W&H (СИ) - "Тринадцатая Причина"

— Исключено, — фыркнула в ответ Уэнсдей. — Её могут увидеть только Аддамсы. И колдуны.

— Не понимаю, о чём ты, — быстро отреагировал Гарри и пошёл в сторону к ждавшим их друзьям, которые переговаривались между собой, время от времени поглядывая в их сторону.

Уэнсдей молча двинулась следом, а в её глазах можно было заметить искорки, увидев которые родители сказали бы, что их любимая и единственная дочь радуется новой загадке.

— О чём разговаривали? — невинно поинтересовался Ксавьер. Кажется, он слегка приревновал.

— О предках, — буркнул в ответ Гарри, который недовольно поморщился и пошёл по направлению к мужскому общежитию, но перед этим бросил напоследок: — Всем пока.

— Подожди! — окликнул Гарри его сосед по комнате. — Увидимся завтра! — попрощался с остальными Кент и побежал догонять так и не остановившегося друга. Тот настолько крепко задумался, что даже не услышал окрика.

***

Гарри плохо спал. Мысль о том, что его тайну раскрыли, не давала ему покоя. Ждать от Уэнсдей можно было чего угодно.

Несмотря на вызубренный учебник по окклюменции, в периоды стресса кошмары возвращались. Затуманенные и нечёткие, но всё такие же неприятные. Однако в этот раз ничего по комнате не летало, а сам Гарри не метался в бреду, неразборчиво бормоча под нос боевые заклинания. По крайней мере, теперь он не беспокоил остальных ночными телепатическими концертами.

Утром связаться с Сириусом не получилось. Наверняка крёстный Гарри был занят чем-то важным, раз не смог появиться в магическом зеркале. Гарри не очень хотел связываться с Бродягой, так как понимал, что тот, скорее всего, после того, как услышит новости, просто заберёт его из Невермора, но и не рассказать о том, что секрет раскрыли, было нельзя.

Инид со своей влюблённостью быстро отошла у Гарри на задний план. Впереди оказалась новая, гораздо более важная проблема.

Так как Бродяга не отвечал, Гарри решил взять всё в свои руки и поговорить с Уэнсдей. Возможно, даже раскрыть пару секретов, например, кто он и от кого бежит. Быть может, даже из школы не придётся уходить. Но, как назло, перехватить Уэнсдей в школе не получилось. Инид сказала, что та ушла в город, и Гарри знал, куда именно.

Оказалось ровно так, как он и думал: подруга была в палате Юджина. Она что-то ему говорила, но замолчала сразу же, как только почувствовала, что в палату вошёл кто-то ещё. Уэнсдей, по своему обыкновению, сидела на приличном расстоянии от больничной койки. Она обернулась и оглядела пришедшего друга нечитаемым взглядом.

Гарри молча прошёл вперёд и присел рядом с Юджином на единственное свободное место.

— Привет, — поздоровался он.

Обычно Гарри рассказывал находившемуся в коме Оттингеру школьные новости и происшествия, иногда о пасеке. Если бы Юджин мог говорить, наверняка он бы высказал и Гарри, и Уэнсдей, что они рассказывают ему одно и то же, сами того не понимая.

— Зачем ты туда полез, Юджин? — Гарри вздохнул. Уэнсдей продолжала молчать. — Прям как кое-кто лезет в чужие тайны, — не сдержавшись, добавил он, краем уха услышав недовольный вздох.

— Я не просила у Гуди рассказывать о чужих тайнах. — Уэнсдей возмущённо чуть наклонила голову в сторону. — Она сказала, что ты опасен.

— Значит, ты думаешь, что я монстр? — Гарри прищурился, оглядывая подругу.

— Нет. Но ты колдун. Не знаю, кто из вас опаснее, — предельно честно ответила Уэнсдей.

— Тогда почему не рассказала Уимс? Она бы меня выкинула из школы в тот же момент, как информация дошла бы до её ушей, — Гарри повернулся, рассматривая подругу.

— Ты искренне беспокоишься о Юджине. Ты помогаешь и пытался меня спасти. Какая разница, кто ты: нормис, изгой или колдун?

— Какая неожиданная толерантность.

— Это Америка, — пожала плечами Уэнсдей. — Я никому ничего не скажу, но если ты думаешь, что все остальные идиоты и не смогут догадаться, то ты глубоко ошибаешься.

