Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

— Полог из окон! — Морвеер запрокинув голову медленно поворачивался кругом. — Настоящее чудо архитектуры!

— Это здание построили целиком по современному проекту. Поверьте, ваши деньги нигде не сберегут надёжнее, чем здесь.

— А в глубинах разрушенного Аулкуса? — пошутил Морвеер, когда заметил слева от них чрезмерное впечатление художника этим древним городом.

— Даже там.

— И, представляю, насколько больший процент за срочное снятие со счёта пришлось бы там переплачивать! Ха-ха. Ха-ха.

— Именно так. — Банкир не выказал и намёка на улыбку. — Дверь в наше хранилище толщиной в фут, сделана в Союзе из прочной стали. Не будет преувеличением заявить, что это самое надёжное место на Земном Круге. Сюда.

Морвеера ввели в обширные покои, обитые угнетающе тёмной древесиной, напыщенные, но всё равно неуютные, подавляемые столом величиной с дом небогатого крестьянина. Над гигантским камином вывешена безрадостная картина маслом: коренастый лысый человек сердито смотрел вниз, будто подозревал, что Морвеер не замышлял ничего хорошего. Какой-то Союзный чиновник из занесённого пылью прошлого. Может Цоллер или там, Бьяловельд.

Мофис занял высокое жёсткое сиденье и Морвеер усаживался в другое напротив, в то время как служащий поднял крышку ящика и начал пересчитывать деньги, ловко используя монетоприёмник. Мофис смотрел, практически не мигая. Ни на каком этапе он не дотрагивался собственноручно ни до монет ни до ящика. Осторожный человек. Мерзко, взбешивающе осторожный. Его неторопливый взгляд скользнул по столу.

— Вина?

Морвеер удивленно поднял брови на искривлённые окошком высокого шкафа стеклянные фужеры. — Спасибо, нет. Я от него сразу пьянею, и, между нами, частенько плохо себя веду. В конце концов я решил совсем бросить пить и заняться продажей спиртного другим. Эта жидкость… отрава. — И он одарил банкира улыбкой. — Но пусть это не останавливает вас. — Он потихоньку просунул руку в потаённый кармашек жилета, туда где его ждал фиал с нектаром звездчатки. Немного усилий, чтобы суметь отвлечь внимание и ввести пару капель в стакан Мофиса, пока он…

— Я тоже его не приемлю.

— А. — Морвеер выпустил фиал и вместо этого взялся за документ из внутреннего кармана, будто бы изначально собирался его достать. Он распечатал его и сделал вид, что на нём сосредоточился, тогда как его глаза обшаривали кабинет. — По моим подсчётам там пять тысяч… — Отравитель изучил накладной замок на двери — конструкцию, манеру исполнения и рамку с которой тот соединялся. — Двести… — Плитка, которой выложен пол, обшивка стен, лепнина потолка, кожа мофисского кресла, угли затушенного камина. — Двенадцать серебренников. — Ничто не выглядело подающим надежды.

Мофис не отреагировал на эту сумму. Целые состояния и разменная монета — для него всё едино. Он открыл массивную обложку огромной счетной книги на своём столе. Лизнул палец и споро пробежался по страницам, шелестя бумагой. Морвеер ощутил, как при виде этого радостное тепло разлилось от его желудка ко всем уголкам тела, и лишь усилием воли подавил в себе триумфальный возглас. — Доход от последней поездки в Сипани. Вина из Осприи всегда прибыльный товар, даже в наше неопределённое время. Счастлив заявить, что не каждый обладает нашей с вами выдержкой, мастер Мофис!

— Разумеется. — Банкир снова лизнул палец, переворачивая несколько последних листов.

— Пять тысяч двести одинадцать серебренников, — объявил служащий.

Мофис стрельнул глазами. — Не откажетесь ли объясниться?

— Я? — С фальшивым смешком отмахнулся от него Морвеер. — Этот чёртов Прекрасный, будь он неладен, ничего не может правильно сосчитать! Как так можно — у него вообще нет никакого чутья на цифры!

Острие пера Мофиса зацарапало в счёной книге, служащий заспешил и маханул кляксу в своей записи, пока его начальник скрупулёзно, выверенно, бесчувственно выписывал расписку. Служащий поднёс её Морвееру вместе с пустым сберегательным ящиком.

— Расписка о внеснии полной суммы именем Банковского дома Валинт и Балк, — сказал Мофис. — Принимается всеми уважаемыми торговыми учреждениями Стирии.

— Я должен что-то подписать? — в надежде спросил Морвеер, смыкая пальцы на пере во внутреннем кармане. Второе предназначение этой штуки — высокоэффективная духовая трубка, потайная игла содержит смертельную дозу…

— Нет.

— Очень хорошо. — Морвеер улыбнулся, складывая бумагу, и засовывая её внутрь, осторожно, чтобы не порезать убийственно острым лезвием скальпеля. — Лучше золота, и намного, намного легче. Ну а теперь мне пора идти. Получил непередаваемое удовольствие. — И он снова протянул руку, блестя отравленным кольцом. Попытка не пытка.

Мофис не сдвинулся с кресла. — Взаимно.

Злейшие друзья

Это было любимое заведение Бенны во всём Вестпорте. Пока они находились в городе, он таскал её сюда дважды в неделю. Святилище зеркал и шлифованного стекла, ошкуренного дерева и блестящего мрамора. Храм бога мужской красоты. Верховный жрец — маленький, юркий цирюльник в тяжёлом вышитом фартуке — стоял точно напротив них, в центре зала, задрав подбородок до потолка, как будто знал, что они войдут в этот самый миг.

— Мадам! Наслаждение видеть вас снова! — Он сморгнул. — Ваш муж не с вами?

— Мой брат. — Монза сглотнула. — И, нет, он… не придёт. Вам предстоит задача покруче, вызов всему вашему…

Трясучка шагнул через порог, тараща по стороным полные страха глаза, как овца в загоне для стрижки. Она открыла рот, но брадобрей успел перебить: — Да, я понял в чём трудность. — Он живо обошёл Трясучку, пока тот насупленно смотрел на него. — Ох, ну как же ты так. Всё снять?

— Что?

— Снять всё, — сказала Монза, беря брадобрея за локоть и кладя ему на ладонь четверть серебренника. — Всё же будьте понежнее. Сомневаюсь, что он привык к таким процедурам, вдруг напугается — До неё дошло, что она говорит о северянине, как о каком-то жеребце. И может быть оказавает ему этим чересчур много чести.

— Конечно. — Цирюльник повернулся и резко втянул воздух. Трясучка уже снял с себя новую рубашку, и, стоя бледной фигурой на фоне дверного проёма, расстёгивал пояс.

— Он имел в виду твои волосы, балда, — сказала Монза, — а не одежду.

— Ух. Подумал — чудно конечно, ну ладно, выкрутасы южан… — Монза глядела, как он застенчиво застёгивает рубашку обратно. У него был длинный шрам — от плеча и через всю грудь, розовый и кривой. Она могла бы решить, что шрам уродлив, если б чуть раньше не сменила своё мнение по поводу шрамов и некоторых других вещей.