Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

– Вы утверждаете, что президент Боннер его не знал?

– Не приписывайте мне своих слов, мистер Шоу. Я не говорю за президента. Откуда мне знать? Президент Соединенных Штатов знаком со множеством людей, с которыми не знаком я.

– Следовательно, вы не обеспокоены исправлением политических последствий, вызванных этими двумя смертями?

– Господи боже, я никак не пойму, каким образом они могут повлиять на политические реакции президента, на его способность управлять, на программы, которые он проводит. Возможно, вы, мистер Шоу, просветите меня, показав такую связь, – я всегда готов учиться и горжусь тем, что сохраняю открытое мышление.

– Ну, при всем уважении к вам, мистер Ларкспур, если вы не видите связи, вы, пожалуй, остались последним человеком в Вашингтоне, кто ее не видит. Президент в затруднительном положении, мистер Хэзлитт быстро набирает очки…

– Прежде всего, мистер Шоу, меня никогда особенно не беспокоила перспектива остаться в одиночестве, если я прав. Извините, но не могу разделить ваше мнение о затруднительном положении президента. Президент, насколько я могу судить, вполне владеет положением вещей, наслаждается кампанией – он с радостью и энтузиазмом принял брошенный вызов, ему нравится участвовать в напряженной гонке, которая позволяет высказать некоторые мысли, оставшиеся бы невысказанными, если бы новое выдвижение досталось ему без борьбы. Он сможет уточнить свои позиции в глазах электората – и подготовиться к кампании против депутата от республиканцев, станет ли им Прайс Куорлс или кто-то другой.

Ларкспур провел сотни, если не тысячи подобных интервью. Он отлично овладел геометрией таких бесед. Сохранял спокойствие, не упускал из виду периметра, помнил, насколько далеко можно зайти, умел возражать, не обижая, подсказывать собеседнику следующий вопрос, на который у него уже заготовлен ответ и, подобно профессионалу-бильярдисту, всегда оставлял за собой нужный шар. То, что он проделывал с Шоу, напоминало изготовление салата с омарами из консервированного тунца. Опереться ему было почти что не на что. Он это понимал, и Шоу это понимал. Но их обоих это не останавливало.

– Все это очень мило, мистер Ларкспур, но я хотел бы, чтобы вы отчетливо поняли, что я подразумеваю под затруднительным положением президента. Наш город заполонили слухи о предстоящих бедах, о том, что настоящее правление разъедает рак, что оно кончится катастрофой.

– Ну-ну, мистер Шоу, не могу поверить, что вы пригласили меня обсуждать… слухи! Слухи есть слухи, и нет смысла тратить на них время.

– Для вас, возможно, но не для американской общественности. То, что слухи ходят, есть факт. – Шоу сверился с вырезками из папки, затем поднял взгляд и осторожно проговорил: – Например, статья Балларда Найлса в завтрашнем номере «Уорлд файненшл аутлук» – в Вашингтоне только о ней и говорят. Здесь, в пределах Кольцевой, ей придают большое значение. Найлс утверждает, что Дрю Саммерхэйз участвовал в неких тайных махинациях с мистером Тони Саррабьяном. Найлс утверждает, что это показатель уровня коррумпированности, которого достиг мистер Саммерхэйз под конец своей жизни. Что вы об этом скажете?

– Собака лает, а караван идет, мистер Шоу. Вы в точности поняли мою мысль: для начала рассмотрим источник. Баллард Найлс, насколько мне известно, с истиной не в ладах. Он предпочитает домысливать, сочинять и перетолковывать на свой лад. Второе – с тем же успехом он мог представить и меня углубившимся в беседу с Тони Саррабьяном. Право, я видел и вас углубленным в беседу с тем же Тони Саррабьяном в Жокей-клубе… Позвольте, когда это было? Недели две назад?

Шоу сдержано улыбнулся:

– Три.

– Должен ли я теперь причислить вас к отбросам общества? Считать, что вы подгоняете свои сюжеты по указке Саррабьяна? Думаю, не должен. Баллард Найлс – сплетник самого неприятного типа, и я не раз говорил ему это в лицо, в частности на обеде в «Ситронелле», в Джорджтауне, не далее как десять дней назад. Слухи, о которых вы говорите, – мне еще не приходилось сталкиваться с подобным в общественной жизни… Вот что следовало бы обсудить. Совершенно новое явление – использование слухов в качестве политического оружия. Это ведь, видите ли, слухи о слухах. Для них нет никакого основания, даже воображаемого. Что ж, потребуется много большее, чем тактика такого рода, чтобы Чарльз Боннер лишился сна… или чтобы одурачить американский народ. Слухи о слухах! – Ларкспур пренебрежительно фыркнул. – Подумать только!

– Ну, результаты опросов – не слухи, а вчера вечером опрос Си-эн-эн показал продолжающуюся тенденцию к перераспределению голосов, нарастающую с января. Президент Боннер…

– О, мистер Шоу, мистер Шоу, право же… Опросы!

– И вы говорите мне, что президент не стал хуже спать? Возможно, он не сознает серьезности положения. Что он может сделать, чтобы предотвратить угрожающий ему провал?

– Я сказал, что он не потеряет сна из-за слухов, – хмыкнул Ларкспур. – Драка за номинацию – жестокая драка.

