Врата вселенной - Роберт Коулсон

Не так было на этот раз.

Оператор работал уже больше часа, а экран по-прежнему не показывал ничего, кроме вихрящегося хаоса. Даже из космоса мир не был полностью в фокусе. Что-то, похожее на сероватые облака, скрывало все, и граница между планетой чернотой космоса вокруг нее была не различима. И что-то странное происходило и с солнцем. Но как только фокус смещался по направлению к планете, завихрения возрастали.

Оператор подумал с некоторым раздражением, куда его Ворота угодили в этот раз. Может они достали за пределы своего эффективного действия? Одна из научных школ придерживалась того мнения, что подобное могло произойти только случайно; если бы это, наконец, случилось, то все ученые Веннтры толпились бы вокруг его установки. Или, может, зонд, как предполагали другие, проник в другую вселенную, с совершенно отличными от веннтранских физическими законами?

Хотя веннтранин сам был только слегка раздосадован своими проблемами, Росс снова ощутил дрожь, и, должно быть, не совсем точная строчка из "Алисы в Стране Чудес" всплыла в его памяти; что-то о том, чтобы поверить перед завтраком хотя бы в одну невероятную вещь. Он подумал, во сколько еще невероятных вещей ему придется поверить здесь.

Снова семь пальцев веннтранина забегали над пустой панелью, и изображение стало, даже, еще менее резким. Росс, когда задвигались руки веннтранина, почувствовал, что и его руки тоже шевелятся, словно он был поглощен разумом веннтранина.

Внезапно его сознание разделилось надвое. Одна часть осталась снаружи, в комнате вместе с Орлом, в то время, как вторая внедрилась в сознание веннтранина. Он мог ощущать семипалые руки, вес огромной головы, десяток ощущений, для которых Росса Аллена не нашлось названий. Теперь он мог видеть обозначения на панели под экраном. Для веннтранских глаз они были ясны и понятны. Десяток обозначений, все представляющие отдельные органы управления Зондирующих Ворот, органы управления, которые являли собой тонкие светящиеся линии, смещающиеся, когда пальцы веннтранина пробегали над ними.

Пришла еще одна мысль, и какое-то время Росс не мог определить пришла ли она ему, или веннтранину. "Возможно, - подумал он, - то, что я вижу, и является настоящим изображением".

Руки веннтранина снова стремительно забегали по панели, и очертания светящихся линий совершенно изменились. Как только это произошло, мельтешение кружащихся образов на экране перед ним изменилось почти так же радикально. Только на мгновение все стало резким и сфокусировалось. Вращение и перемещение не прекратилось, и образы не преобразовались во что-либо узнаваемое. Вместо вихрящегося хаоса на мгновение образовался четко очерченный хаос. В нем по-прежнему не было никакого смысла, но теперь он мог по дробно рассмотреть, что это было, лишенное смысла.

В то же мгновение воздух над плитой в центре комнаты потемнел и заполнился теми же кружащимися объемами, что заполняли экран. Импульсы исходили от изящной ограды вокруг плиты, которая являлась щитом, предосторожностью, используемой во всех Зондирующих Воротах. Стена позади плиты замутилась и задрожала, и темнота вздымающаяся над плитой, казалось, расширилась и двинулась в комнату.

Это было невозможно, конечно. Щит был непроницаем для всех известных форм материи и энергии.

Всех _и_з_в_е_с_т_н_ы_х_ форм...

Немедленно руки веннтранина упали на панель управления. Изображение на экране померкло и сменилось чернотой, и чернота, нависающая над плитой, также, превратилась в ничто. Щит блеснул еще один раз, почти не заметно.

Веннтранин оглядел лишенную обстановки комнату. Она была пуста, как и следовало ожидать. Он снова посмотрел на экран. Он стал бездонно черным, что говорило о том, что он был в нерабочем состоянии.

И, тем не менее, веннтранин чувствовал беспокойство. Для Росса, все еще обитающему и в своем разуме и в разуме веннтранина, было знакомо это ощущение, которое он часто испытывал, сидя в одиночку в своей квартире, поздно ночью, с разумом выискивающим невидимые и таящиеся ужасы для своего рассказа. Это было ощущение того, что если он оглянется достаточно быстро, то обнаружит что-нибудь ужасное, стоящее за ним, и сразу исчезающее из поля зрения. Ощущение того, что несмотря на то, что подсказывал ему его рациональный разум, есть что-то еще с ним в комнате.

Это было то же, понял он, что он ощутил в машине с Орлом и Кэри. Ощущение того, что снаружи было что-то, поджидающее его.

Для веннтранина ощущение было беспрецедентным и совершенно непереносимым. Поскольку оно было иррациональным и, следовательно, невообразимым, оно было пугающим вдвойне. За всю его жизнь не было ничего, что бы подготовило его к этому. Даже страх сам по себе, возникающий внезапно ниоткуда, являлся источником дополнительного ужаса. В логичной, организованной работе были опасности, конечно, но они были логичными и определенными, их можно было избежать или, по меньшей мере, свести к минимуму надлежащими действиями. Подобные опасности не набрасывались на тебя из ниоткуда. У них всегда существовали _п_р_и_ч_и_н_ы_!

Но у этой никаких причин не было. Ничего не было в комнате. Ничто не могло пройти через Зондирующие Ворота, даже за те несколько секунд, что они были сфокусированы на планете. Ничто не может путешествовать по лучу сканера, а передающие лучи не были активированы; они никогда не активируются до тех пор, пока новый мир не будет скрупулезно исследован на предмет возможных опасностей. Если бы что-то и прошло по лучу сканера, то оно не смогло бы проникнуть сквозь защитный экран и было бы отброшено обратно к своему источнику, когда поле Зондирующих Ворот было выключено. И монитор ничего не зарегистрировал.

Не было никакой вероятной причины для страха, но он все еще ощущался здесь.

Веннтранин начал издавать звуки. Будь он человеком, звуки были бы короткой, отрывистой смесью дыхания, стонов и мычания от ужаса потому, что каждый звук, каждый взгляд и прикосновение означали новый источник ужаса.

Это, понял Росс, должно было быть очень похожим на то, что испытал Орл, когда бежал, крича, от их машины. Было бы не удивительно, если бы он побежал. Это было похоже на тот страх, который испытал сам Росс, но гораздо сильнее. Гораздо сильнее, по крайней мере, для веннтранина. Для Росса, чье сознание по-прежнему делилось между веннтранином и им самим, это было странное раздвоение. Он испытывал те же ощущения, что и веннтранин, но в, то же время, он стоял в комнате, которую отделяло от веннтранина десять тысячелетий, наблюдая за тем, как ящероподобный съеживается и дрожит от страха.

Затем все закончилось. Изображение на экране заколебалось и помутнело, словно нарушилась фокусировка. Перед ним снова была эбеновая стена. Разум Росса Аллена снова был только его, а не делился между ним и давно умершим веннтранином. Но воспоминания, однако, все еще оставались. Они были только воспоминаниями - и, даже, не его собственными - и все же, все его тело стало ватным, когда они навалились на него. Прошла секунда. Воспоминания остались, но стали более отвлеченными. Не зависимо от того, какими пугающими они могли показаться, они, в действительности, были только очень яркими движущимися картинками. Росс отодвинулся от стены, и впервые после того, как появились изображения, оглядел комнату.