Розовый костюм - Николь Келби

Он не ошибался.

Было слышно, как сигналят машины на Парк-авеню, выезжая с боковых улиц. Вокруг кипела и бурлила жизнь большого города. Кейт снова оглянулась на окно демонстрационного зала. Мистер Чарльз что-то разъяснял собравшимся. Ничего, завтра Мейв наверняка все ей подробнейшим образом изложит.

И Кейт снова резко нажала на кнопку вызова лифта. И еще раз, и еще.

– Извини, – сказал Патрик, и на мгновение Кейт подумала, что он извиняется за то, как обошелся с мистером Чарльзом, но он пояснил: – Извини, но я сегодня исповедался перед отцом Джоном. И упомянул о той ночи. Мне показалось, что надо бы тебя предупредить.

На Кейт его слова подействовали как пощечина.

– Ты не имел права!

– У меня не было выбора.

– Патрик. Пожалуйста. Не надо здесь выяснять отношения. Я здесь работаю.

Он, обернувшись через плечо, посмотрел в сторону демонстрационного зала. Весь персонал «Chez Ninon» собрался вокруг мистера Чарльза, но мистер Чарльз через открытую дверь смотрел только на Кейт, стоявшую в коридоре.

– Все, я иду по лестнице, – быстро сказала она и, открыв дверь, бросилась вниз.

– Кейт, остановись, пожалуйста!

Шаги у Патрика были гораздо шире, чем у нее, и бегал он быстрее. Так что он успел поймать Кейт до того, как она успела выскочить на улицу. Оба тяжело дышали. Патрик заботливо вытер носовым платком ее лицо, мокрое от слез, и сказал:

– Кейт, послушай: отец Джон говорит, что ничего особенного не случилось. Он говорит, чтобы мы попросту выбросили все это из головы. Несколько «Аве, Мария», «Отче наш», четки – он так любит перебирать четки, – и надо выбросить это из головы, пока мы не поженимся. Ведь он же бывший футболист. Он все отлично понимает, клянусь святым Петром!

На лестнице было темно и сыро. Лестница словно служила чистилищем между миром Хозяек и миром Кейт. Жаль, думала она, что у меня нет ни капли «Шанели № 5»; я бы с удовольствием воспользовалась духами, чтобы не чувствовать, как отвратительно тут воняет. Патрик обнял ее.

– Отец Джон за нас порадовался, Кейт. Правда, порадовался. Если за свои грехи мы попадем в ад, то он отвезет нас туда на моей «Роуз». Ему тоже очень нравится ее «олдсмобильность».

Патрик открыл дверь, за которой шумела Парк-авеню. В час пик эта улица не отличалась элегантностью, и над ней висел просто чудовищный рев машин. Патрик снова быстро закрыл дверь и сказал:

– Вот в чем проблема: мне очень хочется тебя поцеловать, но я дал слово отцу Джону. А ждать, пока мы усядемся в каком-нибудь битком набитом кафе, мне совсем не хочется.

И он вытащил из кармана пиджака коробочку. Из черного бархата, слегка потертую.

– Пег сама его купила, когда наша мясная лавка начала приносить приличный доход.

Сколько бы Патрик до этого ни пыжился, сейчас он выглядел крайне неуверенно. В коробочке оказалось тоненькое золотое колечко – собственно, крошечный осколок бриллианта в простенькой оправе. Металл за много лет почти совсем истончился.

– Патрик, я же сказала, что подумаю.

– Я знаю. Но почему бы тебе не подумать, надев это колечко? Привыкай к нему. Посмотри, как оно выглядит у тебя на пальце. Надень его и проверь, каковы будут твои ощущения, когда мы поедем покататься на «Роуз». А я сяду за руль.

И Патрик надел старенькое колечко Пег ей на палец. Руки у Кейт отекли, и колечко сидело слишком туго.

– Я думаю, из тебя получится великолепная жена мясника. Пег очень любила наш магазин, правда, любила.

«Мамин-папин магазин», вспомнила Кейт.

На мгновение ей снова захотелось убежать. И тут Патрик все-таки ее поцеловал.

Глава 13

Дайте им то, чего им хочется, хотя они и сами не знают, чего хотят.

Перед выборами профсоюзы не раз выступали с резкими обвинениями в адрес будущей Первой леди. Международный союз изготовителей женской одежды вложил в эту кампанию более трехсот тысяч долларов и старался, чтобы его представители присутствовали на каждом этапе предвыборной гонки, однако Супруга П. не только по-прежнему носила французскую одежду, но и очень редко надевала шляпу. И входивший в «Международный союз» сильный профсоюз модисток из-за этого постоянно злился, а уж из-за одежды Ее Элегантности и вовсе приходил в негодование. Гневные письма шли в предвыборный офис рекой. А уж после выборов никакие извинения со стороны Супруги П. и вовсе не принимались.

