. Может слез, а может… – прикосновение к ее щеке, посылающее дрожь по всему телу. Саша испытала ожидаемый страх. Но неожиданным стало то, что страх был смешан с чем-то другим, странным волнением.

– Я ведь сказала, вам сначала придется меня убить.

– Думаешь?

Нервно сглотнув, девушка кивнула. Напряженная до предела, она чувствовала, как рука мужчины проникает под ткань кофты, будто доказывая, что и без убийства он может получить, что хочет.

– Это мерзко, – закусив нижнюю губу, Саша отвернулась. Плакать и просить она точно не собиралась.

– Что мерзко? Так мерзко? – мягкие губы коснулись кожи на шее, на подставленной щеке, рука скользнула выше, щекоча ребра, касаясь кромки белья. – Успокойся, – так же неожиданно, как приблизился, Самарский отпрянул, встал с кровати. Что бы она там не считала, он не испытывал особой радости, чувствуя, как тело бьет мелкой дрожью, дрожью страха, но никак не удовольствия, – так не интересно, малышка, я подожду, пока ты сама будешь умолять меня…

Вскочившая следом Саша сначала убедилась, что находится вне зоны досягаемости, а потом одарила мужчину скептическим взглядом.

– Посмотрим… – оценив горящую в глазах ярость, Яр снова улыбнулся. Впереди ведь почти неделя. Вряд ли Титов решит вопрос быстрее, а теперь, кажется, у него появилось занятие, способное эти четыре дня неплохо разнообразить.

Все так же улыбаясь, он развернулся, мягко ступая в сторону двери.

– Только через мой труп, Самарский! – Саша выкрикнула предупреждение широкой спине, в лицо, наверное, не рискнула бы. В ответ – мужской смех.

– Думаешь? Ставлю на меньшие жертвы.

Он скрылся за дверью, так и не узнав, сколько лестных слов полетело ему вслед, с какой яростью Саша избила ни в чем неповинную подушку, представляя ухмыляющееся лицо мужчины. Подонок. Ублюдок. Сволочь.

Глава 12

Константин уже пятнадцать лет каждый день проживал по единому отлаженному сценарию. Его это постоянство абсолютно устраивало. Лишь дисциплина в себе может стать залогом успешности – так он считал сам, так подбирал окружение, так пытался воспитать дочь. Лишь пытался, слишком много Алекс взяла от матери, чтоб ему это удалось…

Будильник прозвенел в половину седьмого, в семь его уже ждала чашка кофе на столе, в половину восьмого – машина у входа. Не важно, во сколько он вернулся вчера, не важно, сколько выпил, не важно, понедельник сегодня или суббота, выходные – для слабаков.

Сидя на заднем сидении автомобиля, Титов привычно уже перебирал почту. Куча проспектов, какие-то платежки за коммунальные услуги, судебные повестки в делах разбирательств между покупателями и продавцами квартир и целых домов, построенных его фирмой. Совершенно неважный для него мусор, который предстояло вывалить на стол секретарше, поручив разобраться.

Так было всегда, но сегодня среди хлама его внимание привлек необычный конверт, без адреса и марок, кислотно-желтого цвета. Бросив взгляд в зеркало водителя, Константин надорвал конверт. Из него вылетела какая-то фотокарточка, упала на сиденье изображением вниз. Не понимая еще, что это такое, Титов перевернул картинку.

– Твою мать… – сдержаться он не смог, слишком неожиданно прошлое вдруг ожило перед глазами.

– Константин Львович, что-то случилось? – услужливый шофер притормозил, готовый в любой момент исполнить малейшую прихоть своенравного шефа.

– Ничего, езжай, – справившись с первым удивлением, Титов вытряхнул из конверта оставшееся там содержимое.

В нем было пять или шесть фотографий и маленький листик, на которых обычно записывают напоминания, а потом вешают на холодильник. Константин перебрал фотокарточки трижды, с каждым разом злясь все больше.

Половина – еще черно-белые, сделанные им лично или Настей. Вот его жена, Анастасия Титова, с крохой на руках – выписка из роддома. Вот она стоит вполоборота, улыбаясь человеку за камерой – ему. Вот они уже вдвоем, он положил голову на плечо жены, обвив ее талию, фотографию кто-то порвал, а потом склеил. Вот фотография совсем мелкой еще Саши с хвостиком-пальмой на голове. Он помнил эти фотографии, помнил каждый день, в который они были сделаны, и помнил, как самолично отдал их жене в день, когда их развод оформили официально. А вот как они могли вернуться – не имел ни малейшего представления…

Спрятав их обратно в конверт, Титов подобрал упавший на пол листочек.

«До скорой встречи» выведено ровным, крупным почерком. Лишь на секунду облегченно вздохнув, осознавая, что писала хотя бы не Настя, Титов порвал его на мелкие клочья. Проблемы, проблемы, проблемы, а теперь еще и это… Если это развлекается Самарский, то головы щенку не сносить.

Бросив еще один взгляд в зеркало заднего вида, Титов набрал осточертевший за все эти дни номер. Удивительно, но Самарский брал трубку каждый раз, стоило Константину позвонить, будто демонстрируя, что ему-то не страшно.