Челюсти - Питер Бенчли

— Будет сделано, шеф.

— Что-нибудь еще?

— Ничего. Приехали парни с телевидения, но они ничего не делают, только расспрашивают отдыхающих. Прием.

— О чем?

— Так, обычные вопросы. Например: вы не боитесь купаться? Что вы думаете об акуле? Всякая ерунда. Прием.

— Давно они приехали?

— Рано утром. Не знаю, сколько они здесь проторчат. Все равно никто не купается. Прием.

— Пусть торчат, лишь бы не пакостили.

— Конечно. Прием.

— Хорошо. Да, Леонард, тебе не обязательно каждый раз повторять «Прием». Я знаю, когда ты заканчиваешь разговор.

— Таков порядок, шеф. Нельзя без ясности. Прием — и конец.

Броди подождал с минуту, затем снова нажал на кнопку и сказал:

— Хупер, это Броди. Что там у вас? — Ответа не последовало. — Это Броди, Хупер. Вы меня слышите?

Он собрался вызвать ихтиолога в третий раз, но тут раздался голос Хупера:

— Извините, я был на корме. Мне показалось, я увидел что-то.

— Что вы увидели?

— Ничего. Уверен, там ничего не было. Просто обман зрения.

— Но что все-таки вам показалось?

— Откровенно говоря, трудно описать. Тень, наверное. И все. Солнечные блики могут сыграть такую шутку.

— Больше вы ничего не заметили?

— Ровным счетом ничего. За все утро.

— Будем действовать в том же духе. Я свяжусь с вами позже.

— Хорошо. Я подплыву к городскому пляжу через минуту — две.

Броди положил рацию обратно в сумку и вытащил бутерброд. Хлеб стал холодным и твердым — он лежал рядом с набитым льдом целлофановым пакетом, в который Броди засунул банку пива.

В половине третьего пляж опустел. Люди разошлись — кто поиграть в теннис, кто покататься на яхте, кто сделать прическу. Остались лишь человек шесть подростков да семья из Куинса.

У Броди появились солнечные ожоги — бледно-розовые пятна выступили на бедрах и на подъеме ступней, он прикрыл их полотенцем. Броди вынул рацию из сумки и вызвал Хендрикса.

— Как дела, Хендрикс?

— Все по-прежнему, шеф. Прием.

— Кто-нибудь купается?

— Нет. Окунутся и сразу назад. Прием.

— То же самое и здесь. Что слышно о продавце билетов?

— Ничего, но больше их никто не показывает. Думаю, что его спугнули. Прием.

— Ну, а ребята с телестудии?

— Они уехали. Несколько минут назад. Спрашивали, где вы. Прием.

— Что им надо?

— Понятия не имею. Прием.

— Ты сказал им?

— Разумеется. Почему бы и нет. Прием.

— Ладно. Я свяжусь с тобой позже.

Броди решил немного пройтись. Он ткнул пальцем в одно из розовых пятен на бедре. Оно тут же побелело, затем стало пунцовым, когда он отнял палец. Он встал, обернул полотенце вокруг талии, чтобы защитить бедра и ноги от солнца, и с рацией в руках зашагал к воде.

Услышав шум мотора, Броди повернул назад и опять стал взбираться на гребень дюны. У обочины затормозил белый фургон. На борту черными буквами было написано: «Радио — телевидение. Новости».

Дверца кабины со стороны водителя открылась, из нее вылез какой-то мужчина и с трудом принялся подниматься по песку к Броди.

Телевизионщик подошел ближе, и Броди подумал, что где-то видел этого молодого человека. У него были длинные вьющиеся волосы и вислые, похожие на руль велосипеда усы.

— Вы шеф полиции? — спросил он, подойдя к Броди.

— Совершенно верно.

— Мне сказали, что вы здесь. Я Боб Мидлтон из новостей, четвертый канал.

— Вы репортер?

— Да. Бригада в фургоне.

— Кажется, я вас уже где-то видел. Чем могу служить?

— Хотелось бы взять интервью.

— О чем?

— О всей этой истории с акулой. Узнать, почему вы решили открыть пляжи.

Броди подумал немного. «А, черт с ним, — пронеслось в голове. — Немного рекламы городу не повредит, особенно сейчас, когда вряд ли что-нибудь произойдет, во всяком случае сегодня».

— Ладно, — сказал Броди. — Где будем беседовать?

— На пляже. Я позову бригаду. Через несколько минут мы установим аппаратуру, а пока займитесь своими делами. Я крикну, когда мы будем готовы. — Мидлтон трусцой пустился к фургону.

У Броди не было особых дел. Ему захотелось размяться, и он направился к воде.

Проходя мимо группы подростков, он услышал, как один паренек спросил:

— Ну что? У кого хватит смелости? Десять долларов, как-никак десять долларов.

