Слепая любовь - Фридрих Незнанский

Опасения же были связаны с тем, что, когда она упрашивала Юлию взять ее в «домик» с собой, та сперва категорически отказывалась, но только сегодня, как бы смягчаясь ввиду настойчивых просьб, все-таки согласилась. Но поставила условие: ни с кем не болтать и уж тем более не уединяться. Тебе могут мягко предложить это сделать, даже наверняка, а могут проявить и настойчивость. Так вот, раз и навсегда, никаких соблазнов, никаких тет-а-тет, и вообще вести себя, как подобает совсем юной девушке, вступающей в мир взрослых!

Нинка не возражала, наоборот, чувство какой-то таящейся в неизвестном опасности еще больше разжигало ее интерес. Она же не была новичком в интернетовских сборищах. В колледже многие девочки заходят в сайты знакомств, но и ведут себя крайне осторожно и внимательно — ничего лишнего, то есть такого, что может подмочить твою репутацию. А вообще-то, как известно, в Европе этот вид знакомств, об этом они достаточно твердо знали, находится под контролем спецслужб, и потому особо опасаться нечего, хотя всякое случалось. А здесь, в России, — Нина поймала себя на мысли, что думает о родной стране немного иначе, чем раньше, и теперь она начинала понимать людей, которые говорили «в этой стране» вместо «в нашей…», — так вот, в стране, где нет никакого жесткого, защищающего тебя закона, которому бы все подчинялись, нет и порядка. И значит, всякое может случиться. О чем, инструктируя ее, и говорили почти одинаковыми словами папа с мамой.

Правда, именно сегодня папа велел ей не спешить, наверное, опять последует со стороны Юлии отказ. Похоже, та действительно чего-то боялась. Но чего? Скорее всего, того, что втягивает невинную девицу в свои грязные делишки. И этот момент родители обсуждали особо, не торопились. Ну вот, а Юлька взяла да согласилась! И времени обсуждать этот вопрос с родителями уже не было. И вообще, что бы она после этого сказала Юльке?! Раньше думать надо было, а теперь — только действовать!

Именно поэтому и появление дяди Фили Нина сочла прекрасным предзнаменованием. Она бы и подмигнула даже, если бы не идущая рядом Юля, и, как договорились, она здесь никого не знает, но стремится к тому, чтобы узнать как можно больше. Зачем? Да ясно же! Чтобы потом рассказать девочкам в Кембридже, как поставлено это дело в новой России. Там ведь еще думают, что в Москве летом шубы меховые носят! И сколько ни объясняй, не верят, такие вот стереотипы… Что-что, а уж поговорить Нинка научилась — что по-русски, что по-английски…

Заметив в выражении лица Нинки уверенность, Филя тоже успокоился. Нет, сказать-то ей об отключенном мобильнике придется, и серьезно, чтоб не строила дурочку из себя, а так все должно быть в порядке. Кто-нибудь из тех типов, что продефилировали уже сегодня перед ним, обязательно захочет, как выражается эта сволочная публика, «свежатинки».

Не верил Филипп Кузьмич Агеев, капитан спецгруппы особого назначения Главного разведывательного управления Генштаба Министерства обороны в то, что здесь, по уютным уголкам четырех комнат с удобными лежаками в них, совсем и не случайные посетители — попарно — беседуют о высоких материях и возвышенных чувствах. Вот не верил — и все!..

Нинка прошла мимо, не кивнув, не поздоровавшись, но обернулась. И теперь уже Филя подмигнул ей с одобрением. По поводу ее решимости или достаточно вольного костюма, это уж пусть сама думает.

— Чего ты оглядываешься? — одернула ее Юлия, выглядевшая сегодня так, что в памяти Фили всплыли широко известные строчки из Есенина насчет «задрав штаны, бежать за комсомолом».

Конкретно подобные чувства и должны испытывать мужики при виде такой фигуры, излучающей сплошной секс. Ох и дуры же девки! Пороть их некому, в смысле, ремнем да по заднице, да похлеще, чтоб соседские мальчишки слышали… И, словно отвечая на уже заданный вопрос консьержки, Филя с изрядной долей хвастовства громко сказал:

— А у меня, теть Варь, все всегда под контролем!

— Дядька чудной! — довольно громко ответила Юлии Нина.

— Натурщик чей-нибудь, наверное. Я ж тебе говорила, что тут одни художники, и они приглашают к себе, за деньги, конечно, разных людей, чтобы те им позировали, понимаешь?

— И что, надо так смешно одеваться?

