В прицеле – Олимпиада - Максим Шахов

— В зиндане очень тесно, — объяснил Гиена Санчес. — Там уже даже сидеть негде. Придется стоя ставить. Для местного муллы, которому не нравились ваши проповеди, еле место нашли.

Бен Масих в возмущении всплеснул руками:

— И вы посадили его в зиндан? Зачем же так мучить святого человека? Убейте, и дело с концом. А на его место отправьте этих студентов. Пусть потеснятся. У нас со дня на день ожидается пополнение, нам понадобятся все казарменные помещения.

Равиль был растерян, что случалось с ним нечасто. Он не знал, передать ли Великому Пиру то, о чем они говорили с Аладдином насчет тайника, в котором могла оказаться вторая флэшка Бормышева, или промолчать? С одной стороны, поскольку друг был мертв, повредить ему Равиль уже никак не мог. Но, с другой стороны, сам Равиль пока был жив. А как Великий Пир отнесется к тому, что он не рассказал обо всем сразу? Да и со смертью Аладдина не все было ясно. Поэтому Равиль решил промолчать. Тем более что никакой флэшки при Аладдине не нашли.

Вот если бы Равиль сам нашел эту флэшку! Поэтому он сначала решил выяснить, кто последним видел Аладдина живым. И кто первым нашел его тело. А заодно, если получится, — и кто его убил.

Равиль относился к Аладдину как к младшему брату. Они выросли в одном дворе на окраине Казани и дружили, хотя последний был на три года моложе. В детстве это огромная разница. Но Аладдин много читал и знал много такого, чему Равиль мог только удивляться. Именно он принес ему книгу, из которой Равиль узнал, что тихий и блаженный русский царь Федор Иоаннович в конце шестнадцатого века приказал уничтожить в Казани все мечети. До этого момента ислам Равиля не интересовал. Но тут вдруг стало обидно за предков-земляков. И он решил обратиться в истинную веру.

В их районе муллой был бывший второй секретарь райкома партии. Когда-то он слетал в Мекку туристом, но уверял всех, что совершил хадж. Во время молитвы он громко читал привезенную из Саудовской Аравии книгу на арабском языке. Позже Равиль узнал, что это был учебник географии.

Равиль ушел из дома и отправился в Саудовскую Аравию. Там он прошел курс обучения в медресе, а заодно и курс бойца-муджахида. Вернувшись, нашел Аладдина подросшим, но сильно закомплексованным. Виной тому было его имя. В школе и во дворе парня так и дразнили — «Раб Лампы». Даже малышня кричала ему вслед:

— Эй, Аладдин, не забыл свою лампу потереть? Смотри, шерсть на ладонях вырастет!

С возвращением Равиля Аладдин сразу превратился в авторитетного пацана. А когда Равиль по призыву Великого Пира отправился воевать с неверными, Аладдин последовал за ним. И вот теперь погиб при очень странных обстоятельствах. Нет, Равиль вовсе не собирался мстить за его смерть. Просто он подозревал, что при определенных обстоятельствах и сам рискует разделить участь младшего товарища.

И еще одно не давало ему покоя. Аладдин был прав: то, чем они занимались, несмотря на заявления Великого Пира, все меньше соответствовало заповедям Корана. Кроме того, в последнее время места основных помощников Великого Пира уверенно заняли Гиена Санчес, Самурай и Далида, которые вообще не были мусульманами.

Равиль не сомневался в том, что студентов-археологов, захваченных на Тузле, скоро убьют. Поэтому на то, чтобы выяснить обстоятельства смерти Аладдина и найти часы, у него оставалось всего несколько дней.

Он нерешительно зашагал вслед за бен Масихом, как вдруг к тому быстрым шагом приблизился комендант лагеря Исмаил Тугайбеев.

— Великий Пир, у нас проблема, — доложил он. — К нам гости пожаловали.

С недовольным видом бен Масих поднялся наверх. Равиль и остальные держались на почтительном отдалении.

Лагерь накбаитов-каламитов располагался в развалинах старинной крепости. Когда-то тут находилась генуэзская фактория. Она была разрушена турками лет пятьсот-шестьсот назад. Защитников, женщин и детей победители вырезали до последнего человека. С тех пор люди здесь не жили. Место считалось нехорошим, проклятым. И вот недавно сюда приехали на грузовиках какие-то непонятные типы, обосновались. Устроили не то медресе, не то военно-тренировочный лагерь. Потом принялись бетонировать подходы, укреплять и перестраивать крепостные стены. Руины снова превращались в крепость, только теперь главные укрепления располагались под землей…

Бен Масих со спутниками поднялись на сторожевую башню. С нее было хорошо видно, как к скале, на которой стояла крепость, подъехали три джипа. Они остановились перед воротами и посигналили. Бен Масих с башни посмотрел на незваных гостей с улыбкой. Из машин повылезали крепкие парни с бритыми затылками, переходящими в мощные загривки. Из среднего джипа вышел хорошо одетый толстяк с бычьей шеей. Росту он был небольшого, но чрезвычайно широк в плечах.

