Хранители могил - Мелисса Марр

— Поверь мне, дорогая, у них есть на то свои причины, — говорила она всякий раз, когда Ребекка возмущалась по этому поводу.

Причины, возможно, и существовали, однако Ребекка не желала с ними мириться.

Все-таки она правильно сделала, выпроводив засидевшихся гостей. Тишина в доме Мэйлин, как всегда, успокаивала. Ее удивлял тот странный покой, которым был наполнен этот старый фермерский дом. Даже сейчас, казалось, стены брали на себя значительную часть горя, постигшего Ребекку. Теперь она уже была в состоянии открыть конверт, переданный ей Монтгомери-старшим.

«Апрель 1993 г.

Не могу сказать, Бекс, что писать это письмо мне не намного приятнее, чем тебе — его читать. Сомневаюсь, что у меня хватит смелости завести с тобой разговор об этом. Если он все же состоится… значит, я оказалась смелее, чем думала. Если нет, постарайся не слишком сердиться на меня после моей смерти.

Пусть между нами нет кровного родства, но ты для меня — такая же внучка, как и Элла Мэй. Правда, ты сильнее Эллы. Я никогда не сомневалась в твоей силе. Мне не стыдно в этом признаться, и мое признание ничем не оскорбляет память Эллы Мэй. Я любила и люблю ее, однако не хочу придумывать ей те качества, которых у нее не было. И тебе не советую. Возможно, настанет день, когда ты возненавидишь Эллу за сделанный ею выбор. Возможно, и меня тоже. И все же, я надеюсь, ты поймешь и простишь нас обеих.

Все, что я имею, и то, что мне досталось от моих предков по женской линии, теперь принадлежит тебе. Все необходимые бумаги, подтверждающие твои права, оформлены в полном соответствии с законом. Сисси и ее дочери уже давно знали об этом. Твоя мать — тоже. После смерти Эллы-Мэй ты стала моей единственной наследницей. Повторяю: дом со всем его имуществом, а также права на землю, где он стоит, — все это целиком принадлежит тебе и только тебе. Однако вместе с видимым наследством к тебе переходит и наследие особого рода, и оно может очень тебе не понравиться. Будь у меня иной выбор, я бы обязательно спросила твоего разрешения. Но сейчас ты — моя единственная избранница. Когда-то я думала, что вы с Эллой Мэй сами решите, кому из вас взять на себя мою ношу. Сейчас я вынуждена взваливать все на твои плечи.

Очень надеюсь, что в тот день, когда мое письмо попадет к тебе, ты уже будешь достаточно взрослой и готовой к своей миссии. Надеюсь также, что моя смерть не станет для тебя неожиданностью. Если же ты окажешься к ней неподготовленной, все необходимые ответы ты найдешь в этом доме. Доверяй отцу и сыну Монтгомери. Доверяй священнику Нессу. Обратись к опыту прошлого. Все твои предшественницы вели дневники. Они хранятся здесь. Прочти эти записи; там ты найдешь ответы на многие свои вопросы. Кроме одного — почему я настолько труслива, что не говорю всего этого тебе сама, глядя в твои глаза? Отвечу: дорогая, я боюсь. Боюсь, что ты отнесешься ко мне так же, как Элла Мэй. Боюсь, станешь думать обо мне так же, как думала я о своей бабушке, и что ты меня покинешь. А я слишком большая эгоистка, чтобы позволить себе тебя потерять. Уж пусть лучше между нами по-прежнему будут близкие и теплые отношения, которыми я очень дорожу.

Любовь моя, прости мне все ошибки и думай обо мне, когда меня не станет. Я страшусь даже представить, что ты поведешь себя по-иному.

Да пребудет с тобой вся моя любовь и надежда.

Письмо было написано знакомым убористым почерком Мэйлин. А вот смысл письма Ребекка понимала лишь отчасти. И уж совсем непонятной для нее оставалась та часть, где Мэйлин беспокоилась, как бы Ребекка не изменила своего отношения к ней. Ненавидеть ее? За что?

Кроме письма, в конверте лежала копия завещания Мэйлин. Ребекка не стала подробно вникать во все детали, изложенные сухим юридическим языком. Завещание подтверждало: дом со всем имуществом, земельный участок и все сбережения Мэйлин Барроу после ее смерти целиком переходят к Ребекке. Сколько же лет Сисси знала об этом? «И потому она всегда ненавидела меня?» Усилием воли Ребекка оборвала цепочку мыслей. Сегодня Сесилия Барроу и так отняла у нее слишком много сил.

Ребекка решила найти дневники. Конечно, прочитать их будет интересно, но она сомневалась, что старые записи подскажут причину убийства бабушки. Свои поиски она начала с комнаты Мэйлин. Чувствовалось, что бабушка всю свою жизнь прожила на одном месте. Ребекка впервые обратила внимания на то, сколько у Мэйлин книг. Книжные стеллажи тянулись вдоль стен. Даже над дверью громоздилось несколько полок. Среди книг попадались старые и очень старые. Некоторые книги были зачитаны до дыр. Но нигде — ни единого намека на дневники.

Ребекка посмотрела в ящиках письменного стола. В них нашлось немало любопытных старых вещиц, однако дневников там не было. Тогда она занялась обследованием еще трех комнат, находившихся на втором этаже: ее собственной, комнаты Эллы и той, где когда-то жили Джимми и ее мать. В своей комнате Ребекка не нашла ничего, кроме нескольких романов в мягких обложках, оставленных ею в прошлом году. И в двух других комнатах, несмотря на захламленность, дневников тоже не оказалось. Ребекка поднялась на чердак. Не считая нескольких лет жизни в Клейсвилле, она привыкла к многоквартирным домам, где от ненужных вещей стремились избавиться, поскольку их некуда было класть и ставить. Здесь все ненужное выносили на чердак. Тоже традиция? Скорее всего, да, поскольку, кроме всего ненужного Мэйлин, скопившегося за несколько десятков лет, чердак ломился от барахла прежних поколений Барроу. Ребекка убедила себя в том, что на чердаке дневников нет и быть не может. Не стала бы Мэйлин хранить ценные записи среди поломанной мебели и пыльных корзин.

Оставался первый этаж. Ребекка спустилась туда, почти не рассчитывая на успех. Она вспомнила про «тайничок» в стене гостиной, заглянула туда и тут же закрыла дверь. «Тайничок» оказался продолжением чердака. Про кладовую было нечего и говорить. В свое время Ребекка приставала к Мэйлин с расспросами, зачем той такое громадное количество еды. Та отвечала уклончиво: «Никогда не знаешь, чего вдруг пожелает твое брюхо».

Потратив на поиски больше часа, Ребекка остановилась. Дневников нигде не было видно. Никаких намеков, что они вообще здесь находились. Зато на каждом шагу ей попадались напоминания об удивительной женщине, с которой она не сумела даже толком проститься. Смерть любимого человека остается неутихающей болью. Но внезапная, да еще насильственная смерть подобна постоянно ноющей ране в душе. И эта рана не переставала кровоточить.

Все три смерти были внезапными для Ребекки. И смерть Эллы, и смерть Джимми. Ребекка стала вспоминать счастливые моменты, когда все еще были живы. И вдруг ее воспоминания перешибло волной других, идущих извне. Последние воспоминания Мэйлин. Они по-прежнему оставались здесь, наполняя собой гостиную и кухню.