…Вот, скажем (Сборник) - Линор Горалик

…Вот, скажем, дочь предпринимателя П. требует ко дню рождения хомячка. Пока дочь на каникулах у бабушки, родители покупают хомячка, и тот бодро жрет в ожидании ребенка. И у предпринимателя П. с этим хомячком случается любовь. В самом возвышенном и чистом смысле слова: они вместе едят пельмени и смотрят футбол, а когда предприниматель П. уходит на работу, он звонит домой и просит жену дать хомяку трубку, и хомяк ему делает фырфырфыр. Предприниматель П. очень мучается, что сейчас приедет законный напарник хомяка, то есть ребенок, – и все уже будет не так. И, как хороший отец, пытается даже приучить себя к этой мысли, но получается плохо. Предприниматель П. даже спрашивает жену, нельзя ли выменять у ребенка хомяка на что-нибудь другое, но получает легко предсказуемый ответ. Одно слово – душераздирающий сюжет, Тристан и братан. Ну, приезжает ребенок, восторг и визг, предприниматель П. берет себя в руки и решает, что мужская дружба не должна распадаться из-за какой-то там девчонки. Но все равно ему очень трудно. И тут ему как раз приходит срок ехать в командировку на две недели, и жена говорит, что это даже хорошо, с глаз долой – из сердца вон, может, его попустит. И предприниматель П. две недели даже не спрашивает о хомяке, держится. И только в день перед возвращением интересуется у жены, как там хомяк. Жена отвечает, что хорошо. Предприниматель П. спрашивает: «Вырос небось?» Жена отвечает, что вырос. Предприниматель П. спрашивает: «Уже небось яйца здоровенные, на всю клетку?» Жена интересуется, какие такие яйца. Так вот, эта история про то, что предприниматель П. справился со своей травмой и по-прежнему любит хомяка. И что любовь сильнее гендерных установок.

…Вот, скажем, постепенно начинает вырисовываться отличный индикатор, позволяющий судить о ситуации в стране. Если люди говорят о судьбах Родины, пока не напьются, – значит, все хорошо. А если люди не говорят о судьбах Родины, пока не напьются, – значит, все, как сейчас.

…Вот, скажем, сексолог З., стоя посреди большого нового секс-шопа, читает своим друзьям лекцию об экономике секс-шопов. В частности, объясняет, что самая главная сложность, с которой сталкивается индустрия секс-игрушек, – это ограниченная возможность инноваций. Фактически, объясняет З., любая инновация в этой области не больше, чем редизайн: секс – занятие старое, все люди в плане секса устроены, вопреки придыханиям глянцевых журналисток, вполне одинаково, и если умножить количество возможных воздействий на количество эрогенных зон, получается конечное число. Слушатели кивают с интеллектуальным видом и старательно смотрят прямо перед собой. И строго одетая молодая продавщица подает голос из-за прилавка:

– А у нас есть инновация!

– Ого, – возбуждается наконец сексолог З. – Покажите же нам ее скорее!

Строго одетая молодая продавщица выкладывает на прилавок небольшое колесико. К колесику приделаны по периметру слегка изогнутые розовые силиконовые языки – можно сказать, анатомически корректные. И если нажать на кнопочку, то колесико начинает крутиться. И сексолог З. восхищается и высказывает уважение изобретателям этого чудесного аппарата, но при этом не забывает снисходительно упомянуть некоторые педальные прототипы этой игрушки, созданные еще в XVIII веке. «Видите, – говорит сексолог З. – По виду – инновация, а по сути – редизайн. Потому что все люди, понимаете, устроены одинаково». Тут одна из слушательниц, пришедших на экскурсию в секс-шоп вместе с сексологом З., говорит, что у нее есть вопрос. «Скажите, – спрашивает она, – а почему все эти языки загнуты не в ту сторону?» Больше сексолог З. дурацких экскурсий не проводил.

…Вот, скажем, пожилой таксист, высунувшись из окна припаркованной машины, напористо объясняет очкастому младшему коллеге, ожидающему пассажира: «Когда ты работаешь таксистом, ты используешь десять процентов своего потенциала. Понимаешь? Десять процентов. Ты бы мог стать старшим по смене. Ты бы мог стать диспетчером, наконец».

…Вот, скажем, в маленькой комнате, которую группа интеллигентных христиан-схизматиков использует для молитвенных встреч, висит написанное аккуратным инженерным почерком объявление: «Уважаемые дамы и господа! Все шутки про Ницше просим считать пошученными. Спасибо».

