Второе пришествие - Александр Новичков

Но вместо того, чтобы разрезать слабенького мальчика на части и сделать из них препараты для своих жутких опытов, алхимик угостил Эвана чаем и накормил печеньем. С тех пор тот сильно привязался к хозяину лавки и даже решил изучать алхимию. Будучи смышленым и умным не по годам, Эван быстро разобрался в препаратах, даже научился некоторым премудростям и тонкостям этой науки. Предусмотрительный старый алхимик не позволял мальчику ставить опыты без чуткого руководства, хотя тот часто пренебрегал запретами и даже подворовывал препараты для собственных экспериментов.

Мы уже допили чай, а Шин все не умолкал. Он рассказывал мне о своей жизни, о бедах и радостях, о достижениях и неудачах, об Эване, который стал ему почти сыном, а я сидел за столом и внимательно слушал. Возможно, я оказался первым человеком за много лет, который перешел порог этого дома и не содрогнулся от отвращения, даже согласился выпить чаю с хозяином лавки ужасов.

И мне, как ни странно, было интересно его слушать. Простота и обыденность его рассказа успокаивала меня. Ведь в нем не было ни слова о демонах, о ночных нападениях убийц, и никаких медведей. Кажется, я даже начал клевать носом.

— Я утомил вас рассказом? – Шин заметил мою отвлеченность.

— Нет–нет, что вы, – мигом собрался я. – Извините…

— Это я должен извиниться, – улыбнулся он. – Увлекся. Давно уже у меня не было такого внимательного собеседника. Но мне все же интересно, почему Римен прислал вас ко мне?

— Это сложный вопрос… – В последний момент я почему‑то не смог решиться. – Потребуется некоторое время, прежде чем я смогу озвучить его.

— Интересно, – брови алхимика взлетели вверх, – вы приходите ко мне с вопросом, но почему‑то боитесь задать его. Впрочем, это ваше личное дело, молодой человек. – Шин тяжело вздохнул. – Быть может, этому есть особая причина.

Я благодарно кивнул и поднялся из‑за стола. Странно, что я раньше не задумался об этом. Объяснить человеку, что ты одержим демоном, не так‑то просто. Подобрать слова было просто невозможно. И как бы я ни старался сложить предложение, разумным оно не становилось. От волнения я принялся ходить по гостиной и просто глядеть по сторонам.

Шин не стал отвлекать меня и занялся уборкой. Он смел со стола крошки, убрал на место посуду. Только сейчас я заметил, что чашки у алхимика были глиняные, немного неровные. Должно быть, делались под заказ, но у не самого хорошего мастера. Затем мой взгляд привлекли рисунки, висящие на стенах. Не картины, а какие‑то детские каракули, выведенные углем на кусках холста. Маловероятно было, что нарисовал их сам алхимик, но исключать этот вариант полностью не стоило.

— Интересная у вас коллекция, – не сдержался я. – Вы, кажется, ценитель…

— Это никакая не коллекция, – непринужденно рассмеялся хозяин. – Голые стены действует на меня удручающе.

Я прошел чуть дальше и заметил еще один рисунок. Холст, частично прикрытый книжным шкафом. Видно было только малую часть изображения, ногу человекоподобной фигуры, давящую множество кричащих и корчащихся малюсеньких человечков.

И меня вдруг переклинило. Понадобилось во что бы то ни стало увидеть рисунок целиком. Это было даже не любопытство, а безумство или одержимость. Положив руку на стенку шкафа, я легонько на нее надавил. Вернее, не легонько, а так, что вся конструкция, с книгами и полками, с угрожающим хрустом и треском отъехала в сторону. Шин охнул и, кажется, побледнел. Нечасто перед ним одной рукой, без усилия, двигали тяжелый шкаф.

И я тоже, кажется, побледнел.

Этот рисунок. Темная призрачная фигура, небрежно выведенная на холсте углем. Я смотрел на нее, и неровные линии постепенно приобретали четкость, а карикатуры у ног фигуры начинали кричать и двигаться. Засосало под ложечкой. Я смог увидеть то, чего не было, чего нельзя нарисовать. Автор, кем бы он ни был, оставил на холсте свои мысли.

А думал он о чудовище. Думал об огромном, страшном, всемогущем, неуязвимом демоне, пришедшем в мир людей, чтобы сеять хаос, чтобы убивать, чтобы уничтожить все сущее. Но самым страшным было то, что образ этого чудовища напомнил мне Эфира. Он выглядел примерно так же, когда разговаривал со мной.

— Этой картины не должно быть в моем доме! – с яростью в голосе воскликнул алхимик, неожиданно посерьезневший, можно даже сказать, рассердившийся. Он подошел, решительно сорвал холст со стены и свернул его в трубочку. – Ее нужно было сжечь еще очень давно!

— Что это? – не своим голосом произнес я. – Кто изображен на картине?

Шин нахмурился, смерил меня суровым взглядом.

— Будто вы не знаете! Это Вельзевул, – он потряс холстом в кулаке, – он же Сатана, Люцифер, Мефистофель, Велиал. Называйте как угодно. Это чудовище с тысячей имен и миллионом лиц. Предводитель демонов и владыка ада. Да за этот рисунок мы оба можем попасть на костер инквизиции. Я за то, что хранил его, а вы за проявленный интерес!

— Плевать! – смело заявил я. – Плевать мне на инквизицию. Я должен знать все об этом демоне!

Кажется, я на мгновение вспыхнул. Налились ли огнем мои глаза – не помню, но Шин вздрогнул, как‑то сжался и на время задумался, как‑то по–детски чмокнув губами.

— Так вот какой вопрос тяготил вас так сильно, – опустил взгляд он. – Что же. Раз это вам действительно необходимо, я расскажу. Тем более что отказать дяде Римену я бы никогда не смог.

— Простите, – смягчился я, – Но для меня это очень важно.

Он окинул взглядом немного покосившийся после грубого перемещения шкаф и разочарованно покачал головой. Видимо, уже подсчитал причиненный ущерб. Повернулся ко мне и протяжно выдохнул.

— История церкви гласит, что примерно тысячу лет назад человечество достигло пика безнравственности. Люди погрязли в грехе, потеряли всякий стыд и позабыли о боге. Естественно, Вельзевул воспользовался этой слабостью и проник в свет. Мир содрогнулся. Кара настигла всех, ведь все были виновны в равной степени. Он убивал мужчин, женщин, детей, стариков, убивал любого, кто осмеливался преградить ему дорогу, любого, кого мог увидеть и до кого мог дотянуться. Разрушал целые города, оставляя белые кости, песок и уголь. Он мог погрузить мир в пучину хаоса, но пятнадцать праведных магов бросили ему вызов… – Вкрадчивый звоночек дверного колокольчика сбил алхимика с повествования.

— Посетитель? – вновь нахмурился Шин. – В такое позднее время?

Он окинул взглядом остолбеневшего от нахлынувших впечатлений меня и пошел вниз, выяснять, кто наведался ему в лавку.

Остолбенел я не просто так. Ведь из его слов я понял намного больше, чем можно было даже представить. Изображение демона на рисунке совместилось с рассказом Шина, а мое воображение вывело картину целиком. Если алхимик не лгал, то этот мир однажды превратился в ад, и только чудо спасло его от полного уничтожения.