Брачный контракт с мадонной - Ольга Степнова

Утром, когда Виталя выбрался из палатки, профессора уже и след простыл.

На столе стоял горячий самовар и открытая банка тушёнки, съеденная наполовину. Видно, Иван Терентьевич решил по-братски разделить с Гранкиным завтрак.

Виталя доел тушёнку, выпил чаю с вареньем, прислушался, не звенит ли будильник, но ничего не услышал. По всей вероятности, нечистые силы не вынесли профессорского темперамента, не пережили палатку, разбитую прямо на кухне.

— А мы вам ещё костерок в тазике! — потёр Виталя довольно руки.

Он собрался и вышел на улицу.

Проходимец Витале понравился. Он оказался лёгок в управлении, рвал с места, развивая хорошую скорость. Правда, имелось и небольшое неудобство — чтобы завести его, нужно было поднять капот и отвёрткой замкнуть контакты втягивающего реле.

Во все стороны брызгали искры, но мотор заводился, работал надёжно и ровно.

Был и ещё один недостаток у этой машины — очень уж приметная она была. Вряд ли детективу при необходимости можно остаться незамеченным, имея на зелёных бортах огромных розовых бабочек. Но в остальном Проходимец Витале понравился, особенно тем, что на него не пришлось тратиться и тем, что лопал он недорогое дизельное топливо.

Лучшая подруга Ады Львовны Крыловой значилась в списке Эльзы под именем Лизы Питерсон. Гранкин звонил-звонил по указанному номеру телефона, но трубку никто не брал. Тогда он решил поехать по адресу.

Дом, который был ему нужен, оказался серой девятиэтажкой. В прокуренном лифте Виталя приехал на девятый этаж и битых полчаса с настырностью судебного пристава пытался достучаться до этой Питерсон. Через тридцать минут он признал своё поражение и понял, что вынужден изменить свои планы. Придётся побеседовать сначала не с лучшей подружкой, а с мужем погибшей.

Фальшивый лимон

— Вы говорите, вас наняла Эльза? — Крылов в четвёртый раз задал Гранкину этот вопрос, и Гранкин в четвёртый раз ответил:

— Да, я частный детектив, и меня наняла Эльза Львовна. Она считает, что обстоятельства смерти её сестры и вашей жены ну никак не тянут на несчастный случай.

— И почему она так считает? — наконец-то разговор получил хоть какое-то развитие и сдвинулся с мёртвой точки. — Почему? — Крылов встал и зачем-то начал поливать цветы из маленькой пластмассовой леечки.

Гранкин никогда не думал, что директор рекламного агентства сам может поливать цветы. Даже у него, Гранкина, при всей микроскопичности его бизнеса и доходов, цветы в кабинете поливала уборщица.

— Ну как же, — Виталя слегка стушевался, — вы же сами прекрасно понимаете, что даже очень пьяный человек, упав с высоты вашего балкона, никогда не убьётся насмерть.

— Вы видели мой балкон? — Крылов стоял к Витале спиной, и лил и лил из лейки воду в один и тот же горшок.

— Да, видел, — признался Гранкин. Он совсем иначе представлял себе этот разговор и сейчас не мог найти правильную линию поведения. — Вы цветочек-то так не заливайте, — неожиданно для себя ляпнул он, — сгниёт цветочек-то! Во всём мера нужна.

Странный он был, этот Крылов, и агентство у него было странное. В полуподвальном помещении под табличкой «Стар» ютились две пыльные комнатушки со старыми компьютерами. За компьютерами сидели вялые девушки и поедали салаты из пластиковых коробочек. Виталя, конечно же, понимал, что девушки не всё время поедают салаты, но было ощущение, что — всё. Третья комната оказалась кабинетом директора и отличалась от двух предыдущих тем, что была существенно озеленена. Цветы в горшках стояли повсюду, даже на стульях. Тут даже жил роскошный лимон в кадке со множеством маленьких ярко-жёлтых лимончиков.

Виталя без особых хлопот прошёл в кабинет к Крылову, не заинтересовав своим появлением ни одну из сотрудниц.

Крылов мало походил на директора. Он смахивал на актёра, чьё амплуа герои-любовники, но которому никто почему-то этих ролей не предлагает. Хотя всё у него было: высокий рост, худощавое телосложение, глаза с поволокой, тонкие черты лица, длинные нервные пальцы и загадка, прорва загадки, которую женщинам наверняка хотелось бы разгадать.

Что-то не походил этот Крылов на мужчину, с которым бабу могут связывать «спокойные» отношения.

