Шестая колонна - Роберт Хайнлайн

— Это не убийство, Алекс. Это казнь шпиона. Хау закусил губу.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы убить человека в честном бою. Но связать его и потом прикончить, как свинью, — это уж слишком.

— А казнят всегда так, Алекс. Ты когда-нибудь видел, как умирают в газовой камере?

— Но, это все-таки убийство, Джефф. Мы не имеем права его казнить.

— Я имею на это право. Я здесь командир отдельной части, и у нас идет война.

— Но черт возьми, Джефф, его не судил даже военно-полевой суд.

— Суд нужен для того, чтобы установить, виновен человек или нет. Он виновен?

— Ну конечно, виновен. Но человек имеет право на то, чтобы его судили.

Джефф тяжело вздохнул.

— Алекс, когда-то я был юристом. Единственный смысл уголовного права западных стран, которое создавалось столетиями, со всеми его тонкостями, гарантировать, чтобы ни один невиновный не был осужден и наказан по ошибке.

Иногда из-за этого остаются на свободе и виновные, но цель-то в другом. У меня нет ни людей, ни времени, чтобы устраивать военно-полевой суд. Но его вина установлена полностью, никакой суд здесь не нужен. И я не намерен ставить под угрозу своих людей и рисковать поражением в войне, которую мы ведем, ради того, чтобы он мог воспользоваться правом на защиту. Если бы можно было стереть его память, если бы он мог пойти и доложить, что мы просто полоумные святоши и хотим только накормить голодных, — я бы его отпустил. Не ради того, чтобы не пришлось его убивать, а для того, чтобы запутать противника. Но я не могу его отпустить.

— Я не говорил, что его надо отпустить, Джефф!

— Молчи, солдат, и слушай. Если я отпущу его теперь, когда он так много узнал, паназиаты заставят его все рассказать, как это сделали мы, даже если сам он не захочет. Здесь его держать негде, везти на базу опасно. Я вынужден его казнить.

Он умолк.

— Капитан Томас… — начал Алекс нерешительно.

— Да?

— Вы не хотите вызвать майора Ардмора и спросить его, что он думает?

— Нет, не хочу. Потому что это бессмысленно. Если я буду просить его принять за меня решение, — значит, я для этой работы не гожусь. И вот что еще я хочу сказать. В тебе слишком много мягкости и сентиментальности. Ты, похоже, считаешь, что Соединенные Штаты могут победить в этой войне так, чтобы никого при этом не тронуть. У тебя не хватает духу даже присутствовать при казни предателя. Я надеялся в скором времени передать тебе здесь командование, но вместо этого завтра же отправлю тебя в Цитадель и сообщу командиру, что тебе ни в коем случае нельзя доверять заданий, требующих контакта с противником. А пока выполняй мой приказ. Помоги оттащить его в ванную.

Губы у Хау дрогнули, но он ничего не сказал. Вдвоем они подняли лежавшего без сознания Джонсона. Еще до «освящения» храма Томас велел разобрать стенку между туалетом и соседней комнаткой и установить там старую чугунную ванну. В эту ванну они и положили тело.

Хау провел языком по губам.

— А почему в ванну?

— Потому что будет много крови.

— Разве ты это сделаешь не посохом?

— Нет, мне понадобится целый час, чтобы разобрать излучатель и вынуть ту схему, которая не дает ему поражать белых людей. И я не уверен, что потом смогу правильно поставить ее на место. Принеси мне свою опасную бритву и убирайся.

Хау вернулся с бритвой, но не ушел, а стоял рядом, держа ее в руках.

— Тебе когда-нибудь приходилось резать свинью? — спросил он.

— Нет.

— Тогда я лучше тебя знаю, как это делается. Он наклонился над Джонсоном, взял его за подбородок и откинул ему голову назад. Джонсон захрипел. Хау одним быстрым движением перерезал ему горло, отпустил его голову, выпрямился и посмотрел, как из шеи хлещет кровь, расплываясь лужей.

Он плюнул в нее, шагнул к умывальнику и сполоснул бритву.

— Извини, Алекс, я, кажется, немного поторопился с выводами, — сказал Джефф.

— Нет, — медленно ответил Алекс, не поднимая глаз, — не поторопился.

Должно быть, просто нельзя так сразу привыкнуть к тому, какая бывает война.

— Должно быть. Ну, давай уберем это.

Хотя выспаться Томасу не удалось, он встал необычно рано, потому что собирался еще до утренней службы сообщить Ардмору, что произошло. Ардмор внимательно его выслушал и сказал:

— Я пришлю Шира, чтобы он поставил экран на дверь подвала. Теперь мы будем в каждом храме устраивать что-нибудь в этом роде. А как быть с Хау? Вы хотите отослать его сюда?

— Нет, — решительно сказал Томас. — Мне кажется, у него в голове уже все встало на место. Он от природы брезглив, но мужества у него хватает.

Черт возьми, командир, должны же мы доверять хоть кому-нибудь!

— И вы можете оставить на него храм?

— Пожалуй. Да. Теперь — да. А что?

— Потому что я хочу, чтобы вы отправились в Солт-Лейк-Сити. Прямо сейчас. Я полночи не спал — все думал о том, что вы мне вчера говорили. Вы были правы, Джефф, — я здесь зажирел и стал плохо соображать. Сколько человек у вас сейчас готово к вербовке?

— Тринадцать, без Джонсона. Конечно, в «священники» годятся не все.

— Пришлите их сюда. Немедленно.

— Но я еще не проверил их, командир!

— Я решил изменить порядок вербовки. Проверять их под наркозом будем только в Цитадели. У вас для этого нет подходящих условий. Я поручаю это Бруксу, а сам буду иметь дело только с теми, кого он пропустит. Теперь главная задача «священников» — отбирать возможных кандидатов и отсылать их в главный храм.

Томас подумал.

— А как насчет типов вроде Джонсона? Нельзя же, чтобы они проникли в Цитадель.

— Я об этом подумал, — поэтому мы и будем проверять их здесь. Вечером будем давать каждому снотворное, чтобы ни о чем не догадывались. А ночью укол, потом подъем — и на допрос. Если подходит, — все в порядке; если же нет, он никогда не узнает, что был допрос, а решит, что проверку прошел.

— Ну и что?

— В этом вся прелесть. Он будет зачислен в служители Великого Бога Мотаа, примет обет, — а потом мы его загоняем до полусмерти! Он будет спать в келье на голом полу, есть что придется и притом очень мало, проводить в молитвах по много часов в день. Его ждет такая муштра, что у него и случая не будет догадаться, чем мы тут занимаемся. А когда он будет этим сыт по горло, мы с великим сожалением удовлетворим его просьбу о снятии обета — пусть катится к своим повелителям и рассказывает все, что ему вздумается.

— Звучит неплохо, майор, — одобрил Томас. — Просто здорово — и похоже, что это должно сработать.

— По-моему, должно. Таким способом мы сможем извлечь хоть какую-то пользу из агентов, которых к нам подошлют. А после войны выловим их и расстреляем — тех, кто действительно занимался шпионажем, а не просто одураченных. Но это все между прочим, главное — те кандидаты, которые пройдут проверку. Мне нужны завербованные, и как можно скорее. Несколько сотен, не меньше. Из них я отберу по крайней мере шестьдесят кандидатов в «священники», подготовлю их и всех сразу разошлю с заданиями. Вы убедили меня, Джефф, что тянуть опасно, и я хочу, чтобы мы проникли сразу во все крупные центры расположения паназиатов. Теперь я понимаю, что это наш единственный шанс.