Шоу, не утерпев, перебил:

– И он будет держаться сказанного перед Конгрессом? Чего бы ему это ни стоило?

– Он не отступит. Он убежден в том, что сказал тогда. Он готов отстаивать непопулярную позицию. – Ларкспур снимал напряженность момента, вызывая у зрителя чувство облегчения: этот ничего не скрывает. – Однако опросы – всего лишь опросы, верно? Их результаты на этой стадии весьма переменчивы, не так ли? – Пауза и суховатая улыбка. – Во всяком случае, мы на это надеемся. Результаты скачут, результаты колеблются. Но вы должны понимать, что президент – известная величина, что до включения в гонку Боба Хэзлитта он почти на сто процентов опережал предполагаемого «анонима». Боб – обаятельный паршивец. В самом деле он гений – в одиночку совершил технологическую революцию. – Уровень вранья поражал воображение, но Эллери под конец интервью смело его протаскивал. – Боб обладает множеством достоинств, и, честно говоря, я не удивлюсь, если президент в продолжение своего второго срока поручит ему управление одной из очень важных комиссий – но наши выборочные опросы показывают, что большинство демократов ожидают повторного выдвижения президента. А пока они находят Боба Хэзлитта интересным…

– Но если многие из них сочтут его интересным, он может добиться выдвижения еще до начала игры. Можно ли ожидать, что президент, если трезвая оценка положения покажет, что большинство делегатов против, просто сложит свою палатку и уйдет?

– По правде сказать, не думаю, Берни. Конечно, он еще ни разу не проигрывал на выборах. Но похоже на то, что до съезда ничего так и не решится. И я уверен, что при этих обстоятельствах президент удовлетворится своими шансами на победу. Вполне может статься, что когда партия объединится – как водится у нас, демократов, после доброй драки, – Боб Хэзлитт еще произнесет речь по случаю выдвижения президента. Не мне вам рассказывать, какая забавная штука политика, Берни.

Шоу подхватил:

– Ничего правдивее еще не звучало перед этой камерой. Боб Хэзлитт и Эллери Ларкспур – двое людей, для которых многое зависит от выбора демократами своего кандидата. Несколько месяцев назад о соперничестве речи не шло. Сегодня мы видим настоящие скачки. С вами был Бернард Шоу из Атланты, Си-эн-эн. Доброй ночи.

Над городом грохотал гром, сверкали молнии. Бен любовался этим зрелищем почти до часа ночи понедельника, когда зазвонил телефон. Элизабет, вернувшись с ужина на Западном побережье, отвечает на его звонок?..

Звонил Эллери Ларкспур.

– Я только что посмотрел тебя с Шоу. В какие дни тебя не показывают по телевизору? Неплохо провел вечер. Ты где сейчас?

– Вернулся в Вирджинию. Интервью записывали в семь. Слушай, Бен…

– Ларки, что за чертовщина с Тейлором? К чему он ведет? – Дрискилл еще не говорил с Ларкспуром после субботнего вечера, когда Тейлор не просто передал свою поддержку Хэзлитту, но и пошел на крайний шаг, превратившись в демократа.

Ларкспур на том конце провода нетерпеливо вздохнул:

– Бен, неплохо бы тебе повнимательнее следить за политикой. Честно.

– Неужели? Говоришь точь-в-точь как Элизабет…

– Ладно, не буду повторяться. Бенджамин, я не затем звоню… Победа Боннера над Шермом Тейлором оказалась одной из самых трудных в истории. Он выиграл меньше процента. В какой-то мере Шерм обвинял себя – считал, что, поверив в свою популярность, слишком затянул со стартом. Что он бы выиграл, продлись кампания еще несколько дней. Ну, он бы, конечно, не выиграл – он миновал пик популярности и к тому времени терял голоса, но что правда, то правда, Тейлор мог бы победить, если бы зашевелился раньше. Так что Тейлор считает, что его должны были выбрать на второй срок. Он буквально верит, что Чарли Боннер украл у него победу. И это еще не все… Шерман Тейлор полагает, что заслужил реванш. И, беспристрастно говоря, я думаю, он прав. Но стратеги Великой Старой партии сказали: нет, Тейлор – использованная кнопка, избиратели не рискнут ее нажимать, им в этот раз нужен технический работник, а не звезда. Так что они в своей неподражаемой способности ошибаться в расчетах поставили на Прайса Куорлса – вице при Шермане, чем еще больше взбесили того – променяли на такое ничтожество! Куорлс – тихая мышка, самый настоящий бухгалтер, вплоть до защитной пластмассовой вставки в кармане рубашки, откуда ручки торчат, как головки ракет. И никаких других ракет Прайсу не видать. В нем нет величия, нет жилки вождя, нет твердости в опасные минуты – во всяком случае, так видится Шерму Тейлору. Это, в общем-то, не секрет, Бен. Почитай Джорджа Уилла. И каждый опрос доказывает, что Шерм был прав. В гонке против Куорлса Чарли лидировал – примерно шестьдесят пять к тридцати пяти. Так вот, Бенджамин, республиканцы подложили свинью нашему другу генералу Тейлору, а он в ответ подложил свинью им – а заодно и Чарли.