Обмануть себя - Наталия Рощина

После приезда из Москвы он был настолько несобран, что все обратили на это внимание: Проскурины, к которым он заезжал, чтобы детально поговорить о результатах встречи с Матроновым, позднее — Валя и даже Димка. Белов старался выглядеть радостным, удовлетворенным, ведь поездка прошла успешно, но когда ему казалось, что за ним никто не наблюдает, Вадим погружался в себя. Лицо его принимало выражение растерянности, неподдельного страдания. Валя отводила глаза, когда он замечал на себе ее взгляд. Она физически не могла ничего обсуждать, ни о чем спрашивать. Политика страуса, боязливо прячущего голову в песок, продолжалась. До открытия выставки оставались считанные дни, Валя не могла позволить себе выйти из необыкновенного состояния, которое сопутствовало плодотворной работе. Все, что мешало, на время перестало для нее существовать.

Димка уже совершенно определенно проводил большую часть времени у бабушки Гали и дедушки Пети или у Вероники Сергеевны. Особенно удивлялся этому Вадим. То, как спокойно обходилась Валя без своего чада, вызывало у него искреннее недоумение. Он не узнавал жену: она перестала преданно заглядывать ему в глаза, готовить праздничные обеды по поводу и без. Валя по-прежнему исполняла все обязанности по дому, но как-то легко, без нужды в оценке. Ее словно перестало интересовать, насколько понравился мужу ужин или чем они займутся с Димкой в выходной. Она едва дожидалась момента, чтобы зайти в гостиную, и там, в своем любимом углу начинала рисовать. Она уносилась далеко, в одной ей известные дали и не замечала ничего, что творилось вокруг. Белов не радовался такому отчуждению с ее стороны. Он привык к проявлениям большего внимания и заботы. Сначала даже хотел пожаловаться матери, но в последний момент передумал, решив, что будет выглядеть смешно. Оставалось ждать, когда Валя спустится с небес, облаков, туч, которые жили в ее работах. Потому Белов хотел, чтобы поскорее состоялась выставка Валиных работ, и жена снова принадлежала ему безраздельно.

Накануне своего дня рождения она, кажется, совершенно забыла об этом событии. Она не ходила по базару, покупая продукты для стола. Вадим не задавал вопросов. А Валя заранее предупредила своих знакомых, что десятого апреля ждет всех на выставке в галерее «Маэстро». Это было неожиданным приглашением для всех. Именно в галерее она хотела накрыть праздничный стол, надеясь объединить успех с празднованием дня рождения. Закревский убедил ее, что все будет замечательно. Фуршет он поручил готовить своему секретарю и двум экскурсоводам, которые с удовольствием взялись за дело. Выделенная спонсорами выставки сумма позволяла быть расточительными.

Андрей настаивал, что никакие бытовые мелочи не должны отвлекать Валю от творчества. Он сумел убедить ее, что двойной праздник, который разделит с нею огромное множество людей, станет новой вехой, переломным этапом в жизни. Он говорил, что ни в коем случае не преувеличивает — его наметанный глаз сразу определил настоящую цену ее работ.

— Все только начинается. Испытания, людская зависть. Ты должна быть к этому готова. Теперь у тебя появится возможность увидеть реакцию своих друзей. Немногие способны пережить успех даже близких людей, их радость, — Закревский смотрел куда-то в сторону, когда произносил это. — Гораздо легче примчаться на крик о помощи, чем разделить успех!

— Не понимаю, о чем мы говорим? — Этот разговор состоялся несколько дней назад. Валя стояла посередине большого, светлого зала, стены которого скоро будут увешаны ее работами. Пока стены были пустыми, женщину не покидало ощущение, что это — ее новая квартира, которую скоро обустроят по вкусу новой хозяйки. Оставалось ждать совсем чуть-чуть.

— Я не намного старше тебя, Валюша, но человеческую природу у меня было больше времени изучить. Я работал, работал, наблюдал, анализировал, терял друзей, обзаводился новыми знакомыми, — Закревский подошел к Вале ближе и в неярком свете нескольких светильников показался ей гораздо более приятным. — Я хочу подготовить тебя к тому, что многое может измениться. Тебя это не пугает?

— Нет. Меня пугает то, что все может остаться, как прежде, — тихо ответила Валя, стараясь не встречаться с Андреем взглядом.

Почему она так ответила? Закревский еще внимательнее присмотрелся к ней после этого, как будто искал случай сказать или сделать что-то важное, на что ему трудно решиться. Валя видела, что его внимание к ней с самой первой встречи повышенное. Наивно полагая, что это лишь преклонение перед творческой личностью, женщина не замечала многого. Если бы она только поняла, что Закревский влюблен — она бы испугалась. Испугалась как всегда и отказалась от того, что сейчас согревало ее, обещало стать новой страницей жизни. Валя с головой ушла в работу. Сейчас она стала ее спасением.

