Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин

будет достаточно заметно для отчетности. При этом контрольного пакета они не получат. А оставшуюся сумму получить в другом месте.

Котов аккуратно перевернул глянцевую страницу черной книги:

— А вот здесь, Леонид Иванович, самое интересное. — Его въевшиеся чернильные пятна на пальцах резко контрастировали с белизной бумаги. — Есть информация о крупном военном заказе. На специальные стали для новой серии артиллерийских орудий.

Я сел за стол и придвинул массивное кресло ближе:

— Сумма?

— Три миллиона, — Котов понизил голос до шепота, хотя в кабинете мы одни. — Авансирование пятьдесят процентов. Это решило бы все наши проблемы с модернизацией.

В печи гулко треснуло полено. По кабинету поплыл сладковатый запах березовых дров.

Хороший куш. Очень хороший. Где-то я про него уже слышал.

— Но есть одно «но»… — бухгалтер снял запотевшее пенсне, близоруко щурясь. — По этому заказу уже ведет работу Крестовский. У него серьезные связи в военном ведомстве.

А вот насчет конкурента я слышал впервые. Надо же, опять нарисовался.

— Насколько серьезные?

— Его шурин, полковник Савицкий, возглавляет отдел снабжения. — Котов нервно протер стекла пенсне батистовым платком. — Это очень опасный противник, Леонид Иванович. За ним стоят такие люди… — он покачал седой головой. — Когда в двадцать третьем году «Петросталь» попыталась перехватить у него заказ на броневую сталь, произошла очень неприятная история, — бухгалтер замолчал.

Ну что за недомолвки? Что за трагические интонации, как в бульварном детективе?

— Ну, не тяните же, Василий Андреевич. Вы меня заинтриговали. Что случилось с «Петросталью»?

— Банкротство. Очень странное банкротство. — Котов говорил все тише. — Сначала на заводе произошла серия «случайных» аварий. Потом банки внезапно отозвали кредиты. А когда директор попытался выйти на московское начальство…

Он замолчал, глядя в окно, где кружил декабрьский снег.

— Его нашли в «Метрополе». Официальная версия сердечный приступ.

В кабинете повисла тяжелая тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в печи и мерным тиканьем настенных часов.

Я усмехнулся, вспомнив рейдерские войны девяностых. Крестовский с провинциальными интригами казался мелким игроком по сравнению с теми акулами.

— Василий Андреевич, — я достал из ящика стола старинный портсигар фирмы Фаберже, — а что требуется по техническим условиям заказа?

Котов с удивлением посмотрел на мое спокойствие, но послушно извлек из недр бездонного портфеля еще одну папку:

— Сталь особой прочности. С высоким содержанием хрома и ванадия. Выдерживающая критические нагрузки при огромной температуре. На долгий период действия.

— Точно такая, какую мы получили на модернизированной печи по технологии Величковского? — прервал я его.

В глазах старого бухгалтера мелькнуло понимание:

— Да, именно… А Крестовский…

— А Крестовский работает на старом оборудовании. — Я достал тонкий цилиндрик «Герцеговины Флор» и покатал по столу. — И именно поэтому его люди так интересуются нашими разработками. Недавно к Сорокину уже подкатывали его люди в пивной.

Котов медленно кивнул. По его морщинистому лицу пробежала тень улыбки:

— Но как же полковник Савицкий? Он не пропустит никого, кроме Крестовского.

— У артиллерийского управления есть техническая комиссия. — Я сдавил сигарету и выбросил в пепельницу. — И если мы представим им образцы стали с соответствующими характеристиками… Думаю, даже самый влиятельный шурин не сможет объяснить, почему армия должна получать продукцию худшего качества.

Котов оживился, его глаза за стеклами пенсне заблестели:

— То есть мы пойдем через техническую комиссию?

— Именно. — Я взял карандаш и придвинул лист гербовой бумаги. — Записывайте план действий. Первое: готовим образцы специальных сталей. Поручим Величковскому и Сорокину провести полный комплекс испытаний, с детальными протоколами.

Бухгалтер быстро строчил каллиграфическим почерком.

— Второе: через ВСНХ входим в программу модернизации. Минимальная сумма — четыреста тысяч. Это создаст нам прикрытие и репутацию благонадежного предприятия.

— А банковское финансирование? — Котов приостановил запись.

— Конечно, куда же без него. Берем шестьсот от Промбанка, триста через Общество взаимного кредита. — Я постучал ногтем по краю пепельницы. — Остальное проведем через артели и вексельные схемы. Главное — не опаздывать с платежами, чтобы не дать Крестовскому зацепку.

Старый бухгалтер понимающе кивнул.

— И самое важное, — я понизил голос, — организуйте отдельный учет по военному заказу. Все документы через спецчасть, допуск только у вас и Головачева. На случай, если конкуренты попытаются что-то разнюхать.

За окном послышался гудок паровоза. Начиналась утренняя смена. Котов аккуратно сложил бумаги в потертый портфель.

— Значит, сначала техническая комиссия, потом ВСНХ, параллельно банки… — он задумчиво поглаживал бородку. — А с Крестовским что делать будем?

Я улыбнулся:

— Пусть пока суетится. Когда военные увидят разницу в качестве стали, никакой Савицкий не поможет. А там… — я выдержал паузу, — у нас еще будет разговор с господином Крестовским. О судьбе некоего Фролова и покушении на конкурента.

Бухгалтер понимающе кивнул и направился к двери. У порога обернулся:

— Леонид Иванович, а все-таки… вы его совсем не боитесь?

— Василий Андреевич, — я посмотрел в окно, где над заводскими трубами поднимался рассвет, — и не таких видывали, как говорится. Главное действовать грамотно. А так… Чего же, волков бояться и совсем в лес не ходить?

Когда за старым бухгалтером закрылась дверь, я достал ежедневник в кожаном переплете. Предстояла большая работа.

Я не сразу решился ввязываться в игру с оборонкой. Это уже не игры в песочнице, а серьезные дела.

С другой стороны, мне некуда деваться. Кто не рискует, тот не пьет Шампанского.

Первый шаг сделан. План намечен, исполнители знают задачи. Теперь нужно действовать быстро, пока Крестовский не понял, откуда придет удар.

Долго грустить не в моем стиле. После разговора с Котовым я отправился в лабораторию. Мне нужен научный подход.

В новой заводской лаборатории на удивление тепло. Система калориферного отопления, установленная по настоянию Величковского, работала безупречно.

Сквозь высокие окна со свинцовыми переплетами лился холодный декабрьский свет, играя на никелированных деталях приборов.

Профессор Величковский, в неизменном сюртуке и с золотым пенсне на черной ленте, стоял у металлографического микроскопа «Рейхерт». Его длинные пальцы уверенно регулировали фокус, пока на матовом стекле не проявилась четкая картина структуры металла.

— Посмотрите, коллеги, — в его голосе звучало плохо скрываемое торжество. Он подозвал меня, чтобы показать картинку. — Такого равномерного распределения карбидных включений я не видел даже в лучших крупповских сталях.

Сорокин, с логарифмической линейкой в нагрудном кармане потертой кожанки, тоже склонился над микроскопом. На лице отразилось искреннее восхищение:

— Невероятно! А давайте