Нейтронный Алхимик. Конфликт - Питер Гамильтон

Мир застыл.

— Лопни! — рявкнул чей-то бешеный голос.

Автомат подчинился. Силиколитий разлетелся, как осколочная граната. Острые, как иглы, обломки, пробили кожу Двенадцать-Т или пробарабанили по металлическим протезам. Он беспомощно кружился в воздухе, роняя капли крови из располосованной руки.

— Держите его! — скомандовал кто-то резко. Квинн затормозился, выходя из ускоренного бытия.

Энергистическая сила его утихала. Остальной мир постепенно ускорялся. Это было прекрасно — плыть по камере, уставленной статуями, застывшими на полустуке сердца. Их сердец, не его. Брат Божий сделал его неуязвимым для неодержанных. Какой еще знак избранности ему нужен?

— Благодарю тебя, Господи! — смиренно прошептал он. Теперь планеты склонятся перед ним. Как и предсказывал Лоуренс.

Большая часть крови расплескалась по стенам клейкими каплями и лужами на полу. Изувеченные трупы мирно колыхались от теплого ветерка. Остатки банды представляли собою жалкое зрелище. Пока в камере находилось четверо одержимых, исходящих своей страшной силою, протезы или не работали вовсе, или выходили из-под контроля хозяев. А все бойцы были ветеранами и практически полностью зависели, как космоники, от своих имплантов. Лоуренс и Грейпер вынимали оружие из бессильных рук, когтей и разъемов.

Квинн оттолкнулся от стены, направляясь к Двенадцать-Т. За время полета сутана его обрела обычный вид.

Гангстер обильно потел. Один из бойцов, чьи руки остались почти целиком органическими, перевязывал размочаленную кисть Двенадцать-Т обрывками собственной майки.

— Восхищен твоей силой, — промолвил Квинн. — Ее можно поставить на службу Брату Божьему.

— Бога нет, так что у не…

Он вскрикнул от боли в левой руке. Кожа на ней с шипением вздувалась волдырями.

— Ты хотел меня оскорбить, — мягко проговорил Квинн.

Двенадцать-Т беспомощно глянул на него. Он не привык к такой боли. Никто не привык. Их всегда защищала нейросеть. А значит, будет херово, понял гангстер, совсем херово. Если только…

— И покончить с собой я тебе не позволю, — заметил Квинн. — Я знаю, о чем ты думаешь. Все думают об этом, когда понимают, что с ними случится.

Импровизированные бинты на руках Двенадцать-Т разом затвердели, преобразуясь в прочный нейлон. Концы их зашевелились, точно слепые змеи, и сами собой завязались в узел.

— Ты так похож на меня, Двенадцать-Т, — искренне промолвил Квинн. — Твой змий почти свободен. Ты никогда не стал бы тем, кто ты есть, не осознавая истинной своей природы. Не сдерживайся. Прими Брата Божьего. Живи в нами в Ночи.

— Ты еще сделаешь ошибку, жопа. И я буду ее ждать.

— Я не ошибаюсь. Я — избранный.

— Херня святошеская.

— Иди за мной, Двенадцать-Т. Подчинись себе и познай бессмертие слова Его. Предай своих людей ради прибыли. И ты никогда более не узнаешь поражения. Мои апостолы имеют кого и как хотят, и враги их горят в муке вечной. Награда будет большей, чем ты осмеливался мечтать. Помоги мне, Двенадцать-Т. Расскажи, где местные полицейские. Переведи деньги банды на мой диск. Покажи, где космопланы, на которых мы с моими учениками спустимся на планету. Сделай это, Двенадцать-Т.

— Вам не спуститься, — прохрипел Двенадцать-Т. — Все слишком боятся высадки одержимых. Там всех проверяют как-то хитро. Моих ребят вы побили — тоже мне дело, но мою планету вам, уродам, в курорт для чертей не превратить.

— Ты ничего не понял, — сказал Квинн. — Мне насрать на все души в бездне. Я никого не собираюсь спасать, а их и подавно. Брат Божий избрал меня, чтобы низвести на мир Ночь.

— Ой, тля-а… — простонал Двенадцать-Т.

Квинн был психом. Натуральным в жопу долбаным психом.

— От этой планеты мне нужно всего две вещи, — продолжал Квинн. — Звездолет, чтобы отвезти меня домой, на Землю, потому что оттуда я более всего могу навредить Конфедерации. Это должен быть грузовик, такой, чтобы оборона Терцентрала его пропустила, сочтя безопасным. Таких ведь здесь немало у причалов стоит, не так ли?

Двенадцать-Т дернул щекой.

— Хорошо, — вымолвил Квинн. Гангстера выдали мысли — горечь поражения, смешанная с гневом и отчаянием. — Ты хочешь знать, что второе? Очень просто. Я желаю, чтобы Нюван была первой планетой, призванной Братом Света в его царство. Я низведу на эту планету Ночь, Двенадцать-Т. Бесконечную Ночь. Ночь без надежды. Покуда Он не явится с другого края бездны, чтобы даровать вам спасение.

