Консервативный вызов русской культуры - Русский лик - Николай Бондаренко

В. Б. Но прочитают ли сегодня того же Валентина Распутина? Что случилось с русским читателем, где он?

В. Л. В нас сейчас как будто что-то закупорено, и только писатель талантом своим может сопереживать, может раскрыть это сокровенное в человеке. Я думаю, все равно у нас и дальше будет писатель не просто развлекателем людей, а другом, утешителем, спасителем. У каждого человека должен быть любимый писатель - тот, кто помогает ему и жить, и выживать. Сейчас человеку надо сконцентрироваться. Как во время Бородинского сражения - в один кулак, в один удар. Так же и в литературе, в идеологии нашей, в понимании нашей исторической миссии. Необходима концентрация народной воли. А пока все распылено. Даже если нет еще единого лидера, он должен быть в воображении, наподобие Минина. Пора сосредотачиваться. А то даже нет единого делового центра. Конечно, наш народ - довольно милое и странное явление. Мы можем не пожалеть двадцать пять миллионов соотечественников, оказавшихся вдруг как бы в эмиграции. Отрезанных от России. Можем спокойно отдать наши святые и памятные места. Например, Севастополь. Это же сербы бьются за Косово поле, а не мы. Но давайте все же говорить не обо всем народе, а о той интеллигенции, которая не пожелала соединиться во всех бедах со своим народом. Вот проблема. Ведь именно они и обязаны нести миссию духовного развития нации. Произошел некий слом... А сейчас уже приходится вновь собираться поодиночке, каждый обязан что-то делать не только для выживания, но и для жизни...

В. Б. Вы сейчас делаете журнал "Родная Кубань". Это тоже - для жизни. Сил хватает?

В. Л. Я еще молодой душой. Даже увлекающийся. И мне до сих пор дорога литература. Сама жизнь литературы. Я еще чувствую живое в ней. Готов реагировать на любое талантливое движение. Конечно, у нас на Кубани мало материалов для журнала. Крику писательского много, а произведений мало.

Я взялся за журнал скорее ради истории. Ради того, чтобы после всего минувшего исторического беспредела воскресить для казаков их же жизнь, жизнь их предков. Я сам увлекся историей кубанского казачества, когда писал роман "Наш маленький Париж", и журнал стал как бы продолжением романа. Я сам с удовольствием читаю те воспоминания, которые печатаю в журнале. И потихоньку нахожу все больше откликов от самих кубанцев. Они начинают чувствовать свою родную суть, избавляться от беспамятства. Хорошее умиление своей собственной историей. Все-таки Кубань сильно пострадала в этом веке, предания казацкие настолько замолкли, что даже на Дону, мне кажется, традиции более сохранились. Может быть, донцам помог великий "Тихий Дон"? Это была им великая защита. Поэтому еще так и воюют наши враги с "Тихим Доном". Хотят лишить опоры... Я считаю, сегодня надо делать ставку на историю. Современность сегодня дает нам только чувство гадости. Можно и утонуть в ней. А история дает спасение. Когда опамятуются, пойдет и проза современная, а пока откуда ей взяться? Кроме гадости о современности даже наша патриотическая пресса ничего хорошего сообщить не может. Ведь старина, прошлое - это все условно. Все живет, все откликается в наших днях. Александр Пушкин - живой, душа его живая, мысль живая. Ничто не умирает. А лишь помогает жить. И воспоминания старинные, которые я печатаю в "Родной Кубани" тоже помогут кубанцам. А мне бросают упрек: хватит тебе этой казачьей старины. Незнание истории лишь усугубляет новые трагедии. Вновь и вновь сами себя топчем.

В. Б. А как губернатор Кондратенко относится к вашему журналу "Родная Кубань"? Есть ли поддержка?

В.Л. Я с Николаем Игнатовичем встречался всего два раза. Первый раз мы были у него вместе с Василием Ивановичем Беловым. Второй раз тоже я был не один. Так что до долгого душевного разговора не доходило. Но я сам интересовался его биографией. Еще когда он был в опале, чуть ли не под арестом, то я выписал из архива кое-что о его станице, о его предках. Хотел даже написать очерк "На родине Кондратенко". Кондратенки даже служили в конвое Его Императорского Величества в царские времена. Я эти материалы ему домой послал. Думаю, тогда, когда его те, прежние власти преследовали. Ему эти материалы доставили радость... Впрочем, и сегодня был бы интересен такой очерк, чтобы люди узнали, откуда у него такое чувство долга, такая боль за народ. Славнейшая у него станица, самые крепкие корни. Я и мать его знаю, до сих пор в станице живет.

