Первая - Kim Pritekel

На обратном пути домой начался дождь.    

Мы с диким хохотом, как сумасшедшие, неслись по газону от машины тети Китти, пытаясь поскорее попасть в дом. Промокнув до нитки и спотыкаясь, мы ввалились в прихожую в мокрой одежде, плотно облепившей наши тела, как вторая кожа. Мама недоуменно посмотрела на нас, а потом взорвалась в приступе бесконтрольного хохота. Сначала я даже немного обиделась на нее, но затем, увидев ее покрасневшие и опухшие от слез глаза, меня охватило беспокойство. 

"Мам? Все в порядке? Почему ты плакала?”, - я подошла к ней поближе, хлюпая кроссовками.

"Ничего, милая. Просто я очень беспокоилась", - ответила она и заключила мое мокрое тело в крепкие объятия. Боковым зрением я заметила, как тетя Китти утвердительно кивнула головой, а мама ответила ей тем же, будто они проводили какие-то тайные переговоры за моей спиной. Я попыталась раздраженно дернуться в сторону, но мамины руки, лежащие на моих плечах, тотчас пресекли мою попытку. Она улыбнулась и откинула прилипшую прядь волос с моего лба.

"Я так тебя люблю, Эмми", - сказала мама, полным гордости голосом.    

"Я тоже тебя люблю", - неспешно ответила я, не до конца понимая, что за этим стоит. Она еще раз меня обняла, прежде чем мягко подтолкнуть в сторону лестницы.   

"Иди и переоденься, не то заболеешь еще", - и легонько прихлопнула меня по моей попе, поторапливая. Тетя Китти последовала за мной вверх по лестнице, направляясь в сторону ванной комнаты.   

"Тетя Китти, почему мама плакала?" - тихо спросила я. В ответ тетя лишь уныло покачала головой. 

"Этой весной у сталелитейного завода начались проблемы, а это довольно сильно сказалось на городе в целом, а заодно и на дилерском центре твоего отца, где дела идут все хуже и хуже. Сейчас люди едва в состоянии содержать свои семьи, и никто не заинтересован в покупке нового автомобиля. По этой причине твою маму временами охватывает тревожное беспокойство". 

"У нас ведь все будет хорошо, да, тетя Китти?" Она улыбнулась и успокаивающе погладила меня по спине.    

"Конечно, твои родители непременно позаботятся об этом".    

Пока лето с испепеляющей все живое жарой неспешно заканчивалось, я стала замечать все больше табличек с надписью "ПРОДАЕТСЯ", которые усеяли лужайки почти всех домов наших соседей. Было довольно жутко видеть, как семьи, среди которых я выросла, стали исчезать, словно растворяясь в ночи. Сталелитейный завод обеспечивал работой тысячи мужчин и женщин, и сейчас они были вынуждены покидать свои насиженные места и уезжать туда, где имелась хоть какая-то работа. Многие из них направлялись в более крупные города - Колорадо-Спрингс или Денвер, другие же и вовсе покидали штат. Из-за этих событий меня все чаще стала посещать мысль: "А все ли у нас будет хорошо?"

Глава 4

  Я села на кровати и поерзала, поудобнее обустраивая свою спину на подушках, которые покоились напротив изголовья, и, испустив ещё один усталый вздох, продолжила пробираться сквозь свидетельские показания в деле Holstead. Утром за этой папкой должен заехать Джон Дитерс. Снова вздохнув, я сняла очки и протерла глаза, а затем метнула коричневую папку на столик, стоящий возле кровати. Надеюсь, что на этот раз у нас все получится, ведь мы были так близки к победе.

"Что скажешь на это, как я тебе?" - поинтересовалась Ребекка с робкой надеждой, прозвучавшей в её голосе. Я посмотрела на неё, и острая боль пронзила мое сердце. Ребекка стояла перед кроватью в безразмерной футболке, под которую она запихнула небольшую подушку, создав выпуклость на животе, и сейчас позировала, придерживая подушку руками и демонстрируя мне свой профиль.

Я соскочила с кровати, подошла к ней и обняла со спины, разместив свои ладони поверх её рук.

"Скоро, уже скоро, малыш, - прошептала я ей на ухо. - Осталось чуть-чуть".

"О, я все понимаю, но все равно нахожусь в каком-то нетерпении, - простонала она. - Мне уже почти тридцать пять, и каждый прошедший день эхом отдается в моей голове, словно говоря - совсем скоро ты станешь старухой".

"Наберись терпения, и все будет так, как ты захочешь", - я поцеловала ее в шею, вдыхая сладкий запах кожи, такой нежной после душа, и ощутила аромат "Ирландской весны".

"В конце концов, я же смогла заполучить тебя, верно?" - улыбнулась она.

 "О да! И это потребовало столько терпения! Я даже не представляла, что ты имела его в таком огромном количестве. Что ж, тебе все-таки удалось научить меня кое-каким важным вещам", -  усмехнулась я.

"Неужто до тебя дошло? Должно быть, это так на тебя повлияли наши прогулки в парке, и всего-то потребовалось чуть менее трех лет". Ребекка взяла мою руку и поднесла к губам, а затем на мгновение прижала ладонь к своей щеке. Дрожащим голосом она сказала: "Иди и прими душ". Я развернула ее и, убрав подушку из-под футболки, крепко прижала к себе.

"Милая, на все нужно время, - прошептала я, - но это обязательно произойдет. Я обещаю тебе". Она всхлипнула один раз, а затем, как мне показалось, взяла себя в руки.

"Я не знаю, что это на меня нашло. Боже, в последняя время я стала такой эмоциональной!" - она мягко отстранилась от меня.

"Ну, мне-то ты о этом не рассказывай!" - усмехнулась я. Она улыбнулась в ответ и игриво шлепнула меня по руке. "По крайней мере у тебя есть оправдание, и ты можешь обвинять во всем все те гормоны, что играют в тебе", - я быстро поцеловала ее в губы и пошла в ванную комнату.

"Эмили?"

"Да, малыш?" - спросила я от двери в ванную.

"Я люблю тебя".

"А я люблю тебя ещё больше".

Я скинула с себя спортивные штаны и футболку. Озноб холодной ночи тут же набросился на меня, посылая волну дрожи по всему телу. Я крепко стиснула зубы и начала дергать ручки от душа в попытке получить воду нужной температуры. Вздохнув от облегчения, я шагнула под горячие брызги и, как только спасительный поток воды омыл меня, неся расслабление напряженным мышцам, сразу же закрыла глаза. Я провела руками по волосам, откидывая их назад; ручейки воды бежали по щекам, стекая с носа и подбородка. Когда перед моим мысленным взором предстала Бет, я открыла глаза. Глубоко вздохнув, я позволила этим воспоминаниям войти и, заполнив меня мыслями о ней, вернуть обратно в тот давно прошедший летний день.

Не находя себе места, я металась по комнате, расхаживая взад и вперед, взад и вперед. Что-то подсказывало мне, что сегодня Бет обязательно приедет домой, и довольно скоро. Что я ей скажу? Я понятия не имела. Даже после того разговора, что я провела с тетей, я все еще чувствовала тошнотворно-чудовищную ревность, радостно пожирающую мой мозг. Прекратив свои метания, я посмотрела в большое зеркало, которое висело на обратной стороне двери в мою спальню. Улыбнувшись своему отражению, я начала тщательно репетировать свою лучшую улыбку, с которой я встречу Бет, когда она зайдет ко мне. Если зайдет. Она ведь зайдет? Я снова заметалась, а затем вновь замерла, чтобы взглянуть на себя еще раз.