Первой ее официальной шляпкой стал головной убор от Кристиана Диора. Черная бархатная шляпа с узкими полями. Правда, французская, а не американская, но все же настоящая шляпа. Выбрали ее совершенно случайно. Супруга П. связалась с магазином-ателье «Бергдорф» и попросила устроить лично для нее показ имеющихся у них моделей. Марита О’Коннор доставила все свои лучшие шляпы, но не подошла ни одна. Антипатия Первой леди к шляпам вовсе не объяснялась ее личными вкусами. Дело было в элементарном математическом расчете. Просто голова у нее была большая, как воздушный шар, да еще прическу она носила очень пышную. Подойти ей могла шляпа никак не меньше размера семь и три четверти, XXL – то есть самое меньшее шестьдесят один сантиметр[47]. В полном отчаянии миссис О’Коннор надела на нее шляпу от Диора задом наперед – и вынужденное, поистине историческое согласие носить шляпу было получено.

Но носить эту шляпу Супруга П. могла только задом наперед; иначе та ей совершенно не шла.

– Ничего удивительного, – объяснял Шуинн. – У этой девушки и размер обуви 10А[48].

Было раннее утро, только половина седьмого, и Кейт полагала, что в «Chez Ninon» в такой час никого не будет. Она снова пропустила службу в церкви ради работы над розовым костюмом. Но вместо покоя и тишины Кейт обнаружила в мастерской Шуинна, который явился туда, чтобы отпарить несколько десятков шляп-коробочек, изготовленных для показа у Орбаха. Это был его первый настоящий заказ, полученный от крупного магазина.

– Ты только никому не говори, Куки[49]. Хозяйки, пожалуй, могут немного разозлиться.

– Немного разозлиться? Да они просто придут в ярость, если увидят, что ты используешь их мастерскую, готовясь к показу в «Орбахе».

Кейт растерянно озиралась: куда бы она ни посмотрела, всюду были шляпы. И все розовые!

– Значит, ты рассказал им о розовом костюме от Шанель? Я права?

– Ну, может, от тебя Хозяйки и потребовали хранить тайну, но меня-то они к этому не принуждали. Сейчас в «Орбахе» все просто с ума сходят по розовому. Но учти: ты от меня об этом не слышала.

– Но ведь Хозяйки во всем обвинят меня!

– Нет. Они во всем обвинят Кассини. Они обожают его обвинять. Его первое шоу, подготовленное для «Сакса» – сплошной жемчуг, шляпы-коробочки и поддельный Живанши, – выглядело так, словно он стащил у супруги Президента из гардеробной целую кучу одежды и сбежал.

– Но «Орбах»? Как ты мог?

– А как я мог устоять? Никто не может устоять, если ему делают предложение в «Орбахе».

Это была правда. В «Орбахе» делал покупки даже Белый дом. Кейт часто останавливалась у витрин этого огромного магазина, чтобы просто посмотреть. Рекламу «Орбаха» печатали в каждом журнале: «Кому нужна оптовая торговля?», «Потому что ваши глаза больше вашего кошелька!». В «Орбахе» уверенно заявляли, что торгуют «оригинальной французской одеждой от-кутюр», только эта одежда не была ни французской, ни от-кутюр; и, разумеется, она отнюдь не была оригинальной. Однако вещи, которые продавались в «Орбахе», были на удивление дешевы и на удивление хорошо сшиты. Во всяком случае, предлагаемая ими одежда была намного лучше той, которую могли предложить в «Мейси», хотя в обоих случаях это были, конечно, копии. Кейт даже подумывала, не купить ли себе в «Орбахе» пару вещичек. Они занимались пиратством повсюду, где только можно, как, впрочем, и Хозяйки, – но масштаб в «Орбахе» совсем иной, куда больше. Копии украденных моделей они делали сотнями.

«Орбах», разумеется, это совсем не «Chez Ninon». Там никакого шампанского клиентам не подавали и не обращались с ними как с членами дорогого загородного клуба. И там не было специальных людей, которые одевали бы клиентов или проводили примерку, – безмолвных мастериц, которые осмеливались открыть рот, только когда обращались непосредственно к ним. Для клиентов «Орбаха» существовало только одно правило: «cash and carry»[50]. В отличие от «Chez Ninon», в «Орбахе» не разрешалось ни возвращать, ни менять вещи; там не было такой формы обслуживания, как подгонка по фигуре или доставка на дом. Но тем не менее каждый новый сезон возле «Орбаха» по крайней мере полторы тысячи женщин часами стояли в очереди, ожидая, пока откроются двери магазина и начнется очередной показ мод.

В «Орбахе» на подиум всегда одновременно выходили две модели; на одной был «оригинал», а на второй – копия от «Орбаха». И различить их было практически невозможно. Как и у «Chez Ninon», у «Орбаха» тоже имелись «личные друзья» – например, некоторые звезды кино, которым всегда было гарантировано удобное место в зале; их обычно проводили туда через служебный вход. Впрочем, многие клиентки «Chez Ninon» тоже посещали эти показы. Мисс Нона и мисс Софи «Орбах» ненавидели.