Принесенный ветром - Марина Серова

Шел второй час ночи – любимое время призраков и частных детективов. Машину я на всякий случай оставила в соседнем дворе. Обмоталась платком по самые глаза, взяла палку, вышла из автомобиля и побрела к своему дому, легонько постукивая по асфальту. Если мои бандиты караулят у дома, на бабку с клюкой, прогуливающуюся по ночам, потому что не спится, они не обратят внимания.

Я поднялась на лифте на свой этаж и подошла к двери квартиры покойницы Белкиной. Полоска бумаги, свидетельствующая о том, что квартира опечатана, исчезла. Я достала из сумочки отмычки и уже через две минуты была в квартире – замок оказался совсем бесхитростным.

Свет я зажигать не стала. Задернула плотнее занавески и включила фонарик.

Что искать? Этого я и сама не знала. После убийства полицейские проверили здесь каждый сантиметр (во всяком случае, должны были проверить). Я начала со шкафов, в спальне и гостиной, потом перешла на кухню, тщательно исследовала полочки и банки для сыпучих продуктов. Искать неизвестно что, да еще при скудном свете фонарика, невероятно трудно. В конце концов мой энтузиазм потух, я вернулась в зал и присела на стул. Попыталась вспомнить каждую фразу своего разговора с подругой Аделаиды, Марьей Семеновной. Внезапно меня словно током ударило!

Маргоша! Она назвала Васнецовскую Аленушку Маргошей, вытирая пыль на раме. Но что бы там ни говорила Петровна, провалами в памяти Белкина не страдала, разум у нее был светлый. А что, если…

Я включила фонарик и осветила боковую стенку шкафа. Картина стояла там, куда ее поставил следователь Ерошкин. Взяв «Аленушку» за раму, я отправилась в ванную комнату, чтобы там, при свете электрической лампочки, внимательно исследовать ее. Что, если под слоем краски, которой намалевана копия, есть другое изображение? Таким способом хитрая Белкина решила скрыть свое сокровище от посторонних глаз.

Лампочка в ванной была тусклой: Аделаида экономила электричество. Я нашла лезвие в металлическом, покрашенном белой краской шкафчике, набитом всякой бесполезной ерундой – старыми щетками, мочалками, мыльницами, пузырьками и коробочками с просроченными лекарствами, – положила картину на стиральную машинку и осторожно поскребла полотно лезвием сначала в правом верхнем, затем в левом нижнем углу.

Под краской был серый холст, и ничего более. Нет, вряд ли Белкина пошла бы на авантюру с закраской старинной картины. Да и не сама же она рисовала «Аленушку»! Для такого дела нужен хороший специалист, в противном случае работа Вазари была бы безнадежно утрачена. Не думаю, что такая скрытная женщина, как Аделаида, могла бы доверить свою тайну профессиональному художнику-реставратору.

Значит, дело в ином. Но где, где Аделаида хранила портрет Маргариты? В том, что он у нее был, я почти не сомневалась. Не сомневалась и в том, что теперь его здесь нет.

С «Аленушкой» в руках я вышла из ванной и погасила свет. Постояла в прихожей, прислушалась, затем осторожно отворила дверь и бесшумно выскользнула из квартиры.

Дома я скинула туфли, поставила картину у стены в прихожей и защелкнула замок, заботливо вставленный в мою дверь Кирьяновым и его помощником. Через пять минут я уже крепко спала на своем родном диване.

Разбудил меня телефонный звонок. С трудом разлепив веки, я первым делом глянула на часы, а потом принялась шарить глазами по полу в поисках разрывавшегося где-то внизу мобильника. Шел десятый час. Телефон бесновался на паласе, в полутора метрах от дивана, – рукой не дотянуться. Пришлось сползать с уютной лежанки.

– Я тебя разбудил? – ехидно спросил Володька, услышав мой сонный голос. – Извини.

– Можешь не извиняться, – пробурчала я. – Уже давно не сплю. Спасибо тебе за новый замок.

– Никаких проблем с открыванием?

– Нет, все отлично.

– Значит, говоришь, давно не спишь?

– Ну да.

– А чего голос такой?

– Какой такой? Нормальный голос.

На другом конце провода недоверчиво хмыкнули.

– Признавайся, Танька, опять полночи где-то шаталась?

Я не стала этого отрицать:

– Угадал, Володька. В ресторане была, день рождения подруги отмечали. Шампанское ледяное пили, охрипла немного. Да что это мы все обо мне да обо мне?! Ты-то чем порадуешь? Пробил сотовый? Или не получилось?

– Обижаешь, старуха! Ясное дело, пробил. Номер красноярский, записан на Соколова Олега Николаевича. Это тебе о чем-то говорит?

