Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова

к таким вещам всегда была слепа, вопреки пресловутой «женской интуиции». Ну а Ирка зато сразу приободрилась и повеселела. В общем, помирились и помирились. И там же, за обедом отец с видом Деда Мороза сообщил новость:

— Нонночка, а у меня для тебя сюрприз. Я достал тебе путёвку в санаторий. Через неделю поедешь в Кисловодск. Отдохнёшь там как следует, сил наберёшься. А за это время я постараюсь найти тебе работу.

— Я хочу в Сочи. Или в Ялту.

— Какая Ялта, Нонночка! В Кисловодске лучше! Туда Лермонтов всё время ездил, а он знал, куда ездить. Ну? Ты же так хотела развеяться.

Мама капризничать не стала, благодарно улыбнулась, а я так вообще возликовал. Наконец-то я смогу побыть дома один, потому что отец до позднего вечера пропадает на работе. Целый месяц свободы!

Когда мы с Иркой ушли ко мне в комнату, я на радостях даже не стал ей припоминать, что мы вообще-то в ссоре. Ну и она ко всему прочему намекнула, нет, не намекнула, сказала почти прямым текстом:

— Ты неделю назад спрашивал про повторение… Можно будет повторить, когда твоя мама уедет.

Да, повторить я завсегда рад, вот только больше так напиваться не стоит.

* * *

Горяшин — трепло. Он, кстати, с той субботней пьянки стал относиться к своей верной спутнице Тимашевской гораздо нежнее. Я даже как-то не удержался и подколол его, мол, как же твоя неземная любовь. У него сразу сделался какой-то пришибленный вид.

— Да я же понимаю, что там мне ничего не светит. Кто я и кто она. А Надька… — он замялся.

— А Надька тебя будет кормить пирогами. Она тебе даже сумку будет носить, только попроси.

Мне его жалко стало — откуда у человека такая самоуничижительная позиция? Но он всё равно трепло.

На прошлой неделе объявили дискач. Ой, не — осенний бал! Но с оговоркой: хотите танцы? Участвуйте в концерте и от каждого класса готовьте номер. И вот тогда Горяшин— дёрнул же чёрт его за язык — объявил, что я могу сбацать брейк. Мочь-то могу, но вот только нафига мне это надо? Девчонки начали тут же канючить. Ещё и Ирку подключили. Я не упрямый и не застенчивый — согласился, хотя на Горяшина и зол. Но раз уж пообещал… Ирка потом от меня не отлипала. Да ещё и сказала, что «повторить» можно будет в пятницу, после дискотеки. Не у меня и не у неё, а у её подружки Димовой. У той мать как раз уйдёт в ночную смену. Короче, сделала мне предложение, от которого трудно было отказаться.

Кстати, пацаны ведь спрашивали, было ли что у нас в ту субботу. Пришлось их разочаровать.

И вообще я подумал, что плохо обращался с Иркой. Обозвал при людях, а она вон сама пришла мириться. Короче, решил я относиться к ней лучше, серьёзнее, что ли. Тут и обещание её, конечно, тоже сыграло роль. Только почему-то, когда встретил Майер, внутри что-то дрогнуло. Наверное, обрадовался, что она поправилась. И ведь сам себе сказал — ну вот, зря накручивал, с ней всё в порядке, теперь можно успокоиться и жить дальше, встречаться с Иркой и так далее, но позже увидел Майер в столовке и не удержался, захотел вдруг лично убедиться, что с ней всё хорошо. Только спросить ничего не успел — появилась Ирка. Пришлось по-быстрому ретироваться. Потом, решил, поговорим.

— Нифига себе, Майер наштукатурилась сегодня! — хохотнула Ирка.

Может, сказать ей всё-таки, чтоб смеялась реже? Или по-другому? Или она опять обидится?

— Да у неё синяки не сошли, — предположил я, — вот и замазала.

— Всё равно прикольное зрелище.

Про смех потом ей всё-таки скажу. После пятницы.

Глава 13. ЭМ

Во вторник я пошла в школу в обычной чёрной юбке и серой кофте, и, уж конечно, не накрашенная. Ради кого мне выряжаться? Боря перестал меня волновать, а про Шаламова я даже думать не хочу. Пусть катится!

И, кстати, своим установкам я осталась верна. Ну, почти. Утром невольно взглянула в окно, и как раз он шёл к школе. Но я сразу отвернулась! И расписание их не смотрела. И все перемены просидела в классе, хоть Светка и зазывала меня прогуляться. Даже в столовую не ходила во избежание. Черникова в конце последнего урока даже пробурчала, что я вчерашняя нравилась ей больше. Зато Алька Зимина снова стала со мной общаться, не так, как прежде, конечно, но во всяком случае поздоровалась и спросила, как самочувствие.

Порепетировать в актовом зале во вторник нам не удалось. 11 «А» занял его раньше нас, а ждать, пока они там хором напоются, мне не хотелось. Так что добрались до школьного рояля мы только в среду вечером — пришлось пожертвовать тренировкой. Впрочем, я не особо туда и рвалась. Светка нервничала:

— Послезавтра уже выступать, а мы толком не подготовились.

Но зря она нервничала — практически с первого раза получилось очень даже неплохо. В актовый зал набились девчонки, да и пацаны, что учатся со второй смены. Стояли и слушали, а когда мы закончили — даже поаплодировали. Светка просияла и, встав со стула, в шутку поклонилась. А когда мы шли по коридору, кто-то из девчонок тихо сказал: «Нифига она поёт! У меня аж мурашки по телу…». Приятно, что уж скрывать. Я покосилась на Светку, но она не услышала, а может, сделала вид.

В четверг после уроков Мочалова снова собрала нас у себя, чтоб отчитались. А заодно и провести жеребьёвку — кому каким по счёту выступать. Она странная, эта Мочалова. Раньше вела физику. Правда, не знаю, какой из неё учитель — это было ещё до нас. Потом пошла по профсоюзной линии, прямо как Шура из «Служебного романа». Такая же деятельная и приставучая. Только наша с характером. Что не по ней — вопль поднимает. Не страшно, но противно.

Не хотелось ведь мне идти на эту сходку, но Светка уболтала. У Мочаловой кабинетик как спичечный коробок, крохотный, тесный, а народу набилось, что не охнуть не вздохнуть. Это из нашего