Мужчина дурной мечты - Наталья Александрова

Собираясь на встречу с Василием, Лола категорически отказалась надевать любимую шубу. Маркиз не настаивал, предложив надеть другую шубу, но одни оказались тесны для «потолстевшей» Лолы, а другие – слишком теплые. На улице была плюсовая температура. Тогда поехали в магазин, и после долгих примерок Лола выбрала полушубок из шиншиллы. Короткий и малость бесформенный, он ее еще больше полнил, но Леня сказал, что это – то, что надо. Не то чтобы Лола с ним согласилась – в выборе одежды она доверяла только собственному вкусу, но шиншилла ей не нравилась, и она посчитала, что если Василий польстится на эту крысу, то Лола расстанется с этой шубкой без всякого сожаления.

Василий явился на встречу какой-то пришибленный. От зоркого Лолиного взгляда не укрылись тщательно загримированные синяки и ссадины. То есть Аделаида-то была мастером своего дела, но ведь и Лола в своем роде профессионал.

Бедный Вася так тяжело вздыхал и жалобно моргал, что в душе у Лолы проклюнулись ростки сочувствия. Она заговорила с ним, как могла, ласково и даже попыталась поцеловать. Вася отшатнулся так явно, что Лола, войдя в образ дочки Сигильдеева, тут же обиделась и надулась. Ростки сочувствия она немедленно и безжалостно выполола из своей души, как если бы они были обычными огородными сорняками.

Но не зря Лола была хорошей актрисой. Она сумела Васю растормошить и даже зазвать в кафе. Пока Вася читал меню, водрузив на нос те самые очки, Лола прижималась к нему бедром, тискала под столом его руку и глупо хихикала. Вася был озабочен только тем, чтобы официант ничего не заметил – он не хотел привлекать внимание к своей особе, поэтому Лоле без особого труда удалось вытащить у него из кармана ключи. Сунуть их в сумочку и сделать оттиски оказалось вообще плевым делом. Конечно, если бы Василий не был так подавлен всем случившимся с ним вчера и не боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не смазался грим, Лола не была бы так нахальна. Но все прошло отлично, Лола снова принялась его тискать, беспрерывно болтая, и положила ключи на место. При этом, оказавшись от Василия в непосредственной близости, она почувствовала исходящие от него волны такой глубокой ненависти, что слегка опешила. За что он ее так? Ведь она к нему всей душой…

Тут Лола ненадолго вышла из образа дочки Сигильдеева и поглядела на себя со стороны. Ей стало смешно и противно. Но дело есть дело, и она его выполнит.

– Я тут ненадолго съезжу в одно место, ключи сделаю, – напомнил о себе Леня. – Как у вас с Васей завтра?

– Да никак, он от меня шарахается! – с обидой сказала Лола. – Похоже, не прельщают его ни папины денежки, ни моя неземная красота.

– Хм… – сказал Леня, – насчет красоты я вообще-то с ним согласен.

– Сам велел мне прикинуться этаким чучелом, – вспыхнула Лола, – а теперь издеваешься!

– Завтра выманишь его из дома в двенадцать часов, – строго сказал Леня. – Я слышал, мамочка по телефону договаривалась завтра к двенадцати на массаж идти. Если их никого не будет, я как раз и успею квартиру обыскать.

– Как же ты мне надоел! – в сердцах высказалась Лола, схватив телефонную трубку.

Вася позвонил в дверь собственной квартиры, внутренне собравшись. С некоторых пор он взял за правило ничему не удивляться. Ему даже стало интересно, в каком виде он застанет сейчас мамочку. Однако мамочка выглядела обычно, если не считать нарядного домашнего костюма – темно-синие бархатные брюки и такая же куртка, расшитая золотыми дракончиками. Однако Василий сразу же понял – в квартире что-то не так. Он потянул носом и ощутил сильный запах свежего коровьего навоза.

– Мама, – поморщился Вася, – неужели ты делаешь навозные маски?

– Ах, оставь, пожалуйста! – раздраженно отмахнулась мамочка. – За кого ты меня принимаешь? Это все Петр Степаныч…

Василий понимающе вздохнул. Петр Степаныч был кошмаром его и мамочкиной жизни. Когда-то давно, еще до Васиного рождения, Петр Степаныч ухаживал за мамочкой и даже предлагал ей руку и сердце. Но мамочка отказалась, потому что Петр Степаныч был ей не пара. Так сказала ее, мамочкина, мамочка, Васина бабушка. Мамочка вышла замуж за Петю Зайкина, симпатичного молодого человека родом из Ялты. Петя рассказывал, что папа его работает шеф-поваром в ресторане гостиницы «Таврида», семья имеет большую квартиру в Ялте и каменный дом в Судаке на самом берегу моря. Петя был очень привлекателен, и Васина мамочка влюбилась в него без памяти. Ее мамочка согласилась на эту свадьбу, поскольку ей хотелось каждое лето отдыхать на море.