Валя не обращала внимания на недовольство мужа. Его стенания по поводу холодного ужина казались ей в это время такой мелочью, о которой стыдно говорить. А он говорил! Димка тоже капризничал в гостях у родителей Вадима, просился домой. Вероника Сергеевна обижалась, что внучка забыла о ее существовании и давно не показывается, Вика и Наташа жаловались, что даже поболтать по телефону она времени не находит. Валя посмеивалась — как она нужна им всем! Правда, это были самые близкие люди. И всех их она любила по-своему. Никого не хотела терять, обижать. И ее удивляло, насколько они отвыкли от ее нужд. Им было в диковину, что, занявшись чем-то для себя, она может немного потеснить их интересы. Пожалуй, к десятому апреля Валя уже была полностью согласна с Андреем, что человеческая природа остается для нее непрочитанной страницей, разве что — бегло просмотренной.

В день рождения Валя была рассеянной и принимала поздравления с самого раннего утра. Первыми были, конечно, Вадим с Димкой. Она едва открыла глаза, как дежуривший у двери малыш помчался куда-то по коридору. А через минуту оба стояли у кровати — Вадим с букетом роз, Димка — с маленькой коробочкой из красного бархата.

— Это мы для тебя выбрали на днях, — как заговорщик, произнес мальчик и протянул коробочку маме.

Валя окинула обоих беглым взглядом и, приподняв брови, осторожно открыла ее. Золотое кольцо с рубином, резное и необыкновенно красивое, смотрелось так, как все эти бесчисленные драгоценности в иностранных каталогах. Только эту красоту можно было потрогать, примерить.

— Не знаю, твой ли камень рубин, — улыбаясь, сказал Вадим, — но во всех источниках он описывается, как символ любви. Вот об этом мы и хотим сказать. Мы тебя очень любим!

Валя с признательностью прижала подарок к груди. Два самых любимых, дорогих существа были здоровы, сияли, видя, что удалось произвести впечатление, — что может быть прекраснее! Не это ли счастье? И, забыв обо всем, что так часто делало ее дни серыми, безжизненными, наполненными ожиданием простых знаков внимания, унижения и презрения к себе, она тоже улыбалась и тихо говорила слова благодарности. Потом примерила кольцо. Оно очень красиво смотрелось на ее длинных пальцах.

— Ты лежи, отдыхай. Мы будем за тобой ухаживать, — деловито сказал Димка. А Валя усмехнулась: «Неужели существуют только два дня в году, когда можно чувствовать себя королевой? Восьмого марта и в свой день рождения — слабовато, но хотя бы так».

Она пила кофе, не вставая с постели. Потом отвечала на поздравительные звонки. Был момент, когда она снова чуть было не уснула. В полудреме она слышала, как Вадим с Димкой собрались на улицу. В квартире стало тихо. Соседи тоже что-то попритихли, словно все выехали из дома, оставив именинницу в полном одиночестве. И тогда Валя решила, что пора подниматься и приводить себя в порядок.

Душ, легкая музыка, свежий воздух из полуоткрытой форточки — все способствовало поднятию настроения. Валя пообещала себе, что не будет сегодня нервничать. Ей нельзя растратиться на приступы боязни, пока не закончится этот удивительный день. Закревский предупредил, что будет пресса, телевидение, масса людей, которым небезразлична культурная жизнь города. А главное, он сказал, что выставка в «Маэстро» — это только начало. Он намекнул, что через небольшой промежуток времени ее ожидает поездка в столицу. Так что сегодня должна состояться генеральная репетиция взлета, как назвал открытие выставки Андрей. Он так нахваливал Валины работы, что ей становилось не по себе. Она задавалась вопросом: почему все происходит сейчас? Именно сейчас, не пять, десять лет тому назад? С Вадимом говорить на эту тему было бессмысленно. Он пожимал плечами и говорил, что каждому овощу свое время. Белов всячески уходил от разговоров о внезапно пробудившемся таланте, открытии энергетического и информационного канала, о чем любила пофилософствовать Вероника Сергеевна. Валя только посмеивалась, слушая ее теории о высшем разуме, отмеривающем каждому землянину его долю способностей. Причем главным, по мнению Маковецкой, было поведение человека. Если оно не соответствовало определенным канонам, то информационный канал оставался навсегда закрытым для него и, быть может — будущих поколений. Белова эти рассуждения просто выводили из себя. Валя, посмеиваясь, наблюдала, как он раздраженно спорит с Вероникой Сергеевной. Конечно, ему не хотелось, чтобы ее теория нашла хоть малейшее подтверждение. С годами Валя убедилась в том, что поведение ее мужа далеко от идеала. У него были основания переживать о том, что его энергетические каналы так и останутся невостребованными.