Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

Вне тюремных стен, там где не соблюдали правил, дела пошли иначе. У Саджаама нашлись другие занятия, а Дружелюбный снова остался один. Хотя он не переживал. Он к такому привык и с ним за компанию были кости. Так он попал сюда, глухой зимой, во тьму на крыше в Вестпорте. Вместе с теми двумя парочками бесчестных людей.

Разделённая на две двойки, прошла стража, вчетвером, и две группы по четыре бесконечно ходили друг за другом всю ночь вокруг банка. Пошёл дождь, вниз капал полузамёрзший мокрый снег. Но они по прежнему ходили следом — кружили, кружили и кружили в темноте. Один из отрядов протопал сейчас вдоль улицы под ними, хорошо вооружённый, с алебардами на плечах.

— Вот они, проходят снова, — сказал Трясучка.

— Вижу, — ухмыльнулся Морвеер. — Начинай считать.

Тонкий гортанный шёпот Дэй доносился сквозь ночь. — Один… два… три… четыре… пять… — Дружелюбный смотрел, открыв рот, как шевелятся её губы, оцепенелая рука забыла про кости. Его губы беззвучно двигались вместе с ней. — Двадцать два… двадцать три… двадцать четыре…

— Как залезть на крышу? — мурлыкал Морвеер — Как залезть на крышу?

— Верёвка и крюк? — спросила Муркатто.

— Слишком медленно, слишком шумно, слишком ненадёжно. Всё это время верёвка будет оставаться на виду, даже если предположить, что мы крепко зацепим крюк. Нет. Нам нужен способ, не допускающий случайностей.

Дружелюбному хотелось чтобы они заткнулись, и он мог бы без помех слушать отсчёт Дэй. От того, что он её слушал, его хуй болезненно затвердел. — Сто двенадцать… сто тринадцать… — Он позволил глазам закрыться, откинул голову к стене и водил вперёд-назад пальцем. — Сто восемьдесят два… сто восемьдесят три…

— Никто не сможет вскарабкаться туда незаметно, — вмешался голос Муркатто. — Никто. Слишком гладко, слишком отвесно. И не забудьте про шипы.

— Полностью согласен.

— Значит поднимаемся изнутри банка.

— Невозможно. Слишком много глаз. Только вверх по стенам, а затем внутрь через большие окна на крыше. По крайней мере на улице в столь тёмное время никого нет. Хоть что-то в нашу пользу.

— Как насчёт других сторон здания?

— Северная сторона значительно оживлённее и лучше освещена. На восточной — главный вход с дополнительным расчётом из четырёх стражников, всю ночь на часах. Южная идентична этой, но там у нас нет преимущества доступа к прилегающей крыше. Нет. Эта стена наш единственный выбор.

Дружелюбный увидел ниже по улице тусклый отсвет факела. Следующий патруль, два раза по два стражника, два плюс два стражника, четыре стражника неуклонно бредут вокруг банка.

— У них хватает сил на всю ночь?

— Есть ещё два расчёта по четыре, им на смену. Они несут вахту непрерывно, до самого утра.

— Двести девяность один… двести девяносто два… и вот пошла следующая партия. — Дэй щёлкнула языком. — Три сотни, плюс-минус.

— Три сотни, — шипел Морвеер, и Дружелюбный видел в темноте его качавшуюся голову. — Не хватит времени.

— Тогда как? — обратилась к нему Монза.

Дружелюбный снова взметнул кости, чувствуя как их знакомые грани жмутся к его ладони. Для него едва ли важно, как они заберутся в банк, и смогут ли вообще это сделать. Он надеялся в основном на то, что Дэй опять начнёт считать.

— Должен же быть способ… должен же быть…

— Я смогу. — Все огляделись. Трясучка сидел на перилах, покачивая белыми руками.

— Ты? — хихикнул Морвеер. — Как?

Дружелюбный мог различить во тьме только оскал усмешки северянина.

— Магия.

Планы и случайности

Стража шаркала вниз по улице. Их было четверо — нагрудники, стальные шлемы, острия алебард отражали свет качающихся факелов. Трясучка глубже вжался в дверной проём, когда они поргрохотали мимо, выждал волнительный миг, затем бросился через улицу в тень у выбранной им колонны. Он начал считать. Три сотни или как-то так, чтобы залезть на верхушку, а оттуда на крышу. Северянин огляделся. Кажется, он мудак ещё тот. Какого чёрта он сказал тогда да? Просто чтобы стереть улыбку с лица придурка Морвеера, и показать Муркатто, что он стоит тех денег?

— Всегда был своим злейшим врагом, — прошептал он. Повернуть обратно не позволила его гордость. А ещё ужасная слабость к утончённо выглядевшим женщинам. Кто бы об этом подумал?

"Злейшим, блядь, врагом." — Он изготовился залезть на основание колонны.

— Где-то здесь.

— Где, болван?

Трясучка замер, верёвка свисала из рук. Теперь шаги, звон доспехов.

Сучьи стражники возвращались. Они никогда так не делали пятьдесят раз обходя вокруг этого места. Со всей своей галиматьёй про науку, проклятый отравитель в итоге показал жопу, а Трясучка остался болтать по ветру яйцами. Он глубже вжался в тень, ощущая как большой арбалет на спине царапает камень. Как он собирается это объяснять? Просто вечерняя прогулка, ну знаете, весь в чёрном, выгуливаю старенький лук.

Если арбалет выстрелит, его увидят, погонятся и скорее всего чем-то проткнут. И опять же, они будут знать, что кто-то пытался пролезть в банк и это будет концом всего предприятия. А вот если он останется, то тогда выйдет более или менее… та же самая разница — и это если закрыть глаза на более высокую вероятность протыкания.

Голоса приближались.

— Не может быть далеко, мы же как проклятые ходим кругами…

Должно быть один из них что-то потерял. Трясучка уже не в первый раз проклинал своё дерьмовое везение. Убегать поздно. Он сжал в кулаке рукоять ножа. Топали шаги, прямо за той стороной колонны. Зачем он взял её серебро? Видимо повернуть обратно также не позволила его ужасная слабость к деньгам. Он стиснул зубы, ожидая…

— Пожалуйста! — Голос Муркатто. Она вышла с той стороны улицы, откинув капюшон и шелестя длинным плащом. Походу впервые Трясучка видел её без меча. — Мне так, так неловко вас беспокоить. Я просто пыталась добраться домой, но так вышло, что, кажется, я окончательно заблудилась.

Один из стражников шагнул за колонну, повернувшись спиной к Трясучке, а за ним и второй. Они стояли не более чем на расстоянии вытянутой руки между ним и женщиной. Он запросто мог дотянуться и потрогать спинные латы их доспехов.

— Где вы остановились?

— Вместе с друзьями, возле фонтана на улице Лорда Сабельди, но я в городе новенькая, и, — она хохотнула от безнадёжности, — я совсем запуталась.

Один из стражей сдвинул шлем назад. — Это точно. Другой конец города.

— Клянусь, я часами бродила по городу. — Она начала отступать, потихоньку уводя мужчин за собой. Появился ещё один охранник, и ещё. Теперь все четверо стояли повернув спины к Трясучке. Он задержал дыхание, сердце так громко стучало, что только чудом никто из них его не услышал. — Если бы один из вас, господа, смог указать мне правильную дорогу я была бы так благодарна. Знаю, я глупышка.