Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин

— Повышенное содержание окиси углерода. Режим горения нарушен из-за перебоев с подачей воздуха.

На лбу у Штрома выступили капли пота, и не только от жары:

— Если сейчас не остановим процесс, можем потерять печь. Это уже не эксперимент, это…

— Спокойно, Виктор Карлович, — я следил за показаниями приборов. — Дайте системе войти в новый режим.

За годы работы в металлургии, еще в будущем, я навидался всякого. Главное сейчас — не паниковать. Новая конструкция имела свои особенности, и нам еще предстояло их изучить. Желательно до того, как что-нибудь действительно серьезное случится.

— Любопытно, — Величковский что-то быстро чертил в блокноте. — Похоже, мы недооценили влияние турбулентности в верхней части регенератора. Нужно скорректировать геометрию камеры.

Его прервал пронзительный свист предохранительного клапана. Откуда-то сверху посыпалась обожженная окалина.

— Глушить третью секцию! — крикнул я, заметив, как покраснела стальная обшивка воздуховода. — Лебедев, начинайте охлаждение!

Следующие два часа прошли в напряженной борьбе за стабилизацию режима. Печь словно испытывала нас, показывая все новые капризы. То падало давление в регенераторах, то зашкаливала температура в отдельных зонах.

Когда к вечеру мы все же добились относительной стабильности, я собрал инженеров в кабинете. Нужно срочно анализировать ситуацию и искать решения. Первая плавка показала: проблем будет больше, чем мы ожидали.

В кабинете пахло крепким чаем и папиросным дымом. На массивном столе красного дерева разложены чертежи, покрытые свежими пометками. Величковский, сняв сюртук и оставшись в жилете от «Журкевича», быстро чертил какие-то схемы.

— Смотрите, — он постучал карандашом по чертежу. — Проблема не в самой конструкции, а в режиме работы. Мы пытались идти по немецким температурным графикам, а у нас совершенно другая геометрия камер.

Сорокин, с красными от усталости глазами, разложил диаграммы:

— Вот данные по сегодняшним испытаниям. Если наложить график турбулентности на температурную карту…

— Позвольте, — неожиданно вмешался Штром. В его голосе впервые за день не слышалось обычного скептицизма. — А что если изменить не конструкцию, а режим подачи воздуха? У Круппа в последних моделях используется принцип пульсирующего потока.

Величковский оживился:

— Коллега, вы попали в точку! — он быстро набросал новую схему. — Если организовать циклическую подачу воздуха, мы снимем проблему перегрева в верхней зоне.

Я смотрел, как два инженера, забыв о своих разногласиях, склонились над чертежами. Штром достал из портфеля немецкий технический справочник, Величковский подтянул свои расчеты.

— А систему управления потоком можно собрать из стандартных клапанов «Польте», — вставил Сорокин. — Я видел такую схему на «Серпе и Молоте».

— Молодой человек, — Штром впервые посмотрел на него с одобрением, — а ведь это мысль. Если поставить регулирующие заслонки вот здесь и здесь…

Следующие два часа они провели в жарких спорах над чертежами. Я только изредка вставлял замечания, наблюдая, как рождается решение. Величковский с его фундаментальными знаниями, Штром с огромным практическим опытом и Сорокин с его свежим взглядом прекрасно дополняли друг друга.

К полуночи на столе лежал готовый проект модификации. Простой и элегантный, как все гениальное.

— Позвольте, я проверю расчеты, — Штром достал свою любимую логарифмическую линейку «Фабер». — Хотя… знаете, впервые за много лет я почти уверен, что все сойдется.

Утром следующего дня работа закипела. В механическом цехе точили новые детали для системы управления потоком. Величковский лично контролировал доводку клапанов, а Сорокин собрал бригаду лучших слесарей для монтажа.

Через три дня модифицированная печь вновь была готова к пуску. На этот раз все прошло как по нотам. Регенеративная система работала идеально, температуры держались в заданных пределах.

— Поразительно, — пробормотал Штром, глядя на показания приборов. — Расход топлива снизился на тридцать два процента. Даже лучше, чем у немцев.

— Это еще не все, — Величковский довольно поблескивал пенсне. — Смотрите на качество плавки. При пульсирующем режиме мы получаем идеальное перемешивание.

К концу недели все убедились: проблема решена. Более того, найденное решение оказалось лучше исходного проекта. Печь работала стабильно, экономично и давала отличное качество металла.

Я смотрел на своих инженеров с гордостью. Они не просто справились с проблемой, они создали что-то принципиально новое. Новая советская инженерная школа показала, на что способна, когда соединяются опыт, знания и молодая энергия.

— Знаете, Леонид Иванович, — задумчиво сказал Величковский, когда мы возвращались с вечерней проверки, — а ведь из этого может получиться отличная диссертация для молодого Сорокина. И статья в «Zeitschrift für Metallkunde». Пусть в Европе почитают.

Главное мы уже доказали: советская промышленность может не только копировать западные образцы, но и создавать свое, оригинальное. Причем лучше и эффективнее.

А Бауману я отправил короткий отчет: «Печь работает. Экономия топлива — 32%. Качество металла превосходит расчетное. Подробности при встрече». Он поймет. Мы не только выполнили обещанное, но и превзошли ожидания.

За два дня до приемки результатов печи из новых сплавов, мой кабинет в заводоуправлении больше напоминал штаб перед решающим сражением. Массивный стол красного дерева был завален папками с документами, графиками испытаний и экономическими расчетами.

Котов, в неизменном дореволюционном костюме, щурясь через золотое пенсне, методично проверял каждую цифру в финансовых отчетах. Его въедливость сейчас была как нельзя кстати — комиссия из ВСНХ славилась любовью к мельчайшим деталям.

— Василий Андреевич, особое внимание на расчет себестоимости, — я показал на папку с красной меткой. — Они наверняка будут копать именно здесь.

— Уже подготовил три варианта обоснования, — бухгалтер достал из портфеля еще одну тетрадь в черном клеенчатом переплете. — С учетом всех возможных вопросов. Особенно по экономии топлива.

В этот момент в кабинет буквально влетел взъерошенный Сорокин:

— Леонид Иванович! Там Штром с Величковским…

— Что еще? — я уже направился к двери.

— Спорят о режиме демонстрационной плавки. Виктор Карлович настаивает на стандартном немецком протоколе, а профессор хочет показать работу в форсированном режиме.

У печи действительно разгорелась нешуточная дискуссия. Штром, раскрасневшийся и возбужденный, размахивал немецким справочником:

— Это против всех правил! Комиссия должна видеть стабильную работу в нормальном режиме.

— Дорогой коллега, — Величковский снял запотевшее пенсне, — именно в форсированном режиме наша система показывает преимущества. Экономия топлива достигает сорока процентов!

— А если что-то пойдет не так? — Штром нервно поправил узел галстука. — Одно дело — эксперименты, другое — официальная приемка.

Я оглядел пульт управления, забитый новейшими приборами. Система работала как часы, но Штром в чем-то был прав — рисковать нельзя.

— Будем действовать