История лошади в истории человечества - Вера Курская

Поголовье лошадей в Японии сильно колебалось в зависимости от ситуации в стране: увеличивалось во времена смут и уменьшалось в мирные времена. Лошади впервые упоминаются в японских источниках в конце III–IV веке в эпоху Кофун. В курганный период (IV–VI века) отмечается увеличение поголовья. В ту эпоху в курганах хоронили знать Японии с оружием и конской амуницией, а иногда с останками лошадей.

Японские лошади относятся к так называемому островному типу и в чем-то близки породам пони Британских островов. Они маленького роста (135–140 сантиметров), мохнатые, очень выносливые и агрессивные. На сохранившихся старинных изображениях можно видеть животных разных мастей — гнедых, вороных, серых, караковых (черных с рыжими подпалинами возле глаз, на носу и в паху), сильно отметистых и с большими пежинами на животе. Начиная с эпохи Эдо (1607–1867) японцы приливали к своим лошадям кровь ввозных животных — персидских (туркменских или арабских?) лошадей, которых дарили голландцы. Копыта на протяжении очень долгого времени обматывали соломой, подков не было. Еще европейские путешественники XVIII–XIX веков сообщали: «По обеим сторонам дорог встречается множество лавчонок, где выделывают и продают бесчисленное количество соломенной обуви для лошадей и вьючного скота и сандалий для прохожих. Эта обувь для лошадей и быков одинакова во всей империи и дает хлеб множеству бедных людей»[5].

Лошади были нужны японцам прежде всего для конницы, реже в качестве тягловой силы: землю на островах обрабатывали вручную, а путешествовать предпочитали пешком или — когда дело касалось аристократов — в паланкине. Если же высокое лицо ехало верхом, лошадь вели под уздцы. За постой лошади в частной гостинице взимали отдельную плату, причем она была вдвое больше стоимости проживания хозяина.

Указы периода Нара (VIII век) ограничивали количество лошадей, которые могли быть в частной собственности, равно как и оружие. Тогда же возникли государственные пастбища, лошади с которых использовались в армии и для сети почтовых дворов. Дворы эти были расположены на расстоянии 16 километров один от другого, и для их обслуживания было задействовано одновременно более 4000 лошадей. В отличие от аналогичных станций в России на почтовых дворах Японии можно было останавливаться лишь тем, кто ехал по служебной надобности. Остальные путешественники довольствовались ночлежными домами при буддийских храмах и монастырях. К X веку почтовые дворы исчезли, но их система возродилась при сёгунате Токугава, или в период Эдо (1603–1868).

С VIII века в Японии проводились скачки при синтоистских храмах и при дворе императора. Они могли сопровождаться соревнованиями по стрельбе из лука и считались не просто проверкой навыков воинов, а делом, угодным богам-покровителям воинского дела. Стрельба из лука на скаку называется «ябусамэ» и упоминается в «Нихонги» («Анналы Японии») в 720 году, одном из древнейших письменных памятников страны. Расцвет этого искусства пришелся на эпоху Камакура (1185–1333). Верховая езда называлась «бадзюцу» и входила в перечень навыков, необходимых для самурая. В Японии было также и состязание ину-но-моно — преследование собак верхом, причем в бегущую собаку стреляли тупой стрелой. Школы конной стрельбы Такеда и Огасавара, в которых самураев обучали «ябусамэ» и «бадзюцу», сохранились до наших дней.

Крупные конные турниры проходили на скаковом кругу возле храма Цуруга ока Хатиман (ранее город Камакура, сейчас префектура Канагава). Во время синтоистских праздников их переносили на берег моря. В качестве судей выступали синтоистские священники. На соревнованиях по ябусамэ каждому всаднику давались три заезда, и он трижды стрелял в цель, скача верхом по кругу. В наше время эти соревнования превратили в развлекательное зрелище, которое проводится каждый год 15–16 сентября в Камакуре.

В середине пятого месяца в день обезьяны (двенадцатый день) каждый год при участии священников на равнине Канто отлавливали одичавших лошадей. Такая охота была в большей степени спортивным состязанием, поскольку помогала выявить лучшего всадника. Охотники скакали в полном боевом вооружении — это была проверка боевых навыков и выносливости в условиях, приближенных к реальному бою. Позднее охота трансформировалась в синтоистский праздник Намаон («полевые маневры конницы»), который включал в себя скачки, преследования всадников и борьбу за захват знамени.