В. Б. Сегодня Кубань тоже становится чуть ли не пограничным краем. Из состава Кубани уже вышла Адыгея, став самостоятельной республикой. Откуда эти процессы сепаратизации? Как к ним относятся сами казаки?

В. Л. Я вам скажу, Владимир Григорьевич, что наши руководители даже не задумывались о возможностях распада государства. Можно за многое ругать советских руководителей, но они оказались лишены коварства, оказались чересчур наивными до самого последнего времени. Даже Иосиф Сталин оказался чересчур наивен, не предполагая возможности распада. Оказалось, что легко нарушить единство. Оказалось, что даже в наши дни, когда так ослабло государство, когда все русские люди должны стремиться к единению, мы видим сплошь раздоры и споры. Я думаю, много все-таки было накоплено лишнего за ХХ век. Много мусорного: атеизм, отрыв от тысячелетней истории, от тысячелетних традиций... Зерно гнилое, если его смешать с зерном здоровым, вызовет общее гниение. Вот так и случилось в Советском Союзе... Дело даже не в том, что если у одного человека нет таланта, то он начинает от зависти пакостить другому... Исторического сознания народу не хватает. Народ, лишенный исторического сознания, - это страшно... В такую кризисную, трагическую пору нам остро не хватает исторического сознания.

В. Б. Даже в Смутное время народ спасся благодаря единому православному сознанию. А что делать сегодня?

В. Л. С приходом на Кубань губернатора-патриота видишь, что пока сам народ не созрел, сам народ не осмыслил себя исторически, никакой самый лучший руководитель не поможет. Только пока личные, животные интересы защищает. Это пока очень широко на Кубани. Как помочь губернатору? Скажем, что делать писателю? Из своих рамок не выпрыгнешь. В большую политику, по-моему, и лезут именно те писатели, кто думает только о себе. Это видно и на Кубани. Не подпевать Кондратенко надо, а создавать ему идеологическую опору, пробуждать в людях национальное самосознание. Подпевалы только позорят губернатора.

В. Б. Вы сказали, что теперь не так часто доходят до Кубани и литературные журналы. Удается ли следить за современной литературой?

В. Л. Не всегда. Если бы не прислали журнал с рассказом Распутина, и его бы не прочитал. Раньше выписывал вашу газету "Завтра", сейчас не удается, но изредка читаю. Вот познакомился с "Днем литературы", обязательно постараюсь подписаться, мне там многое интересно. Ведь просто денег теперь на журналы не хватает, и в библиотеки идут только те журналы, которые Сорос бесплатно подписывает, - естественно, из крутых демократических. Когда прочел у вас очерк Славы Морозова о Владимире Солоухине, сразу же перепечатал на Кубани. Меня поразили эти предсмертные мысли Владимира Алексеевича. Я пришел на писательское собрание тогда, встал и сказал: прочтите, надо немедленно перепечатать это в нашей местной прессе. Такой я еще простодушный читатель. Еще умею восторгаться прочитанным. Или сибирские очерки Валентина Распутина - это же надо всем читать. И любить свою землю. Своих людей. Вот чем писатель должен заниматься. Я укоряю себя, что мне уже так не написать о Кубани. Так пусть пишут молодые... И потом мне уже надо писать о родном Новосибирске, совсем забыл о нем. Все-таки родина тянет. Люди из эмиграции спустя полвека возвращаются, а я никак не могу посетить... Я восхищаюсь казаками, которые сейчас из Канады, из Австралии, из Англии помогают родным станицам. Вот и меня к старости стало тянуть все-таки в родные места. О Кубани я немало написал.

В. Б. Я встречал немало казаков и в США, и в Канаде. Согласен с вами, Виктор Иванович, что у этих простых людей, неплохо живущих в эмиграции, есть острая любовь к родному краю. Сколько вагонов помощи они отправили на Кубань?! Не знаю только, дошла ли эта помощь. И при всей любви к родине полная политическая наивность, замешанная на крутом антикоммунизме. Если Ельцин или Чубайс против коммунизма - значит, и они любы этим старым казакам. Как объяснить им, что сегодня другой раздел в России: между теми, кто борется за государство и теми, кто его разрушает? И вчерашние враги могут оказаться рядом во имя любви к государству и к своему народу. Согласны вы с этим?

В. Л. Конечно, это так. У казаков-эмигрантов я бы выделил их любовь к своим отцам. Все бывает предметно. Колоссальное сочувствие к своим отцам. Ради этого и ездят сюда, ради этого и помощь оказывают родным станицам. Такой родовой преданности у нас здесь уже почти не заметишь. А жаль.

В. Б. Но в целом идет ли реальное возрождение казачества? Становятся ли казаки реальной силой?