Тень над короной Франции - Александр Бушков

— И не думаю, ваше высочество.

— Кого же он убил?

— Сказать по чести, сам он никого не убивал, — сказал д'Артаньян, мучительно пытаясь догадаться, какие еще сюрпризы сулит появление нового действующего лица. — Но по его приказу уже убит один человек, и то, что другой остался в живых — отнюдь не заслуга вашего, как вы изволите выражаться, английского друга… У нас есть свидетели…

— В самом деле? — произнес герцог с наигранным удивлением. — Это что, вот эти рожи? А ну-ка, дайте присмотреться… Клянусь собакой святого Рока, где-то я уже видел эту продувную рожу… Ну да, так и есть! Нечего сказать, хорош свидетель! Да ведь это он, я теперь совершенно уверен, срезал у меня позавчера кошелек на Новом мосту! Ах ты, бестия!

Д'Артаньян, чуя неладное, кинулся вперед, но опоздал, потратив несколько драгоценных мгновений на то, чтобы обогнуть огромный дубовый стол.

Герцогу этого времени хватило. Его шпага, молниеносно вылетев из ножен, сделала отточенный выпад — и покрытое дымящейся кровью острие чуть ли не на фут вышло из спины Франсуа, испустившего отчаянный вопль.

— Ага! — воскликнул герцог, отпрыгивая назад по всем правилам фехтовального искусства. — Оленя ранили стрелой!

Он нанес второй удар, столь же меткий и безжалостный, небрежно вытер шпагу концом свисающей со стола скатерти и шутливо отсалютовал ею уронившему руки д'Артаньяну, после чего преспокойно вложил в ножны и встал в прежней ленивой позе, скрестив руки на груди.

Франсуа, медленно подгибаясь в коленках, повалился лицом вперед и замер на полу без движения, из-под него понемногу расползалась лужа крови.

Каюзак, раскрыв рот, от неожиданности выпустил воротник оставшегося в живых братца.

— Ах ты, мразь благородная! — взревел тот.

И, выхватив из-за голенища трехгранный стилет, ринулся на принца крови — с исказившимся лицом, растрепанный и страшный.

Пистолетный выстрел прогремел в комнате оглушительно, как раскат грома во время летней грозы. Гостиную заволокло сизым пороховым дымом. Когда он рассеялся, д'Артаньян увидел лорда Винтера, стоявшего в дверном проеме, — разряженный пистолет англичанин преспокойно держал дулом вниз, не собираясь на кого-то нападать.

— Клянусь богом, вы вовремя появились, друг мой! — воскликнул чуть побледневший герцог Орлеанский. — Мерзавец определенно пытался меня продырявить… Черт побери, шевалье д'Артаньян, в каких притонах вы отыскали этих двух головорезов и зачем вы их с собой привели?

Д'Артаньян, охваченный безнадежностью и отчаянием, смотрел себе под ноги, на обоих незадачливых братьев, лежащих мертвее мертвого. Он уже понимал, что все пропало, но смириться не мог.

— Мы их привели? — воскликнул он. — Одного, согласен, я и в самом деле прихватил с собой, но второй, этот самый, служил здесь…

— Господи боже мой, д'Артаньян, да что вы такое говорите? — вскричала герцогиня с невероятно изумленным лицом. — Кто это здесь служил? Я не видела ни одного из этих двух ублюдков, до того как вы их притащили ко мне в дом…

— Боюсь, я вынужден буду подтвердить слова дамы, — вежливо сообщил герцог Орлеанский. — Уж не посетуйте, что мне пришлось убить обоих, но…

— Обоих? — вырвалось у д'Артаньяна.

