Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

Ему все еще не верилось, что он попадет туда: в персональный ад, где с вилами на сковородке его будет переворачивать математичка с кислым лицом. Вася Зайцев засмеется: «Это же просто! Чего ты не понимаешь?» А среди девчонок… Он не хотел выглядеть идиотом…

Дождь продолжал лить, кажется, со вчерашнего дня. Поспешно собираясь, парень снова забыл зонт.

«Все равно. Может, теперь наконец заболею по-настоящему».

Вид скучающих в ожидании автобуса людей на остановке привел его в ярость. Ноги его сделались чужими и понесли дальше. Да, ноги все делали верно, они знают свое дело лучше головы.

Андрей прошел мимо своей остановки. Он увидел автобус, идущий в обратном от школы направлении.

«Какой дурак захочет добровольно отправиться в ад?»

Он побежал через дорогу и опомнился, когда уже стоял у заднего стекла и глядел на мокрую дорогу, убегающую вдаль.

«Пап, извини. Я обещал не забивать на уроки. Но это особый случай. Даже ты не сможешь сейчас понять меня».

…Автобус ехал долго. Время тянулось медленно. Сейчас все только еще заходят в школу. Зайцев отпускает какую-нибудь плоскую шутку. Элеонора Павловна поправляет идеальную стрижку, позвякивает длинными серьгами и отвечает ему так, что все вокруг лопаются от смеха.

…Автобус ехал долго. Прочь из Города Дождей. Каменные высотки сменились беспорядочно торчащими березками, выросшими среди болота. Начался первый урок. Это значит, его класс уже пишет контрольную. Математичка раздает задания по вариантам. Каждая минута, проведенная вне школы, сейчас особенно сладостна. Ергольцева, наверное, снова пришла в такой короткой юбке, что никто из парней, разговаривая с ней, не смотрит в ее лицо. Фаина Рудольфовна носится по кабинету истории с испуганными глазами, забыв свои листочки дома. Маргарита Генриховна важной походкой идет по длинному коридору, отлавливая опоздавших.

…Автобус ехал долго. Андрей совсем не узнавал местности за окном. Первый урок заканчивается. На перемене малыши носятся друг за другом. Тот полный мальчик, что бегал вчера с черепом Гришани, опять, наверное, что-то учудил. Новый учитель… Сегодня его урок. Жаль пропускать. Андрей еще помнил предыдущую учительницу, которая что-то нудила себе под нос. То, что биология может быть интересной, удивило его. На днях он заглянул в учебник, задумался над тем, что у человека внутри, и решил, что, пожалуй, мог бы стать хирургом. Мать все равно постоянно промывает ему мозги по поводу того, что музыкантам не на что жить. Хирург. Кажется, звучит неплохо. Он мог бы спасти кому-нибудь жизнь. Совсем неплохо. И пальцы у него цепкие.

…Как же долго плетется этот автобус! Отец – где он сейчас? Сегодня он ведет урок у параллельного класса. Если повезет, то папа решит, что в школе они просто не пересеклись. Если захочет разыскать его, то будет звонить, – трубку поднимать не обязательно, а с мамой он вряд ли станет разговаривать…

Андрей вышел на кольце. Городок на окраине Города Дождей выглядел невзрачно. Лучше всего ему подходило название Городок Грязи и Луж, так как в многочисленных выбоинах в асфальте скапливалась мутная вода, которую с шумом выталкивали шины проезжающих автобусов.

Дождь кончился, но небо оставалось грязно-серым. На улице резко похолодало.

Автовокзал был пуст. В киоске с горячими слойками дремала продавщица. Андрей часто хотел есть: хотя тетя и говорила о нем «кожа да кости», юноша подтягивался лучше всех в классе, и аппетит у него был соответствующим. Но сейчас его мутило, и он купил слойки про запас, потому что ждать предстояло еще много часов. Возвращаться домой было слишком рискованно: там могла быть тетя.

За остановкой его неожиданно стошнило. Может быть, укачало, а может, хваленый бурбон – это всего лишь дешевая подделка. Зато сразу стало легче.

Юноша заметил высокий мост над железнодорожными путями. Он долго и с трудом поднимался наверх, надеясь, что там его обдаст ветерком. Добравшись, он оказался на уровне вершин деревьев. Однако в мокрой одежде под сильным ветром он мгновенно продрог и пожалел, что он «кожа да кости», – лишний жирок, как у Зайцева, ему бы сейчас не помешал.

Вокруг насколько хватало глаз было так тоскливо и пустынно, что Андрей решил, будто он один на свете. Он и дремлющая продавщица слоек. Длинные железнодорожные составы без движения застыли в депо, перекрещивающиеся рельсы упирались в горизонт.

Маневрируя в потоках ветра, в небе ниоткуда появилась птица. Небольшая ворона приземлилась неподалеку на перила, каркнула и, склонив голову, принялась рассматривать подростка.

– Пошла! – Андрей взмахнул на нее пакетом со слойками.

Птица мгновенно оттолкнулась ногами и перелетела на пару метров в сторону.

«Упрямая», – подумал он и, отломив кусок слойки, бросил ей.

Ворона быстро проглотила хлеб и снова каркнула.

«За смелость получи еще». Но ворону интересовало что-то другое: она внимательно изучила Андрея и улетела прочь.

Когда юноша спустился, весь дрожа, вереница работяг потянулась со стороны вокзала. Там были женщины и мужчины в рабочей форме с сумками через плечо и угрюмыми лицами – все они, как казалось Андрею, рассматривают его и знают, что он прогуливает школу.

Он так замерз и устал от безделья, что сел в обратный автобус. У него осталось не так уж много денег – только на билет.

Когда они въехали в Город Дождей, снова, оправдывая это название, начался ливень. Глядя в забрызганное грязью стекло, Андрей начал узнавать район, по которому ехал.

Какое-то время он колебался, а затем выскочил на остановке. И только оказавшись на улице, сообразил, что денег еще на один билет у него нет.

Парень так устал от езды в автобусе, так вымок и замерз, что уже не рад был тому, что пропустил алгебру. «Всего один час – нужно было отсидеть, и все». Его начала мучить совесть.

Он еще сердился на мать, поэтому не считал, что обманул ее, но отец был как будто ни при чем – а Андрей снова подвел его.

Как в полусне он преодолел известный маршрут и вошел в полутемный подъезд. Только поднявшись