Он отставил, наконец, леечку, сел за обшарпанный стол, мотнул назад головой, откидывая с глаз длинную прядь и, глядя не на Виталю, а на лимонное деревце, сказал:

— Господи, ну какая глупость! Эльза всегда страдала больной фантазией. Всегда! Мне трудно говорить на эту тему, но придётся. Зря вы полезли в это дело. Ада… она стала пить в последнее время. Причём, именно в одиночестве, и при этом наряжаясь в вечерние платья. Я не знаю, что это было… Может, она страдала оттого, что в последнее время я был очень занят и уделял ей мало внимания? Каюсь, это было именно так. Я, видите ли, затеял новое дело — издание нового городского глянцевого журнала, и большую часть времени проводил на работе. Часто не ночевал дома, нередко ездил в командировки. Когда с ней случилась трагедия, я был в другом городе, наши партнёры устроили презентацию и пригласили директоров рекламных агентств. Если бы я знал, чем на этот раз обернётся моё отсутствие! Зря вы лезете в это дело. Следствие уже было, всех допросили, экспертизы проведены и выводы сделаны. Это несчастный случай. Господи, какая глупость, будто, упав с высоты нашего балкона, нельзя разбиться насмерть! Да будет вам известно, господин детектив, что люди сворачивают себе шеи, и просто поскользнувшись на улице! Эльза — баба с больным воображением и лишними деньгами.

Виталя терпеть не мог, когда с ним разговаривают, не глядя в глаза. Конечно, он понимал, что у человека произошла трагедия почище, чем у него, но… Что-то в этом Крылове было не так, и в агентстве его что-то не так, и в лимоне что-то не то — слишком уж роскошное деревце для такой занюханной, пыльной конторы.

— Может, она баба и с воображением, — вздохнул Гранкин, — но за последнее время её реально несколько раз пытались убить. Она вполне обоснованно считает, что сначала кто-то расправился с её сестрой, а теперь хочет убрать и её.

— Да-а?! — Крылов вскинул брови, мельком всё же взглянул на Виталю, и поискал глазами, за что бы схватиться. Попалась маленькая моделька автомобиля, и он с шумом начал гонять её по столу. — Это вам Эльза сказала?!

— Это вам я говорю, — Виталя вдруг для себя решил, что с этим Крыловым нужно быть понахрапистее, а то толку не будет. — Не угостите ли сигареткой? Свои дома забыл, — Гранкин похлопал себя по карманам, будто бы в поисках пачки, хотя никогда не курил.

— Не курю, — рассеянно пожал плечами Крылов, катая машинку.

— А чай? Чай в вашей конторе не наливают?

— Ленусик, два чая, пожалуйста, — нажал на стареньком селекторе кнопку Крылов. — У вас ещё есть вопросы ко мне?

— У вашей жены были туфли на металлических каблуках?

— О господи, ну я же специально не рассматривал её каблуки! Наверное, были. А что?! — Крылов посмотрел Витале прямо в глаза, и Гранкин обозначил это событие, как победу номер один.

— Что курила ваша жена?

— «Парламент», — поморщившись, ответил Крылов и снова отвёл глаза, — только «Парламент» и ничего больше.

— Есть ли у кого-нибудь из ваших знакомых автомобиль «Порше»?

— «Порше»?! — Крылов усмехнулся, щелчками погнал машинку вдоль стола, но не рассчитал силы удара, и машинка свалилась на пол. Он уставился на неё, словно не понимая, почему моделька не полетела. — Нет, «Порше» это машина богатых бездельников. Среди нашего окружения таких нет. Разве что Эльза, но она ездит на «Вольво». А почему вы об этом спрашиваете?

Дверь открылась, в кабинет вошла девушка, в руках она держала поднос. Виталя схватил пластиковый стаканчик с мутноватой водичкой и отхлебнул из него. Второй стаканчик девушка поставила на стол Крылову и испарилась, словно исполнив пресловуто-безликую роль «кушать подано».

Чай был отвратительный, с химическим вкусом. «Ну, никакого размаха», — подумал про себя Гранкин.

— Ну, вы хотя бы заметили, что в последнее время ваша жена изменилась? Подстриглась, покрасилась, похудела, стала часто отлучаться из дома? В конце концов, у неё стали появляться дорогие вещи!

— Вы на что намекаете?! — Крылов встал и снова схватился за лейку. Поняв, что поливать уже нечего, он неохотно поставил её на место.

— Я не намекаю, я прямо спрашиваю — заметили или нет?

— Нет, ничего такого я не заметил. Ада всегда за собой следила. Ну да, она немного похудела в последнее время, изменила причёску, но что в этом такого? Женщины любят меняться, — Крылов схватил со стола степлер и стал делать им «щёлк-щёлк», «щёлк-щёлк». — Насчёт вещей… тряпки она любила всегда. Нет, вы на что намекаете?

«Понятно, у человека горе, — подумал про себя Гранкин, — но переживает он его как-то странно, неправильно переживает. Того и гляди, жонглировать начнёт. Нервничает он, а не переживает», — вдруг нашёл Виталя правильное определение.