— Пойди уе…ись, — произнес Двенадцать-Т как можно более отчетливо и приготовился к возмездию. Квинн хохотнул негромко.

— Не так быстро, придурок. Я тебе сказал — мне нужна твоя помощь. Мне нужен хитрожопый помощник из местных, чтобы выбить мне корабль и пропихнуть моих одержимых учеников на планету в обход полиции. Кто-то, кто знает все коды доступа. И это ты, Двенадцать-Т. Как Он избрал меня, так я избрал тебя. — Он оглядел оставшихся бойцов. — Эту бесполезную мразь мы сейчас откроем для одержания, а потом обратим весь Джесуп. После этого никто там, внизу, не сможет нам противостоять.

— Господи Иисусе, помоги! — взмолился Двенадцать-Т. — Прошу тебя…

— «Бога нет», — зло передразнил его Квинн. — Так что и сына у него быть не может, так?

Он с хохотом подтолкнул Двенадцать-Т к палубе. Колени гангстера подогнулись, так что липучка приклеилась в штанам. Квинн опустился перед ним на палубу и поманил к себе Лоуренса.

— Я знаю, что ты крепкий орешек, Двенадцать-Т. Если тебя одержать, ты только станешь водить за нос нового хозяина и вредить мне как сумеешь. Ты и твоя тупая гордыня. Мне такая хрень ни к чему. Так что мне самому придется выжать из тебя все, что ты знаешь, дабы быть уверенным, что ты не наврал.

Стоя на коленях перед чудовищем и склонив голову, Двенадцать-Т все же выдавил из себя:

— Я никогда не стану тебе помогать.

— Станешь. У меня много способов привязать к себе ученика. Для большинства это страх или любовь. Для тебя я избираю зависимость.

Он возложил руки на голову Двенадцать-Т. Это напоминало коронацию наоборот — Квинн почти с нежной осторожностью снял серебряную покрышку с черепа гангстера. Та отошла с тихим чмоканьем. Кость под ней была покрыта кровавой слизью. По лицу Двенадцать-Т стекала плазма, мешаясь со слезами.

Лоуренс, как шут при короле, принял покрышку из рук Квинна. С губ мальчишки сорвалось безумное хихиканье. Он поднес сверкающую поверхность к лицу бандита, разом превращенного в бессильного вассала, чтобы тот мог полюбоваться на собственное отражение.

Руки Квинна опустились снова. В этот раз звук был громче — трескалась и хрустела кость. Он с улыбкой поднял окровавленную черепную крышку. Перед ним поблескивал паутинными оболочками обнаженный мозг Двенадцать-Т, исходя крохотными каплями ликвора.

— Вот теперь, — проговорил Квинн, — я сразу буду видеть, что у тебя на уме.

5

— Так значит, организационной структуры как таковой у вашей группы нет? — уточнила Алкад.

— Организация у нас есть, — настаивал Лоди Шалаша. — Только неформальная. Мы просто… единомышленники, не теряющие друг друга из виду и помогающие друг другу.

Алкад засунула ноги в штанины костюма-хамелеона. С прошлой ночи на ткани еще осталась пленка холодного пота. Физик сморщилась от отвращения, но продолжала натягивать костюм.

— Ты сказал, что у вас есть младшая группа — ребята, которые вычищают пауков. По-моему, это обычная иерархия подполья.

— Не совсем. Многие из нас работают в детских клубах. Помогаем поддерживать в детях память о Геноциде. Никто не имеет права забыть, как с нами поступили.

— Согласна.

— Да? — Лоди немного удивился.

— Да. Первое поколение беженцев забыло. Из-за них я и оказалась в таком… положении.

— Не волнуйтесь, доктор. Вои вывезет вас с Айякучо.

— Возможно.

У Алкад Мзу был повод гордиться собою. Снотворная программа оказала свое целебное воздействие, и, проснувшись утром, девушка была хоть и подавлена, но вполне в себе. Скорбь по отцу не прошла, конечно, но уже не обессиливала.

За завтраком Алкад объяснила, что ей нужно в первую очередь — по возможности скорее убраться с Дорадосов, раз уж спецслужбы пошли по ее следу. А для этого ей нужен корабль, способный вести боевые действия (упомянуть об Алхимике она себя заставить еще не могла). Требовать, чтобы команда состояла целиком из гариссанских патриотов, значило питать несбыточные надежды; сойдут и наемники. Все трое обсудили возможные варианты, после чего Вои и Лоди затеяли спор о том, с кем лучше будет по такому поводу связаться.

Добывать звездолет Вои отправилась одна. Попадаться на глаза людям вместе с ней для Алкад сейчас значило искушать судьбу без нужды. Рядом они выглядели слишком приметно, как ни ловко скрывали костюмы-хамелеоны отличительные черты.