После мамочкиной свадьбы с Петей Зайкиным Петр Степаныч с горя уехал на комсомольскую стройку и надолго пропал из виду.

Через полгода выяснилось, что Петя Зайкин – прощелыга и враль, что родители его правда живут в Ялте, но отца отовсюду выгнали за пьянку и он подрабатывает грузчиком в винном магазине, квартиры в городе у них нет, а вместо каменного дома на берегу моря – полуразвалившаяся лачуга, продуваемая всеми ветрами. На фотографии же, которую жених показывал будущей теще, был изображен, конечно, каменный дом на берегу моря, но в нем помещался детский санаторий под романтическим названием «Теремок». Мамочкина мама выяснила это совершенно случайно, так как неосторожно похвасталась перед задушевной подругой, что теперь у нее есть, можно сказать, собственная дача в Судаке. Подруга же, обуреваемая завистью, отдыхая летом в Алупке, не поленилась и съездила в Судак, благо на автобусе было совсем недалеко, и убедилась, что в том месте, где должна была быть хваленая дача, находится санаторий.

Петю с позором выгнали из дома, а через три месяца родился Вася. Таким образом, Вася Зайкин совсем не знал своего отца, но, как утверждает народная пословица, яблочко от яблони недалеко падает, ибо жизнь показала, что Василий, несомненно, унаследовал от своего отца некоторые черты, не зря же он выбрал профессию брачного афериста.

Васю воспитывали бабушка и мамочка. Когда ему было десять лет, на горизонте снова появился Петр Степаныч. У него на далекой комсомольской стройке образовалась толстая дебелая жена и две толстые дебелые дочки. Был он бородат, громогласен, пил за обедом водку. Вася сразу же его невзлюбил, потому что Петр Степаныч ненароком наступил на его пластмассовый грузовичок и, конечно, раздавил его в лепешку.

Шли годы, Петр Степаныч вернулся в Петербург, овдовел, выдал дочерей замуж, оставил им городскую квартиру, а сам купил дом в деревне и завел там большое хозяйство. И вот тогда-то и начался кошмар.

Петр Степаныч задумал жениться на Васиной мамочке. С этой целью он навещал ее не реже чем раз в две недели, привозил деревенские гостинцы в виде творога и меда, а также домашнюю ветчину. Ветчина была жесткая, а мед и молочные продукты, как уже говорилось, Вася терпеть не мог.

Там, в деревне, Петр Степаныч совершенно опростился, отрастил окладистую бороду, как у протоиерея, ходил в сапогах и даже говорить стал, усиленно окая.

Вася повел головой и увидел под вешалкой те самые сапоги, которые и распространяли шокирующий запах. Вздохнув, он прошел на кухню. Петр Степаныч пил чай, утирая пот полотенцем.

– Сынок, – приветствовал он Васю, – что-то ты будто помолодел…

Василий промолчал.

– Так вот я и говорю, Нина, – продолжал старый поклонник, – смурно у вас в городе, тошно мне, дышать тяжко. Опять же шум этот, музыка бесовская… – он отставил чашку и рыгнул.

– Надолго к нам? – не выдержал Вася.

– Ох, милый, – пригорюнился Петр Степаныч, – совсем ненадолго. Погостил бы, конечно, но не могу, и не уговаривайте!

Он махнул рукой, как будто Вася с мамочкой собирались его уговаривать.

– У меня ведь беда, – продолжал Петр Степаныч, – Матильда моя занемогла, светик мой ясный, звездочка серебристая!

– Кто такая Матильда? – ревниво спросила мамочка.

– Как кто? Хавронья моя, свиноматка…

– Белой степной породы? – оживился Вася, вспомнив подсунутые марки.

– О! – неподдельно обрадовался Петр Степаныч. – Понимает! Нина, а сынок-то у тебя не совсем пропащий, в свиных породах разбирается! Ох, натерпелся я страху, как Матильда заболела! Ветеринар сказал, что лекарство нужно заграничное, вот я и приехал. Ну, даст Бог, теперь на поправку пойдет! Однако засиделся я у вас, мне бы еще на поезд успеть…

С этими словами Петр Степаныч засобирался уходить.

– Ну, Нина, – гремел он в прихожей, – не надумала еще ко мне-то переезжать? Нет? А то поедем, Матильду мою посмотришь…

– Уж лучше вы к нам! – ляпнул Вася и прикусил язык, ощутив чувствительный мамочкин удар в бок.

– Ну, смотри, Нина, я ведь настырный, – похохатывал Петр Степаныч, – так просто не отстану. Подожду, сколько надо, а все равно ты ко мне переедешь. Василию жениться нужно, семью заводить, так чего мешать, с невесткой собачиться? А у меня простор, тишина, воздух свежий… как в раю…