Мадьярская венера - Лин Гамильтон

— А я — напротив, — заявил он, — мне бы хотелось еще раз начать все с начала.

— Не знаю, — вздохнула я, наверное, уже в сотый раз повторяя эту фразу. — Возможно, прошло еще слишком мало времени после окончания моего последнего романа. Как ты нашел меня? Тебе Клайв сказал?

В любом случае, сколь ни жаль это признавать, я бы поверила скорее Клайву, чем Каролю, так что это определенно была проверка на вшивость.

— Мне рассказал Фрэнк, — ответил он.

— А он как узнал? — удивилась я.

— Без понятия. Могу только предположить, что ему сообщил кто-то из див. Он же сообщил мне, где ты остановилась. Почему ты не хочешь, чтобы нас видели вместе?

— Да я не против. Просто некоторые из див на данный момент не испытывают к тебе большой симпатии. Ты же уволил Диану? Ведь о ней шла речь в тот вечер в Коттингеме, когда ты сказал, что тебе пришлось уволить человека с ответственной должности, разве не так?

— Вопросами замучаешь, если признаюсь? — сказал он. — Да, я уволил ее, но только, пожалуйста, не спрашивай почему. С моей стороны не слишком уместно рассказывать тебе об этом.

— Она заявила, что ты помешал ей получить постоянную должность в университете, — произнесла я.

— Что?! — удивился он.

— Говорит, что получила докторскую степень и все такое, но ты так красноречиво выступил против нее, или что-то в этом духе.

— Ничего подобного не было. К тому же ты можешь поинтересоваться, где… — он остановился на середине фразы. — Нет, не буду сплетничать. Больше я ничего не скажу.

— А та женщина, с которой ты порвал в тот вечер? Уж не Моргана ли это?

— Это она так сказала? — неуверенно спросил он. — Не люблю я обсуждать любовные связи.

— Я просто складываю дважды два.

— Понятно. Остальные дивы тоже имеют на меня зуб?

— Ничего особенного, насколько я слышала, но они все подруги. Так что если одна зла на тебя, то существует большая вероятность, что и другие тоже.

— Не сомневаюсь, — проворчал он. — Вы, дивы, всегда держались вместе. Послушай, я знаю, что я был из тех, что, как говорится, «поматросил и бросил». Возможно, теперь я расплачиваюсь за это. Но от тебя ушел, потому что чувствовал себя обманщиком. Я уже говорил тебе почему. Больше не собираюсь отвечать на подобные обвинения. Тебе придется самой решать, кому ты веришь: им или мне. Итак, что ты выбираешь? Как насчет Кароля Молнара?

— Я здесь, ужинаю с тобой. Разве не так? — произнесла я. Он пару секунд помолчал, но вид у него был немного грустный, и было отчего. Я не ответила на его вопрос, но пока я этого просто не могла сделать.

— У меня такое чувство, будто я провел последние несколько лет в каких-то поисках. Любви, успеха, своих корней, душевного спокойствия, не знаю, — наконец, нарушил он тишину. — Я кочевал из музея в музей, конечно, с каждым разом работа была немного лучше прежней, но я нигде не задерживался надолго. У меня было много женщин, пока я не женился на Пегги, и все же я не был счастлив. У меня была хорошая работа в Брэмли, мы посещали лучшие вечеринки, но я чувствовал себя притворщиком. Поджав хвост, я вернулся в Торонто без гроша в кармане, прилюдно униженный собственной женой, уволенный из Брэмли, потому что либо не поладил с кураторами, либо по какой-то другой, но столь же нелепой причине. Я говорил, что отец моей жены является председателем совета директоров Брэмли?

Потом, совершенно неожиданно я обнаружил, что все, чего я хотел, все это время находилось здесь. Может быть, Коттингем — всего лишь блеклое отражение Брэмли, но я счастлив. Ты знаешь, что я всегда пытался сделать так, чтобы организации, в которых я работал, отвечали запросам публики. В Брэмли я попытался ввести кое-какие инновации в дизайн выставок, я старался сделать выставки популярными и интересными. А сотрудники, большинство из которых проработали там уже не один десяток лет, постоянно вставляли мне палки в колеса. Правда была в том, что они не хотели перемен. Музей мог обрастать пылью и паутиной, терять популярность, а они бы годами продолжали работать, как и раньше, называя это ученостью, даже если бы люди перестали совсем интересоваться музеем. В Коттингеме все по-другому. Я сказал Кортни и Майору, что хочу построить макет пещеры для детей, чтобы они могли в нем играть, возможно, организовать прямо в пещере игрушечные раскопки, где бы дети могли играть в археологов, ищущих венеру. Идея им очень понравилась. А пожелания Майора и Кортни выполняются безоговорочно. Думаю, мне удастся осуществить несколько по-настоящему новых идей.

