Подмененная - Филиппа Карр

— Вернись, — бормотала я. — Вернись, мама. Ты ведь ненадолго вернулась…

Вдруг на лестнице послышались тихие шаги. Вскинув голову, я увидела, что в холл входит бабушка.

— Ребекка, — сказала она, — мне послышалось, что кто-то ходит по дому. Что ты здесь делаешь?

— Я… я не могу уснуть.

Она подошла, села рядом со мной и взяла меня за руку.

— Дорогое дитя, я понимаю, что ты чувствуешь.

— Дело в этом ребенке, — сказала я. — Я знаю, что обязана сделать.

— Скажи мне.

— Я хочу забрать ее. Хочу взять ее в дом… не в качестве ребенка служанки. Я хочу, чтобы она жила здесь вместе с нами… я просто чувствую, что так должно быть.

Бабушка кивнула.

— Ты ведь ее любишь, правда?

— Да. А теперь она осталась совсем одна. Что ее ждет? Работный дом? Сиротский приют? Нет, это было бы невыносимо. Знаешь, бабушка, что-то случилось.

Только что наверху… ко мне как будто явилась мама.

— Ах, моя родная…

— Может быть, я видела сон? Я не знаю. Мне казалось, что мама находится в комнате. Мне казалось, что она подсказывает мне, как поступить.

— Это твое сердце тебе подсказало, Ребекка.

— Не знаю… но я должна сделать это. Пусть даже никто мне не помогает, я собираюсь позаботиться о Люси.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что никто Не будет помогать тебе? Ты же знаешь, что мы поможем тебе.

Я повернулась к ней, и она обняла меня.

— Ребекка, дорогая моя, я горжусь тобой. Мы заберем ее сюда. Она будет жить в детской вместе с Белиндой. Белинда обязана потесниться, правда?

— А что же с Белиндой, бабушка?

— Это нормальный, слишком резвый ребенок. Она не хотела никому причинять вреда. Ли говорит, что сейчас она горько плачет. Для нее это было просто игрой. Она не понимала, что может натворить огонь.

— Что ж, сегодня она получила урок, и жестокий урок. Какую цену за это заплатили бедные Дженни и Люси!

Бабушка сказала:

— Ребекка, это самое меньшее, что мы можем сделать… хотя бы ради Дженни, которая без всякого колебания отдала свою жизнь, чтобы спасти ребенка.

— Ты всегда меня понимала.

Бабушка быстро встала, как бы устыдившись своих эмоций.

— Холодно, — сказала она. — Пора расходиться по кроватям. К тому же что будет, если Люси проснется?

— Я окажусь рядом и утешу ее. Я всегда буду рядом, бабушка. Всегда.

Я вернулась в свою комнату. Люси мирно спала. У меня было такое чувство, что здесь присутствует моя мама… и что она довольна.

ПОМОЛВКА

Прошло шесть лет с тех пор, как умерла моя мама. Мне только что исполнилось семнадцать. Я не могла забыть ту рождественскую ночь, когда мне показалось, будто мама явилась мне. Я часто ощущала ее близость, и это давало мне чувство уверенности.

Бабушка часто говорила, что нам необходимо продолжать жить, не озираясь на прошлое; до некоторой степени нам это удавалось. Я сумела кое-что сделать для Люси, а она, конечно, для меня Я заботилась о ней (а ей очень нужна была забота в течение многих недель после смерти Дженни), и это вновь пробудило во мне интерес к жизни. Она была ошеломлена, оплакивая Дженни. Мне предстояло хоть как-то заменить ей мать. К счастью, я уже нашла путь к ее сердцу Не представляю, что произошло бы с бедным ребенком, если бы не это. Именно я стала тем человеком, кому доверяла Люси. Она непрерывно обращалась ко мне, а я была глубоко тронута тем и благодарна за такое проявление доверия. В течение первых недель она не отходила от меня ни на шаг. Если я куда-то выходила, ее маленькое личико искажалось страхом. Бабушка пыталась как-то помочь, подменить меня в тех случаях, когда это было необходимо, но, по ее словам, Люси не успокаивалась до тех пор, пока я вновь не появлялась.

Все так жалели этого ребенка, что были готовы помочь чем угодно. Ли, хорошо ладившая с детьми, взяла Люси в детскую, ставшую для ребенка родным гнездом. Все слуги превосходно относились к ней, хотя мы поначалу опасались их недовольства из-за того, что чужой ребенок поселился здесь на правах члена семьи.

Белинда была на удивление благосклонна к Люси и поделилась с ней игрушками, совершенно не протестуя против вторжения на ее суверенную территорию.

Вероятно, она понимала, что произошло нечто ужасное и что она помогает справиться с последствиями этого.

Она даже стала вести себя спокойнее, чем прежде. Ли всячески подчеркивала, что не следует рассказывать Белинде о ее ответственности за смерть Дженни Стаббс, .хотя в то же время ей надо объяснить, что опасно играть с огнем. Похоже, Ли действительно хорошо понимала детей и оказалась чудесной няней. Это было удивительно, если принять во внимание ее прежнюю жизнь в качестве пленницы благочестивой матери, постоянно следящей за своим вышиванием.

Когда мне пришлось возвращаться в школу, я объяснила Люси, что скоро вернусь домой, а пока моя бабушка вместе с Ли и Белиндой присмотрят за ней.

Она выслушала меня с печальной покорностью, и ее грустное личико постоянно вспоминалось мне, пока я ехала в школу.

Когда девочкам исполнилось по пять лет, им наняли гувернантку. Мисс Стрингер была энергична, деловита и при этом добра, к тому же у нее был дар поддерживать дисциплину весьма хитроумным способом, что в случае с Белиндой было совершенно необходимо.

Ли по-прежнему продолжала заботиться о детях и, по мнению бабушки, с каждым днем становилась все более незаменимой.

Бенедикт периодически навещал нас, делая это, как мне казалось, только из чувства долга. Я предпочла бы, чтобы он не приезжал, потому что его вид всегда напоминал мне о том, как я была счастлива до тех пор, пока не был заключен этот роковой союз, который, в конце концов, привел к смерти моей мамы. Я думала, что никогда не смогу забыть это и простить его.

Когда он приезжал, ему демонстрировали Белинду, и по выражению его лица я чувствовала: он не забывает, что ее рождение унесло жизнь моей матери. Он питал к ней ту же неприязнь, какую я питала к нему; можно сказать, я хорошо понимала его чувства.

Разумеется, Белинда это чувствовала. Она была очень чутким ребенком. Я видела, как при появлении Бенедикта в ее глазах мелькала враждебность. Однажды, небрежно поинтересовавшись, как у нее дела с учебой и верховой ездой, он отвернулся, и я заметила, как она быстро высунула кончик розового язычка. Я не удержалась от улыбки. Итак, это входило у нее в привычку. Да, это действительно была капризная девчонка.

Что же касается меня, то учеба в школе близилась к концу. Я предполагала, что взрослые всерьез задумаются о том, как поступить со мной дальше.

Время от времени Бенедикт писал письма бабушке с дедушкой, и, когда они сказали, что хотят поговорить со мной, я поняла, что речь пойдет о чем-то серьезном.