— Я не давал никаких поводов сомневаться в себе, — неуверенно отозвался Гарри.

— Ты не понимаешь. Изгой всегда отличит изгоя. Я заметила ещё в первое наше знакомство, что ты не такой, как все. На заправке, если помнишь. — Гарри на слова Уэнсдей нахмурился, размышляя, что мог сделать не так. — Но я списала это на твой телепатический дар. Подумала, что это он так на тебя влияет. И твой отец. По нему сразу видно, что он изгой.

Гарри негромко хмыкнул на эти слова, притронулся к руке Юджина и пошёл на выход.

— Утром я разговаривала с матерью, — продолжала Уэнсдей, — она сказала, что где колдун, там и горе для изгоя.

— Тогда почему ты ещё рядом? — с капелькой иронии поинтересовался Гарри, останавливаясь в дверях.

— Я не верю в предрассудки. К тому же я родилась в пятницу, горе для других — счастье для меня.

— Оставь свою маску для кого-то другого, — вспылил Гарри, а после указал на лежащего в коме друга, продолжая: — Вот. Настоящее горе для Юджина и его родителей. Чувствуешь счастье?

Уэнсдей промолчала. Гарри подождал ответа несколько секунд, покачал головой и вышел из палаты, чтобы моментально натолкнуться на обеспокоенный взгляд доктора Кимботт. Психиатр стояла перед дверьми с букетом роз и слышала окончание диалога.

— У вас всё хорошо? — ласково спросила женщина.

— Всё потрясающе! — съязвил Гарри и, более не оборачиваясь, пошёл дальше.

***

Через час проходившего мимо четырёхугольного двора Гарри поймала Бьянка. Девушка держала в руках дорогой фотоаппарат и успела щёлкнуть на него Гарри, запечатлев его недоумённое выражение лица. Барклай предложила сфоткаться вместе с остальными. Глаза её хитро блестели, когда она указывала на ребят, столпившихся рядом с фонтаном. Не слушая никаких возражений, сирена подхватила его за руку и отвела в общую толпу. Все ученики, находившиеся тут, были хорошо знакомы Гарри, так что он почти не сопротивлялся.

— Вон! — Йоко, стоявшая среди толпы, указала на выходившую из дверей Уэнсдей.

Глубоко задумавшись, она шла на выход из Невермора, не обращая внимания на окрики. Наперерез ей поспешила Бьянка. Девушки говорили о чём-то несколько минут, кажется, Барклай упрашивала Уэнсдей сфотографироваться с ними. Та поддалась спустя десяток секунд, видимо, решив, что так будет быстрее, чем вести спор с сиреной, и они вскоре подошли к остальным.

Если бы Уэнсдей не была так задумчива, рассуждая на тему загадки ворот, которые ей в видениях показала Гуди, то наверняка бы заметила, что на общей фотографии будут только члены общества «Белладонна». И сама Уэнсдей вместе с Гарри. Но ей было не до глупых фоток, так что она замерла, передавая своё угрюмое настроение одними глазами.

Уэнсдей и Гарри разместили ровно в центре, а вокруг них собрались остальные ученики. Бьянка поставила фотоаппарат на специальную треногу, выставила таймер перед снимком и побежала к остальным.

Когда фото было сделано, Уэнсдей быстро отошла от остальных и, уже собравшись уйти по своим делам, всё же остановилась и подозвала Гарри.

Он подошёл ближе. Его слегка жгла совесть за то, что Гарри наговорил в палате Юджина, но пока что он всё равно не собирался извиняться.

— Ты видел это? — Уэнсдей никак не упомянула их предыдущий разговор, лишь протянула вперёд руку, в которой лежал сложенный вдвое листок. Гарри развернул его и внимательно посмотрел на изображённый рисунок ворот, затем отрицательно покачал головой. — Ясно, — равнодушно прокомментировала она и забрала лист обратно.

— Куда ты теперь? — поинтересовался Гарри.

— Схожу в студию к Ксавьеру. Может, он знает, — спустя пару секунд раздумий поделилась планами подруга.

Гарри проводил взглядом удаляющуюся ровную спину в чёрном пиджаке.

До самого вечера он больше не видел и не слышал Уэнсдей.

На ужине прозвучали слова Уимс, заставившие всех учеников недовольно бурчать:

— Так как некоторые наши ученики очень любят встревать в неприятности, на некоторое время привилегия доступа в Джерико отменяется, — сухо улыбнулась директор.