— Исмаил, — спросил бен Масих, — кто это, ты его знаешь?

— По-моему, это Тарас, главарь керченских бандитов, — ответил тот.

— Хорошо, прими их в зале номер три, — распорядился Великий Пир.

Начальник лагеря молча поклонился и исчез. Бен Масих усмехнулся. Ему, человеку, который решал судьбы мира, приходится выяснять отношения с мелкими бандитами. Но он также знал, что иногда великие властители погибали от руки таких мелких отморозков по собственной небрежности. Из-за того, что недооценивали опасность, исходящую от таких шакалов. Поэтому он любил сам вникать в любую мелочь.

Бен Масих проследовал в секретное помещение, откуда посредством видеокамер мог видеть и слышать все происходящее в зале № 3. Этот зал был специально оборудован для подобных встреч. Тем временем ворота открылись. Братки попрыгали в машины и въехали на территорию лагеря. Здесь машины зарулили на стоянку, и братки снова высыпали из салонов. Держались они настороженно, готовые начать стрелять при первом признаке опасности. Следом выбрался их предводитель. Навстречу им вышел Исмаил, один и без оружия.

— Прошу вас, проходите, — дружелюбно улыбнулся он.

— Тарас Петрович, осторожнее! — предупредили босса братки.

— Сам знаю, — отрезал Тарас и обратился к Исмаилу: — Мы пойдем, но только с оружием.

— Нет проблем, — развел руками Исмаил с видом гостеприимного хозяина.

Тарас посмотрел на него с недоверием, но кивнул своим людям:

— Патрон в патронник, палец на спусковом крючке. Пошли.

Они прошли в двери, вырубленные, казалось, прямо в скале. Дальше вел длинный коридор. Он вывел гостей в круглый зал. Стены были украшены затейливой резьбой с цветочным орнаментом. В центре зала стояли несколько стульев.

— Прошу садиться, — снова пригласил Исмаил.

Тарас сел, широко расставив колени, остальные остались стоять, настороженно озираясь по сторонам и выставив стволы автоматов.

— Что привело вас в наше уединенное пристанище? — по-прежнему улыбаясь, спросил Тараса Исмаил.

Тот ответил не сразу. Видимо, ему нечасто приходилось кому-то что-то объяснять. Чаще доводилось оскорблять, угрожать или запугивать. Наконец он сумел сформулировать свою мысль:

— После шторма на Тузле нашли лодку. В ней был наш убитый бригадир. Я требую ясности.

Дружелюбная улыбка по-прежнему не сходила с губ Исмаила.

— Что вы хотите? — спросил он. — Отомстить? Или вам нужны деньги?

Теперь настал черед ухмыльнуться Тарасу. Его улыбка напоминала оскал крокодила.

— Ни то ни другое, — сказал он. — В кулаке моего убитого бригадира был зажат кусок розового пластика. Я отдал его одному профессору-химику. Он ковырялся с ним два дня и пришел к выводу, что это мощнейшая взрывчатка. Мне она очень пригодилась бы. С вас десять кило такого пластилина, и мы в расчете.

Исмаил перестал улыбаться:

— Я не могу сразу ответить. Но десять килограммов — это очень много. Наша взрывчатка обладает колоссальной мощностью. Десятью килограммами этого вещества можно взорвать половину Севастопольского порта.

Тарас оскалился еще шире:

— Ха! Откуда ты знаешь, может быть, я это и собираюсь сделать? Послать москалям привет от младших братьев по разуму… Слушай, а почему ты мне так просто об этом рассказываешь? Ведь эта информация, поди, секретная?

Исмаил пожал плечами:

— Я так понимаю, что вы настроены решительно и без взрывчатки не уйдете?

— Правильно понял. Молодец, мешок сухарей тебе от Ленина! — Тарас громко расхохотался. — А куда это ты собрался?

Исмаил уже повернулся, чтобы уйти. Но тут обернулся и пояснил:

— Я иду, чтобы принести вам десять килограммов взрывчатки, куда же еще? А десяти килограммов вам точно хватит?

Он подошел к двери, которая сама открылась при его приближении, и вышел. Тарас и его люди остались в одиночестве. Ждать им пришлось недолго. Не успела закрыться за Исмаилом дверь, как с верхнего яруса зала вспыхнули яркие прожектора. Ослепляющий свет ударил в глаза Тараса и его бойцов, залил все помещение.