Время кенгуру. Книга 2 - Михаил Эм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь, когда покушение на Писарро не удалось, а испанская армада добралась до берегов Южной Америки, положение империи инков становилось плачевным. Следовало как можно быстрее возвратиться в Теночтитлан и доложить о случившемся Великому инке Атауальпе.
Я, через две недели
Мы вошли в Теночтитлан триумфаторами и одновременно побежденными. С одной стороны, уничтожили испанский бриг и пленили около двух десятков конкистадоров (ночевавших на суше, а также доплывших до берега после того, как бриг загорелся). С другой стороны, новости, которые мы несли Великому инке, были неутешительны. К берегам империи подошла армада испанских кораблей. Испанцы намеревались высадить на берег десант и развязать против империи инков военные действия. Чем военные действия закончатся, мне было известно, к сожалению. Следовало как можно скорее доказать свое верность и преданность Великому инке, тем самым получив доступ в храм солнечного божества Виракочи — к находящемуся в храме световому лучу.
Вид пленных конкистадоров собрал на улицах Теночтитлана множество любопытных — куда больше, чем наше здесь первое появление. Детишки бежали за пленными и показывали им языки, женщины посылали проклятия, а мужчины смотрели исподлобья. Все понимали, что принесенная чужеземцами война окажется нелегкой.
Однако, первая победа была за нами.
Встречать победителей Великий инка вышел на балкон, выходящий на дворцовую площадь. Мы триумфально прошествовали мимо балкона, гоня за собой пленных. В палатках разгромленного лагеря нам посчастливилось найти два конкистадорских штандарта. Сейчас мы несли эти штандарты в приспущенном состоянии, в знак того, что отряд конкистадоров разгромлен. Атауальпа приветствовал нас с балкона.
Мы несли вражеские штандарты и бросали их под балкон, на котором стоял Великий инка. В мрукси играли походный марш, одновременно строгий голос вещал:
«Я, солнечный бог Виракоча, даровал инкам желанную победу. Воздадим должное моей прозорливости и милосердию. В связи с победой над конкистадорами объявляется дополнительный сбор пожертвований. Вы можете сдавать дополнительные пожертвования в храм солнечного бога с началом завтрашнего дня. Основные пожертвования принимаются в рабочее время ежедневно. Напоминаем, что инки, не сдавшие пожертвования в храм, будут прокляты мной, солнечным богом Виракочей, и не смогут надеяться на мою милость после своей кончины».
За солдатами-победителями брели пленные конкистадоры, подгоняемые улюлюканьем толпы. За пленными шли городские уборщики с ведрами воды. Водой уборщики поливали мостовую, дабы очистить ее от испанской скверны.
В толпе на площади мелькнули Люська и Катька. Однако, встретиться с родными придется позднее: после марша нам с графом Орловским предстояло отправиться на аудиенцию к Великому инке Атауальпа. Доложить о сложной политической обстановке следовало незамедлительно.
Великий инка принял нас с графом Орловским в тронной зале.
Как обычно, он играл в настольную игру — на этот раз с каким-то ребенком: скорее всего, своим сыном.
— Поздравляю с блистательной победой, — сказал Атауальпа. — Мне уже доложили, что корабль, на котором пришельцы проникли в мою империю, уничтожен.
— Это правда, — ответил я. — Однако, опасность близка. Взамен одному тому кораблю приплыла еще сотня. В этот момент конкистадоры, вероятно, высаживают десант. Положение на самом деле критическое.
— О, — сказал Атауальпа. — Но ведь у меня есть множество генералов. Мое войско многочисленно и могущественно, еще никому не удалось его одолеть. К тому же у меня есть вы с графом Орловским, доказавшие свою преданность и квалифицированность. С вами, друзья, мне ничего не страшно.
— Великий инка, вы, наверное, шутите?
— Да нет же, Андрей, — ответил Атауальпа. — Посуди сами, о чем мне беспокоиться? В моем распоряжении несколько миллионов человек, каждый из которых при необходимости встанет под копье, включая женщин и малых детей. Что мне какая-то сотня испанских бригов? На них больше десяти тысяч солдат и не поместится.
— Но это не женщины и не малые дети, а закаленные в битвах солдаты, — заметил я. — Если нам с графом Орловским удалось пленить пару десятков конкистадоров, это совершенно не означает, что остальные испанцы окажутся столь безмятежны. Сейчас Писарро научен горьким опытом. Больше конкистадорский предводитель не допустит подобных ошибок, а станет действовать быстро и беспощадно. По крайней мере, мы с графом Орловским действовали бы беспощадно на его месте.
— Пустое, — произнес Атауальпа. — Особенно после показательной казни, которую я устрою пленным. Услышав о ней, конкистадоры настолько устрашаться, что покинут мою империю, дрожа от ужаса.
— Вы уверены, что пленных стоит казнить? — спросил я у Великого инки. — В будущем они могут пригодиться для обмена пленными. Война фактически началась, следует действовать, исходя из этого факта.
— Разумеется, я уверен, — отвечал Атауальпа. — Что бы я ни сказал, я всегда в этом уверен, даже если за мгновение до этого я не имел понятия о том, что скажу. Тем более что на казни настаивает Верховный жрец Урумбо. Итак, друзья, чем мне отблагодарить вас?
— Лучшей благодарность стала бы экскурсия в храм солнечного бога Виракочи, к его солнечной дуге.
— Да я же вам говорил, — расстроился Великий инка Атауальпа, — что в солнечный храм допускаются только его служители. Здесь я вам ничем не могу помочь. Солнечным храмом заведует Урумбо. Именно он выписывает гостевые пропуски.
— Нельзя ли попросить уважаемого Урумбо, чтобы он выписал нам гостевой пропуск? — попросил я.
— Конечно, я спрошу его о такой возможности, — закивал Атауальпа. — Завтра, во время казни пленных я увижусь с ним и поговорю.
— Огромное вам спасибо.
Мы с графом Орловским поклонились и покинули тронную залу. После двух недель странствий нам не терпелось вернуться домой, омыть усталые тела в купальне и заснуть на мягких шкурах кордильерских лам. И, разумеется, не терпелось повидаться со своими женщинами, по которым я изрядно соскучился.
— Твоей минога съедена, я выиграл! — послышался из залы обрадованный голос Атауальпы.
Я, немного погодя
Я зашел в дом, в котором не был около двух недель. На шею мне кинулись три счастливых женщины.
— Погодите, погодите, — сказал я, обнимая всех троих. — Дайте сполоснуться после дороги. Сейчас я спущусь в купальню, ждите меня там.
Я зашел в свою комнату, чтобы взять чистое белье. Дверь отворилась, и в комнату проникла Люська, с заговорщицким видом. Она явно хотела мне сообщить нечто важное.
— Ах, Андрэ! — воскликнула Люська.
— Ну что тебе? Я же сказал, встретимся в купальне. Вымоете меня после дороги.
— Ты должен знать, Андрэ, это серьезно.
— Ну что еще? Что-нибудь с Иваном Платоновичем?
— Нет, с папаном все хорошо. Папан помогает Якаки с деловыми бумагами. Целыми днями сидит с ним и помогает.
— Ну и замечательно.
— Но Якаки, Андрэ…
— А что не так с Якаки?
— Не с Якаки, а с