— Боже мой, ну конечно! — обаятельно улыбнулся герцог. Взял у Винтера разряженный пистолет и, небрежно им помахивая, продолжал: — Разумеется, когда они стали угрожать смиренной хозяйке дома и моему другу, эти неведомо откуда взявшиеся и непонятно зачем приведенные злодеи, я был вынужден убить обоих. Что, без сомнения, подтвердят как герцогиня, так и лорд Винтер…

Он безмятежно улыбался во весь рот — брат короля, сын Франции, наследный принц, неподвластный любому суду королевства по отдельности и всем вместе взятым… Почти не владея собой, д'Артаньян выкрикнул:

— Ловко придумано, черт побери! Почему бы вам заодно не убить и меня? — он сделал приглашающие жесты обеими руками перед грудью. — Ну-ка, смелее! Вы же ничем не рискуете, принц, с тем же успехом вы можете проткнуть и захудалого беарнского дворянина! И останетесь с этими людьми… которые, да будет вам известно, готовы были реализовать в заговоре кое-какие свои планы…

Надо сказать, он не собирался умирать, как бык на бойне, — и, крича все это в лицо герцогу Орлеанскому, все же готов был при малейшей угрозе для жизни отскочить подальше. Однако герцог не двинулся с места. Он произнес с неподражаемой беспечностью:

— Ах, господин д'Артаньян, охота вам держать в памяти подробности провалившихся шалостей… Политика — дело тонкое. Сегодня она одна, а завтра — совершенно другая… Наша милая Мари — неисправимая фантазерка, и не стоит на нее сердиться, когда она строит прожекты, словно кружева плетет…

— Убирайтесь, вы трое! — вскрикнула герцогиня. — слышите?

Д'Артаньян и сам понимал, что здесь им делать более нечего. Свидетели были мертвы, и нет в королевстве силы, способной привлечь к ответу этого невозмутимого принца, похоже, единственного из двоих братьев, кому в полной мере передались коварство и решимость Марии Медичи…

— Пойдемте, господа, — произнес он удрученно. — Нам здесь больше нечего делать…

Они вышли в прихожую, и тут д'Артаньяна, шагавшего последним, тронул за локоть бесшумно догнавший их герцог:

— Могу ли я задержать вас на несколько слов, шевалье? Эти господа могут подождать на улице. Впрочем, если вы боитесь…

— С чего вы взяли? — надменно вздернул подбородок д'Артаньян. — я — вас? Предпоследний раз, когда мы виделись…

— Сударь, — как ни в чем не бывало произнес герцог, закрывая дверь за Каюзаком и де Вардом. — Не стоит напоминать людям о минутах слабости, какие способны настичь каждого из нас… Так вот, я хотел бы вам сказать, что нисколечко не сержусь на вас.

— В самом деле? — недоверчиво покосился на него д'Артаньян.

— Могу вам дать честное слово. Разумеется, вы заставили меня пережить несколько неприятных минут…

— Да? — усмехнулся д'Артаньян. — Между прочим, я еще и спас вам жизнь, да будет вам известно. Не могу привести подробностей и назвать имена, но, поверьте…

— О, я охотно верю… — небрежно взмахнул рукой принц. — Вне всякого сомнения, наша проказница Мари… быть может, вкупе с моим английским другом… придумала какие-то свои планы, решительно изменявшие ход бесславно закончившегося предприятия. Ну и что? Повашему, я теперь должен смертельно на них обидеться?

— Но ведь…

— Боже мой, как вы еще молоды… — свысока произнес принц, если и старше д'Артаньяна по возрасту, то буквально на несколько месяцев, не более. — Те чувства, которые я, по вашему представлению, должен питать, — месть, злость и что-то вроде, да? — подходят разве что буржуа и прочему простонародью, лишенному всякого понятия о высокой политике. Политика, дорогой д'Артаньян, — штука причудливая и руководствуется своими собственными правилами, ничего общего не имеющими с примитивными чувствами быдла. Что бы там ни было в прошлом, сейчас мы с моими друзьями — вновь союзники, объединенные общими целями, а это перевешивает все остальное… Вы знаете, вы меня заинтересовали. Я вас не понимаю, а это всегда меня раздражало — когда что-то остается непонятным… Ну какого черта вы в споре двух братьев встали на сторону слабого?