Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - Луи Лохнер

Все единодушно считали безумной с экономической точки зрения идею Германа Геринга создать сталелитейный концерн в Зальцгиттере. Рурские промышленники обладали громадным опытом работы, поэтому знали, что можно сделать из довольно бедной железной руды, залегавшей в районе Зальцгиттера. Германии приходится импортировать большую часть необходимой для производства стали железной руды, так что все ее залежи в Руре давно уже изучены на предмет качества. Пауль Плейгер, которому Гитлер поручил заниматься созданием «Герман Геринг Верке», считал, что плавка местной руды низкого качества будет приносить выгоду. Геринг нанял американского инженера Германа Александра Брассерта, чтобы тот помог наладить широко применяемый в английском Корбине процесс обогащения бедной руды. Члены «Кляйне Крайц» возражали против этого, объясняя несоразмерность капитальных вложений в этот процесс финансовым возможностям страны. И тогда Геринг нашел очень простое решение проблемы. Он велел всем стальным концернам приобрести акции «Герман Геринг Верке», а позднее заставил продать их с огромными убытками.

Неудивительно, что после этого конфликта с группой «Кляйне Крайц» партия не испытывала особого благоволения к его членам. Поэтому сначала был отправлен в отставку Пёнсген, а вскоре вслед за ним и Ройш, Генле и Тгарт.

Случай с Зальцгиттером показывает наличие серьезных разногласий между промышленниками и нацистами. Предъявленное к промышленности требование Гитлера безусловного подчинения нуждам правительства противоречило стремлению ее лидеров сохранять традиции продуманного управления и здорового, честного финансирования.

Пёнсген был членом еще одной группы, которая не менее болезненно воспринимала усиление нацизма. Это была так называемый «Рурладе»[54] («Рурский сундук»), организация, объединяющая не только производителей стали. Она была создана в конце 20-х годов по инициативе Пауля Ройша. Ройш считал полезными для лидеров промышленности неформальные встречи, позволяющие лучше узнать друг друга и в случае необходимости согласовывать совместные действия.

Членами «Рурладе» в момент прихода нацистов к власти были Пауль Ройш, Фриц Тиссен, Густав Крупп фон Болен, Альберт Фёглер, Эрнст Пёнсген, Питер Клёкнер, Фриц Шпрингорум, Артур Клоцбах, Пауль Силверберг, Герман Винкхаус и Карл Бош. Иногда на его собрания приглашались берлинские промышленники Герман Бюхер и Карл Фридрих фон Сименс.

Группа была неофициальная, но ее решения пользовались огромным влиянием. Естественно, что различные действия нацистов подвергались тщательному и критическому анализу людьми, знавшими экономическую ситуацию Германии не понаслышке.

Стоит отметить, что группа перестала существовать в 1938 году из-за парадоксальной лояльности Круппа фон Болена к любому правительству, находившемуся у власти. Однажды на встрече, происходившей в доме Карла Боша, кто-то заговорил о коррупции в нацистских кругах, принявшей невероятные масштабы.

Болен не желал верить, что в партии, возглавляемой Адольфом Гитлером, возможна коррупция. Он поднялся и в гневе заявил, что не намерен слушать обвинения такого рода, после чего покинул собрание. Оставшиеся поняли бессмысленность дальнейших встреч, поскольку больше не могли свободно высказывать свое мнение. Так клуб «Рурский сундук» прекратил свое существование.

Среди ведущих промышленных концернов Германии было несколько особенно передовых в смысле социальных отношений. Вскоре между ними и новым режимом возникли разногласия относительно благополучия общества. Типичным стал случай на заводе Боша в Штутгарте. В 1953 году я посетил завод Боша по производству аксессуаров для автомобилей, и многие рабочие поделились со мной живыми воспоминаниями об охватившем их возмущении, когда на завод явились делегаты Германского трудового фронта и стали учить руководство, как следует обращаться с рабочими.

«Мы не нуждались в их советах, – говорили рабочие. – Ведь все, о чем они говорили, у нас давно уже было. Эти чужаки только мешали».

Такое же отношение к новой власти разделяли рабочие многих промышленных предприятий Германии, а также их владельцы и управляющие. Первоначальный энтузиазм, вызванный обещанием нацистов и дальше развивать и укреплять единство нации, под которым все понимали дружное сотрудничество хозяев производства и его наемных работников, уступил место всеобщему разочарованию, когда хорошие отношения, до сих пор развивавшиеся естественным образом благодаря добровольному желанию обеих сторон, стали навязываться вышестоящими руководителями, которые выкрикивают свои команды как ефрейторы на строевых учениях.