А самое главное — после всех лет я снова встретил тебя. Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Я хочу держать тебя за руку на людях, ходить на вечеринки, обниматься на заднем ряду в кино, как раньше, и неважно, кто находится рядом. Мне плевать на то, что подумают об этом дивы или кто-нибудь еще. Пока я женат, но скоро разведусь. Так что единственным препятствием для моего будущего являются твои чувства ко мне. Я знаю, что форсирую события, но мне кажется, что я и так потерял много времени.

— Кароль, я очень рада после стольких лет снова увидеть тебя. Честно. И мне нравится быть с тобой. Мне приятно слышать, что в Коттингеме у тебя все в порядке. Но на этом мы пока и остановимся. В моей жизни есть несколько нерешенных моментов, с которым мне нужно разобраться, прежде чем принимать подобные решения.

— Я не совсем понимаю, о чем ты. Мы можем продолжать встречаться? — с надеждой спросил он.

— Мне бы этого хотелось, — ответила я.

— Полагаю, этого уже достаточно, — произнес он. — Но я не собираюсь сдаваться.

Его последние слова вызвали в моей памяти не самые приятные на данный момент воспоминания, а именно Роба, когда он сказал, что приложит все усилия, чтобы вернуть меня, а не забыть.

— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — попросила я.

— Конечно! Извини. О чем хочешь.

— Тогда о Будапеште. Я ходила на улицу Фальк Микша. Видимо, мне трудно отстраниться от древностей. Я вспомнила, что ты упоминал о ней. Где конкретно был твой магазин?

— Ну, раз ты думала обо мне, меня это успокаивает.

Он скорчил рожицу, но достал ручку и листок бумаги и нарисовал карту. Я спросила его, какие еще места стоит посмотреть, и через несколько минут разговор естественным путем перетек в более спокойное русло.

В конце вечера, когда настала пора уходить, Кароль подал мне пальто. Он встал позади меня, но не отошел, а очень осторожно положил мне руки на предплечья и остался так стоять. Я чувствовала его дыхание на своей шее, тепло рук сквозь пальто. «Только не отклоняйся назад, — сказала я себе. — Если ты это сделаешь, ты знаешь, чем все это закончится». Но внезапно чувства волной накрыли меня. Одиночество, ностальгия и, если быть честной, огромное желание — чувства были настолько сильными, что у меня перехватило дыхание, будто не хватало воздуха. Очень медленно я отклонялась назад, пока наши тела не соприкоснулись, он обвил меня руками, и от моей решительности не осталось и следа.

Глава восьмая

19 июля

Сельская местность удивительно красива. То, что люди, живущие здесь, называют горами, на самом деле — холмы. Склоны заросли буками с серебристыми листьями, среди которых кое-где темнеют вечнозеленые деревья. Тут есть луга и озера с водой цвета изумруда. Самый большой интерес в пейзаже для меня представляют обнаженные известняковые породы. Даже снизу видно, что они весьма перспективны. Подъем достаточно крутой, но для того, кто молод и обладает хорошим здоровьем, вполне одолимый.

И скова мне необычайно повезло. Семья Надашди настояла на том, чтобы местом моего обитания стал один из домиков в их усадьбе. Это как раз в горах, на восточном крае огромного плоскогорья. Чудесное место: каскады водопадов и потоков в окружении величественных склонов. Городок небольшой и достаточно тихий, поскольку главная статья промышленности — сталелитейный завод был перемещен около тридцати лет назад. Есть надежда, что это место станет курортом для жителей Будапешта, где они могли бы проводить лето, подальше от жары столицы. Это место назвали Лиллафюрэд. Как чудесно, что я нахожусь здесь, ведь говорят, что летом в Будапеште очень жарко и пыльно. Я слишком хорошо помню то чрезвычайно жаркое лето, что нам пришлось пережить в прошлом году дома, поэтому горная прохлада для меня настоящее благо.

Все еще нет вестей от Т., но следует набраться терпения. Конечно, его задерживают очень важные дела, иначе бы он уже был здесь. Иногда по ночам мне становится страшно от того, что с ним может случиться какая-нибудь беда, но потом наступает рассвет, начинается работа в пещерах, и эти болезненные мысли исчезают.

Тут так много пещер. Я прихожу в отчаяние, когда думаю, сколько жизней мне понадобится, чтобы все их исследовать. Одни пещеры исключены из исследования, так как непригодны для обитания даже самого примитивного человека, а другие — ввиду того, что в них отсутствует почвенный покров и все видно даже при самом беглом осмотре. Если когда-либо в них и жил человек, то следы его пребывания давно исчезли.