— Хватит, Лимбо, перестань, — сказала девушка из той же компании.

Броди остановился шагах в пятнадцати от них, делая вид, будто рассматривает морское дно.

— Почему? — не унимался парень. — Стоящее пари. Ну, у кого хватит смелости? Пять минут назад вы все уверяли меня, что акулы здесь нет.

— Если ты такой храбрый, почему не идешь сам? — заметил другой парень.

— Я предложил первый, — ответил тот, кого звали Лимбо. — Вы же не рискнете десятью долларами, если пойду я. Ну, так как же?

С минуту все помолчали, затем один из подростков переспросил:

— Десять долларов? Наличными?

— Вот они, — Лимбо помахал десятидолларовой бумажкой.

— Далеко я должен заплыть?

— Дай подумать. На сотню ярдов. Довольно приличное расстояние. Идет?

— А как я узнаю, что проплыл сто ярдов?

— На глазок. Просто плыви и плыви, а затем остановись, я махну рукой, и ты повернешь обратно.

— Договорились. — Парень встал.

— Ты, Джимми, с ума сошел, — сказала девушка. — Зачем ты хочешь идти в воду? Тебе не нужны десять долларов.

— Ты думаешь, я боюсь?

— Никто не говорит, что боишься, — ответила девушка. — Это глупая затея ни к чему, только и всего.

— Десять долларов мне не помешают, — заметил парень, — особенно теперь, когда старик перестал давать деньги на карманные расходы за то, что я курил марихуану на свадьбе тетки.

Парнишка повернулся и побежал к воде.

Броди окликнул его.

— Эй! — И парень остановился.

— Да?

Броди подошел к нему.

— Что ты собираешься делать?

— Иду купаться. А вам-то что?

Броди достал бумажник и доказал юноше свою полицейскую бляху.

— Ты решил искупаться? — Он увидел, как парень посмотрел мимо него на своих друзей.

— Конечно. А почему бы и нет? Это ведь не запрещено, правда?

Броди кивнул. Он не желал, чтобы их слышали другие ребята, и поэтому понизил голос:

— Хочешь, я запрещу тебе идти в воду?

Парень посмотрел на него, поколебался, затем покачал головой.

— Нет, не надо. Мне пригодятся десять долларов.

— Не заплывай далеко, — посоветовал Броди.

— Ладно.

Парень побежал к воде. Бросился в набежавшую волну и поплыл.

Броди услышал за собой торопливые шаги. Мимо него промчался Боб Мидлтон.

— Эй! Вернись! — крикнул он парню. Потом замахал руками и снова позвал.

Парень перестал плыть и встал на дно.

— Что вам нужно?

— Я хочу сделать несколько снимков, когда ты входишь в воду. Не возражаешь?

— Пожалуйста, — ответил парень. И побрел к берегу. Мидлтон повернулся к Броди.

— Я рад, что поймал его, прежде чем он успел отплыть слишком далеко, — заметил репортер. — По крайней мере, мы заснимем сегодня хоть одного купающегося.

Еще двое телевизионщиков подошли к Броди. Один из них нес шестнадцатимиллиметровую кинокамеру и штатив. На нем были армейские ботинки, рабочие брюки, рубашка защитного цвета и кожаный жилет. Другой казался ниже ростом, старше и полнее. На нем был помятый серый костюм, и он тащил прямоугольный ящик со множеством всяких делений и кнопок. На шее у него висели наушники.

— Отсюда будет хорошо, Уолтер, — сказал Мидлтон. — Дай мне знать, когда подготовишься. — Он достал из кармана записную книжку и начал задавать парню вопросы.

Телевизионщик постарше приблизился к Мидлтону и дал ему микрофон. Затем отступил к оператору, разматывая провод с катушки, которую держал в руке.

— Можно начинать, — крикнул оператор.

— Мне надо настроиться на парня, — оросил мужчина с наушниками.

— Скажи что-нибудь, — предложил Мидлтон, держа микрофон в нескольких дюймах от рта юноши.

— А что надо говорить?

— Отлично, — заметил мужчина с наушниками.

— Начинай, — сказал Мидлтон. — Сначала — крупным планом, Уолтер, затем — один кадр средним планом, хорошо? Скажешь мне, когда будешь готов.

Оператор, посмотрел в видоискатель, поднял палец, просигналив Мидлтону.

— Снимаю, — предупредил он.

Мидлтон уставился в темный глаз камеры и заговорил:

— Мы находимся в Эмити, на пляже, с самого утра, и, насколько мне известно, никто еще не отважился войти в воду. Акулы нигде не видно, но опасность еще существует. Рядом со мной — Джим Прескотт, этот юноша только что решил немного поплавать. Скажи, Джим, ты не боишься, что здесь, совсем рядом с тобой, рыщет акула?

— Не думаю, — ответил юноша, — что она здесь, в воде.