КРАСНЫЙ ШАТЕР - Анита Диамант

запела: так, ничего особенного, простую детскую песенку о мухе, которая беспокоила кролика, и он проглотил надоедливое насекомое, но сам был съеден собакой; ту, в свою очередь, съел шакал, которого поймал лев; ну а его убил один очень хвастливый человек, которого боги Ан и Энлиль, желая проучить, схватили и отправили на небеса.

Каждый ребенок знал эту песню, равно как и все взрослые, которые тоже когда-то были детьми. Так что ближе к концу Зелфе подпевали все наши женщины и их дочери. Даже мои братья присоединились к хору, а Симон и Левий состязались в том, чтобы перепеть друг друга. Когда песенка закончилась, все захлопали в ладоши и засмеялись. Как сладко было освободиться от зловещей тени Лавана! Как замечательно было вступить в новую жизнь!

В тот раз я впервые услышала, как женщины и мужчины пели вместе; да и потом, на протяжении всего путешествия, границы между жизнью сильного и слабого полов стали размытыми, не такими четкими, как обычно. Мы присоединялись к мужчинам, когда надо было поить стадо, а они помогали нам распаковывать еду. Мы слушали, как они поют песни пастухов, обращенные к ночному небу и наполненные рассказами о созвездиях. Они же слушали наши «песни прялки». Мы вместе смеялись. Это было время жизни, время семьи. И оно походило на сон.

По большей части пели все перед сном или рано утром. В дороге было не до этого: мы были голодны, сильно болели ноги. Женщинам потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к сандалиям: дома, в шатрах и вокруг них, мы обычно ходили босиком. Инна лечила наши волдыри и ссадины, массировала нам ступни ароматическим маслом тимьяна. Долгие переходы усиливали аппетит, и можно было только радоваться, что братья дополняли сухой хлеб и кашу пойманными в пути птицами и зайцами.

Инна научила женщин готовить дичь с незнакомой нам ярко-желтой приправой, которую покупала у торговцев, приходящих из дальних городов.

Отец говорил, что нам придется пересечь великую воду, но я как-то не задумывалась о значении этих слов. Когда с вершины холма перед нами открылся вид на реку, я была поражена. Ни разу прежде я не видела столько воды одновременно - да и никто из нас не видел, кроме Иакова и Инны. Сейчас я понимаю, что река была не слишком широкой в том месте, где мы ее переходили. Но всё же раз в двадцать шире ручьев, которые я знала в детстве. Освещенная заходящим солнцем, она протянулась по долине, как сверкающая дорога.

Мы подошли к броду: река здесь была неглубокой, дно было усыпано галькой, земля по берегам утрамбована колесами многочисленных повозок. Отец решил разбить лагерь и переночевать у реки, напоить животных, пополнить запасы воды. Перед ужином Иаков с женами совершили возлияние вина в великую реку Евфрат - так она называлась. Мы были не одни возле брода. По берегам расположились на ночлег торговцы, которые заинтересованно разглядывали нас, оторвавшись от трапезы и приготовлений ко сну. Мои братья бродили туда-сюда, разглядывали новые лица и странную одежду.

- Верблюд! - воскликнул Иосиф, и остальные поспешили к нему, чтобы посмотреть на необычное животное с веретенообразными ногами.

Я не могла пойти с братьями, но не жалела об этом. Зато у меня появилась возможность спуститься к реке, которая буквально притягивала меня.

Я долго стояла у самой кромки воды, пока последний отблеск дневного света не растаял в небе, и позже, после ужина, вновь вернулась, чтобы насладиться запахом реки, пьянящим, как ладан, тяжелым и загадочным, совершенно не похожим на тонкий сладкий аромат колодезной воды. Приземленная Лия наверняка учуяла бы здесь также вонь гниющих болотных трав и следов пребывания множества животных и людей, но я вдыхала и запоминала аромат этой воды, как дитя впитывает запах тела своей матери.

Я сидела у реки, даже когда все остальные уже заснули, болтала ногами в воде, пока кожа не сморщилась и не побелела. В лунном свете я наблюдала, как поток медленно несет листья деревьев. Меня убаюкивали журчание воды и мелкая рябь возле берега; я почти задремала, когда чьи-то голоса вернули меня к реальности. Выше по течению я заметила в сумраке две фигуры, двигавшиеся по самой середине реки. На мгновение я вообразила, что это речные демоны или водяные звери, которые утащит меня на глубину. Я понятия не имела, что люди могут перемещаться по такой большой воде, - и я никогда прежде не видела, чтобы кто-нибудь плавал. Но вскоре я догадалась, что то были просто люди, египтяне, те самые, которые привели к реке верблюда. Они разговаривали между собой на каком-то странном языке, словно бы мурлыкали. Их смех был тихим, но вода далеко разносила звуки. Я не пошла в шатер, пока они не покинули воду, оставив реку в безмятежности.

Утром отец и братья перешли реку, даже не остановившись, лишь приподняв одежду, чтобы меньше намочить ее. Женщины повесили сандалии на пояса и застенчиво хихикали, поскольку приходилось демонстрировать всем ноги. Зелфа негромко напевала речную песню. Близнецы бросились вперед, осыпая друг друга брызгами. Но я боялась. Несмотря на очарование реки, я видела, что в самом глубоком месте брода вода доходила отцу до пояса. Это означало, что я там погрузилась бы по шею и вода могла целиком поглотить меня! Я хотела взять маму за руку, как маленький ребенок, но Лия несла на голове сверток, удерживая его обеими руками. Все женщины что-то переносили, а я была слишком гордой, чтобы попросить о помощи Иосифа.

Но бояться не было времени. Вьючные животные шли следом за мной, заставляя меня двигаться вперед; поэтому я вошла в реку, чувствуя, как вода поднимается сначала по лодыжкам, а затем по бедрам.

Прикосновение потока было ласковым и мягким. Потом вода покрыла мои живот и грудь, и я засмеялась. Оказывается, это совсем не страшно! Вода не угрожала, она словно бы заключала меня в объятия, которые не хотелось разрывать. Я еще медлила, когда мимо прошел наш вол с поклажей, а за ним и остальные животные. Я двигала руками по воде, чувствуя, как она удерживает их на поверхности, наблюдала за волнами, разбегающимися от каждого моего жеста. Я подумала тогда, что все это - настоящее волшебство. Река показалась мне чем-то священным.

Я наблюдала, как овцы выгибали шеи и высоко поднимали головы, как козы с широко раскрытыми глазами торопились на берег, едва касаясь дна копытами. Следом за ними двинулись собаки, которые умели проделывать странный трюк: перемещаясь по воде, они энергично молотили