Я сам слышал, как во время одной из речей Роберта Лея в Берлине он именно так и выразился: «Дух общности необходимо насаждать, приучать к нему».

Гитлер и его сторонники приняли все меры к сосредоточению в своих руках всей полноты власти, не дожидаясь появления первых признаков разочарования и недовольства народа. С каждым днем становилось все труднее противостоять режиму. Вездесущее гестапо осуществляло полный контроль над всеми областями жизни людей. В результате большинство немцев сочли за лучшее вести себя тихо, «не высовываться». Им приходилось, внешне соглашаясь с новой идеологией, держать при себе свое мнение, скрывая его даже от домашних, не забывая, что и у стен есть уши, а их телефоны прослушиваются службой Гиммлера.

Однако иногда им удавалось провести гитлеровцев. Хотя фон Болен объявил о введении в руководство промышленностью «принципа фюрерства», он внедрялся далеко не на всех предприятиях. Так, члены «Кляйне Крайц» договорились, что руководство их предприятий будет проводить некоторые мероприятия без оглядки на директивы, поступающие сверху. Помимо сталеплавильных, и на других промышленных предприятиях люди пришли к такой же негласной установке, доставлявшей нацистской бюрократии немалые хлопоты. В штаб-квартире Германского трудового фронта Лея ходило выражение, ставшее крылатым: «Эти промышленники – шайка сопротивленцев!», что мне лично приходилось слышать, когда я появлялся там по своему долгу журналиста.

Хотя нацистской идеологии был свойствен антисемитизм, следует помнить, что до конца 1938 года крайние меры против евреев не предпринимались. Евреи еще имели возможность уехать за границу. Поэтому в первый период правления нацистов многие евреи начали покидать страну, предвидя невероятно жестокие преследования, ставшие реальностью через несколько лет. Как было убедительно доказано на Нюрнбергском процессе, многие промышленники и не думали наживаться на печальной судьбе своих еврейских коллег, вынужденных продавать свои предприятия, а приобретали их по справедливой цене и даже переводили через Рейхсбанк стоимость покупки в иностранной валюте.

Вопреки требованиям нацистов, Карлу Бошу, Фридриху Флику, Вальтеру Роланду, Паулю и Герману Ройшам и директору шинной компании «Фёникс» Альберту Шаферу какое-то время удавалось сохранить в своем штате еврейских помощников и специалистов. В Аугсбурге в администрации здания компании М.А.Н. («Машиненфабрик Аугсбург-Нюрнберг»), известной производством моторов для морских судов, на протяжении всего правления нацистов продолжала работать еврейка, занимавшая весьма щепетильный пост доверенного секретаря. Правда, это было исключением.

Благодаря Закону о чрезвычайных полномочиях Гитлер официально стал всевластным диктатором Германии. Но даже теперь он еще не развернулся в полную силу. Некоторое время он продолжал идти на компромиссы ради функционирования сложного промышленного организма рейха. Такой тактики он придерживался даже после того, как подавил предполагаемый мятеж, организованный против него ближайшим другом и сподвижником Эрнстом Рёмом, лидером коричневорубашечников, СА, то есть штурмовиков. Собравшимся в рейхстаге депутатам он заявил, что берет в свои руки законодательную и исполнительную власть, что было прямым нарушением данной им присяги на верность конституции.

Видимо, германский народ был настолько потрясен этой наглостью, что всего месяц спустя безропотно воспринял еще более возмутительное проявление диктаторства. Смерть президента Гинденбурга (2 августа 1934 года) позволила фюреру объявить себя одновременно президентом и канцлером страны и заставить вооруженные силы, ошеломленные этим невиданным поступком, присягнуть ему в верности.

Под декретом, узаконивающим узурпацию власти Гитлером, стоят подписи не только его партийных соратников, в то время членов кабинета министров, но и консерваторов, на помощь которых в деле избавления от деспотизма надеялись промышленники: Франца фон Папена, Константина фон Нойрата, графа Лютца Шверина фон Крозига, генерала Вернера фон Бломберга и Ялмара Шахта.