— Ну… смотря какая задача. Могут и тебя пригласить, им часто бывает нужна натура. Предпочитают обнаженную, это ты сама, как начинающая художница, должна знать…

Разговор удалился. Но Филя уже смог для себя сделать вывод о некоторых особенностях характера соблазнительной девушки Юлии, чтобы угадать, что зря она все-таки прихватила с собой совсем молоденькую Нинку. Ох зря!.. А может, она и в самом деле рассчитывает на свои силы и возможности?

Посмотрим, сказал сам себе Филя и поспешил в мастерскую Зиги, чтобы не упустить минут первого знакомства…

2

Начало не представляло интереса. Но Филя заметил, что каждый, входя, сразу подходил к высокому, с благородной внешностью дипломата какой-нибудь крупной европейской державы Хлебникову и передавал тому конверт. На маленьком круглом столике перед ним стоял ящичек, напоминавший избирательную урну, с которой в прежние времена агитаторы ходили в день выборов по квартирам немощных стариков, когда те не могли идти на избирательные участки по причине нездоровья. Вот в эту урну, но только отделанную изящно, посетители и опускали свои конверты. И мужчины и женщины — поблажек не делали никому.

Степан Яковлевич Хлебников каждому и каждой вежливо пожимал руку и в свою очередь делал широкий жест, показывая, что, мол, вот это все к вашим услугам. Кресла и банкетки, расставленные и по периметру, и в центре большого помещения, столики со всякой всячиной а-ля фуршет.

Нинка, как увидел Филя, тоже подошла и опустила в щель свой конверт. Если быть точным, сперва Юлия, а потом уже и она.

За Ниной в очереди никто не стоял. И Хлебников со словами: «Милости прошу, любезные дамы и господа!» — не отпуская руки Нины, подвел ее к небольшому — на два места — диванчику и усадил, а сам сел рядом.

— Как вас зовут, милая девушка? — услышал Филя и сделал запись чуть тише, не дай бог, услышит еще — кто-нибудь из тех, что проходят мимо мастерской, по коридору. Надевать наушники он не спешил, потому что должен был параллельно слышать и то, что происходит в коридоре. Вдруг к Зиге захочет кто-то зайти. И, зная от консьержки, что у Веселовского живет какой-то родственник художника, вломится без стука и разрешения. У нетрезвых русских живописцев такое постоянно случается, и нечаянное вторжение может испортить то, чем он так долго занимался.

Филипп наблюдал происходящее во всех четырех комнатах, где пока ничего неприличного не было, пары беседовали, потягивали из бокалов какие-то напитки. Создавая для себя некое уединение, мужчины брали от стены сложенные ширмы, легко раздвигая и расставляя их по своему усмотрению, и получались уютные гнездышки, отлично фиксируемые камерами сверху. Остроумный человек этот Степка!

Вероятно, в число условий встреч входили также и обещания гостей не заглядывать за чужие ширмы. Ну а звуки — это уже частное дело каждого. Кстати, вполне возможно, что страстные вздохи или недвусмысленные вопли в одном закутке ловко провоцировали то же самое занятие в другом. Ну, короче говоря, созданы все условия для самого пошлого, свального греха.

А Хлебников между тем задал Нине вопрос и теперь терпеливо, с ласковой улыбкой хищного зверя ожидал ответа.

— Зовут меня Нина.

И поехало, как при заполнении анкеты для служебной деятельности как минимум в правоохранительных органах.

— Год рождения?

Нина помолчала и ответила, словно нарочно прибавляя себе годы:

— Девяносто первый.

— Паспорт у вас с собой?

— Да вы что, Степан Яковлевич?! — с неподдельной искренностью удивилась Нина. — Я его с собой никогда не таскаю. Ни здесь, ни в Англии.

— А чем вы занимаетесь в Лондоне?

— Учусь в колледже. Вообще-то не в Лондоне, а в Кембридже. Это, как говорится, несколько в стороне.

— И когда заканчиваете?

— В будущем году, — после новой, почти незаметной паузы ответила Нина.

Филипп усмехнулся: пожалуй, для того, чтобы скрыть свой истинный возраст, даже и он лучше бы, то есть правдивее, интонации не придумал. Молодец, девочка. А старый козел должен купиться. Иначе зачем бы он затевал доверительную беседу с новенькой?

— Скажите, Нина, а каким образом вы попали в Англию? У вас там родственники?

— Нет. У папы был один знакомый… Он уехал из этой страны. Давно уже, лет пять назад.

И снова Филя отметил, что Нинка умница — «эта страна» прозвучала правдиво и, как ни странно, достаточно современно, особенно в молодежной среде, бредящей Америкой.

— И это вы с его, значит, помощью?

— Фактически да. Его жена преподает у нас славистику как факультатив. Ее ценит руководство. Ну а я, как бы… — она хихикнула, словно от неловкости, — как бедная родственница.