В VIII веке зародилась особая новогодняя традиция: в седьмой день нового года перед императором проходила процессия, составленная из белых коней. Этих животных вели в поводу, садиться на них было запрещено. Считалось, что если увидеть в седьмой день нового года белого коня, то будешь спасен от козней злых духов. Богоугодным делом было подарить белого или вороного коня синтоистскому святилищу. Такие кони жили при святилищах какое-то время, и в случае необходимости их приносили в жертву — например, чтобы предотвратить проливные дожди или прекратить засуху. В современной Японии в синтоистских святилищах продают таблички с изображениями коня, на которых пишут просьбы богам и которые вывешивают перед входом, а через какое-то время, когда их становится слишком много, сжигают.

В XIII веке в Японию вторглись монголы и поразили воображение японцев своей сильной конницей. Впрочем, они вскоре покинули Японию, не успев оказать заметного влияния на стратегию и тактику конного дела. Впрочем, нельзя не отметить, что с XIII века конный бой как поединок двух всадников ушел в прошлое и сражения стали массовыми. До этого в Японии процветала тактика единоличного боя, поскольку в массовых сражениях самураю трудно обрести индивидуальную славу. Впрочем, христианские миссионеры даже в XVI–XVII веках отмечали, что японские лошади не умеют ходить в строю. При этом многим иным приемам, полезным в бою, самураи и их кони были хорошо обучены. Один из самобытных тактических приемов самураев, например, заключался в том, чтобы при сближении с противником скакать зигзагом, сбивая с толку вражеских лучников.

На лошадь самураи садились не слева, как это принято сейчас повсеместно и было принято с давних времен у многих народов, а справа. Во время боя поводья для удобства крепили к кольцу, расположенному на нагрудном доспехе. Уздечки боевых коней украшались кисточками, их обматывали тканью, чтобы украшения не звенели и можно было бесшумно подкрасться к врагу. Седло использовали деревянное с высокими луками, металлической отделкой и колокольчиками, висящими на длинных лентах. Стремена были в виде длинного тапка, у которого со временем исчез носок. Самураи не любили экономить на украшениях для своих боевых товарищей, хотя сами, согласно существовавшим в среде аристократии традициям, одевались скромно. С XVII века на коней надевали доспехи из кожи или папье-маше с металлическими чешуйками. Шлемы для лошадей делали в виде головы дракона, оленя или просто коня, часто с рогами и усами. Вместо хлыста применяли гибкий прут, шпор не было.

Запрягать лошадей в повозки стали только в XIX веке, до этого использовали волов, причем даже в столице. Вид экипажа, запряженного лошадью, был настолько непривычен для японцев, что первые из них, кто попал в Европу, были поражены, увидев здешний городской транспорт. В середине XIX века в Стране восходящего солнца появились вначале частные конные экипажи, а затем и конка — аналог современного трамвая.

Модернизация японской армии, в том числе и конницы, произошла только при императоре Мейдзи (1867–1912). Правительство поощряло строительство ипподромов и использование лошадей в крестьянских хозяйствах. Существовали специальные курсы, на которых учили основам коневодства и уходу за лошадьми, пропагандировалась селекция на укрупнение лошадей. С Запада в страну ввозили чистокровных верховых, арабских, англо-арабских лошадей, бельгийских и бретонских тяжеловозов. Это повлекло за собой заметное развитие конного дела. Сегодня в Японии развиты скачки европейского образца и бан-эй — гонки на тяжеловозах, запряженных в волокуши с грузом.

Глава 9

Лошади колоний

В первой главе мы уже говорили, что представители семейства лошадиных родом из Нового Света, но на своей родине они вымерли много столетий назад. Однако им было суждено вернуться туда — пусть уже в совершенно новом качестве с точки зрения биологии и в совершенно другой роли, на этот раз с точки зрения истории.

В XV веке горизонты привычного для европейцев мира расширяются — наступает эпоха Великих географических открытий. Эти открытия совершали португальские и испанские мореплаватели, искавшие морские пути в богатую пряностями, драгоценными камнями и прочими сокровищами Индию. Лошадь и тут сослужила большую службу человеку, ведь рано или поздно корабль пристает к берегу — а покорять сушу в те времена можно было только на лошадях. Иберийские мореплаватели прекрасно это понимали.