– О чем-то – да, – ответила я. – Спасибо тебе, Володь.

Я попрощалась с Кирьяновым и снова рухнула на диван. Но сон уже улетучился. Хотя бы в одном Олег меня не обманул: его действительно зовут Олегом. Но какой из этого можно сделать вывод?

Голова отказывалась думать, мозги требовали, чтобы их оставили в покое. Для прояснения мыслей необходима чашечка хорошего кофе, желательно с сахаром и со сливками. И я отправилась на кухню.

Выпила кофе, съела нектарин и бросила кости. Давненько я не прибегала к их помощи. Выпало 4+18+27. «И все-таки, все тайное рано или поздно становится явным». Такой расклад порадовал. Тайну я разгадаю обязательно, преступника найду. Ниночку выпустят из тюрьмы, бандиты от меня отвяжутся, картину найдут и вернут законному владельцу. Вопрос, какую из картин? Маргариту или ее венценосного супруга?

Смущало также расплывчатое «рано или поздно». Неужто придется биться над этим делом еще месяц, а Ниночке столько же сидеть в камере?

Я принесла картину и поставила ее на пол, придерживая ногой. Надавила пальцами на раму. Подрамник, ничем не закрепленный, выскочил из рамы вместе с холстом. Удивлению моему не было предела: холст держался на подрамнике лишь на одной скобе для степлера. От остальных скрепок остались лишь следы – дырочки в ткани и дереве. Кто-то аккуратно вытащил скобки, а потом задвинул подрамник с холстом обратно в раму. Сыщики, изучавшие место преступления, ни о чем не догадались. Повертели картину в руках и поставили на прежнее место, прислонив ее к торцу платяного шкафа. Почему? Да потому что не увидели ни одной скрепки: тот, кто это сделал, унес их с собой. Но можно ли считать, что тот, кто вынул скобы степлера из подрамника, и убийца – это один и тот же человек? Что, если это сделала сама Аделаида? Хотя зачем ей это?

Я достала кухонный нож и выковыряла из подрамника последнюю скобку. Положила полотно на стол изображением вниз, вынула из сумочки маленькую выдвижную лупу и принялась исследовать холст. И сразу же обнаружила на нем короткую нитку, отличающуюся от нитей холста с копией знаменитой Васнецовской картины. Эта нить была тоньше и темнее, да и скручена иначе.

Внимательно изучив полотно, я нашла еще одну чужеродную нить. Она была совсем короткая, зато со следами краски – блекло-желтой и серо-голубой. С помощью пинцета я поместила нити в маленький полиэтиленовый пакет и убрала в ящик письменного стола. Обязательно отыщу какую-нибудь солидную лабораторию и попрошу сделать анализ, чтобы определить хотя бы примерный возраст нитей. Но это потом, чуть позже, потому что сейчас меня ждут более важные дела.

Части пазла постепенно вставали на свои места. Было ясно, из-за чего убили Белкину. Под холстом с копией «Аленушки» она держала другую картину – портрет Маргариты Пармской, жены Алессандро Медичи. А портрет самого герцога она продала. Может быть, срочно понадобились деньги. Или портрет кучерявого губастого герцога, оставившего после себя дурную славу, просто не нравился ей. И я ее понимаю. Совсем другое дело – Маргарита. Мне вспомнилось ее изображение в Интернете – нежный овал лица, задумчивый и серьезный взгляд карих глаз, нитка жемчуга над высоким чистым лбом. Красивая была жена у грубого и злобного герцога.

Вот только открыто повесить портрет на стену Ада не решилась. Укрыла старинную картину под копией «Аленушки», думала, что спрятала надежно. Но Валентине все же свое богатство показала, о чем потом сильно пожалела.

Разумеется, все это были только мои домыслы. Никаких доказательств, кроме двух потемневших, рассыпающихся от старости обрывков льняных нитей, у меня не было.

Но кто же он, этот человек, ради картины убивший безобидную старую даму? А заодно и ее племянницу? И имеет ли он отношение к охоте на меня? Какую из частей диптиха он искал в моей квартире: портрет герцога или его жены?

Интуиция подсказывала: если я узнаю, где картины, то найду и убийцу. Но где искать? Единственное, что пока безоговорочно ясно, это то, что меценат Жучкин к убийству двух женщин и моему похищению отношения не имеет.

Я достала письмо Аделаидиного брата и еще раз перечитала его. Затем пробежала глазами записку Олега.

А после этого я достала фотографию из альбома Валентины и положила перед собой на стол.

И тут меня, наконец, озарило. Как же я сразу не догадалась!