…Вот, скажем, в коридоре детской поликлиники утомительно одаренный мальчик лет шести вынимает из матери душу громкой демонстрацией своих выдающихся. Мать постепенно переходит от поощрений к увещеваниям, затем к мольбам и угрозам, а потом просто говорит с тихим отчаянием: «Яша, ну зачем ты меня сердишь?» «Рассуждая логически, тот факт, что ты сердишься, вовсе не означает, что тебя сержу именно я, – назидательно замечает Яша. – Он означает только то, что в некоторый момент ты рассердилась». «Я рассердилась, потому что ты меня рассердил», – говорит несчастная мать. «Рассуждая логически – не обязательно, – говорит Яша. – Я полагаю, что ты рассердилась, потому что ты вообще легко начинаешь сердиться». «Я начинаю сердиться, если меня сердить!» – уже довольно громко рявкает мать. Яша на секунду задумывается. «Логично, – говорит он наконец. – Но теперь ты сама видишь, что лично я совершенно не обязательно имею к этому хоть какое-то отношение. Тебя могли начать сердить совершенно посторонние обстоятельства». Мать смотрит на Яшу со сложной смесью уважения и отчаяния. «Подумать только, что я двадцать три часа тебя рожала!» – говорит она. «Представляю себе, как ты рассердилась», – вежливо говорит Яша.

…Вот, скажем, в давно сложившейся полиаморной компании новый человек К. рассказывает анекдот: приходит муж домой, а его жена в спальне трахается с каким-то мужчиной. Муж стоит, хватает ртом воздух, а жена надевает халат и устало говорит: «Ну вот, сейчас начнутся ревнивые намеки, беспочвенные подозрения…» Полиаморная компания очень радуется этому анекдоту – и немедленно начинает звонить знакомым: «Ребята, вы не заняты? Нам тут рассказали гениальный анекдот. Приходит муж домой, а его жена на кухне читает Фуко с каким-то мужчиной. Муж стоит, хватает ртом воздух, а жена закрывает книгу и устало говорит…»

…Вот, скажем, в довольно забитом пятничном кафе молодая пара что-то напряженно обсуждает. Постепенно обсуждение становится довольно бурным, и публика в кафе начинает обращать на молодую пару внимание. Девушка очень смущена и вся время повторяет: «Миша! Ну, перестань! Ну, Миша! На нас смотрят! Ну, Мишка! Ну, что ты делаешь! Ну, Мишка! Ну, не сходи с ума! Ну, кто так делает! Ну, Мишка! Ну, с ума сойти, ну перестань!..» Но упрямый Миша отбивается от ее тревожных рук и, натурально, встает посреди кафе на одно колено, едва не повалив при этом соседний столик. Его спутница прикрывает ладошками то растерянное лицо, то смущенно покрасневшую грудь в вырезе тугого свитера, то ойкающий рот, а упрямый Миша громко, на все кафе, говорит:

– Катя! Я прошу тебя стать моей женой!

Все кафе сначала произносит длинное «О-о-о-о!», потом длинное «А-а-а-а!», потом все, включая официантов, начинают аплодировать – и аплодируют довольно долго. Пунцовая Катя машет перед собой салфеткой, а запыхавшийся Миша осторожно встает с колен, садится обратно за столик и назидательно произносит:

– Я тебе говорил – пипл это хавает на ура. «Сейчас так не делают» – какая разница вообще? Мы же не документалку снимаем. Важно, что получается хорошая живая сцена, с массовкой, с энергией. Давай записывай.

…Вот, скажем, пианистка Ц. вычитывает в какой-то там всякопедии, что пауки определенной разновидности могут влюбляться в неодушевленные предметы. «Слышишь, Ромик! – кричит пианистка Ц. работающему на кухне мужу. – Пауки тоже могут влюбляться в неодушевленные предметы!» За пятидневным обсуждением слова «тоже» последовал разъезд, потом развод, потом раздел неодушевленных предметов; и вполне возможно, что в ходе этих горьких перемен какое-нибудь паучье сердце было бесповоротно разбито.

…Вот, скажем, престарелая жена всеми забытого лауреата бериевской премии по литературе нанимает двух молодых людей ежедневно полировать мраморное надгробье мужа, потому что больше для него ничего нельзя сделать. Молодые люди усердны и энергичны, и за четыре месяца имя покойного полностью стирается со сверкающего холодными лучами белоснежного надгробья. И в этой ситуации, конечно, столько великой русской литературы, что никакая бериевская премия и т. д.

…Вот, скажем, к политаналитику Т., знаменитому своим умением высасывать из пальца темы для статей, докладов, грантов и прочих камлальных и колыбельных, приходят на поклон младшие товарищи. Младшим коллегам пообещали, что если они быстро подадут заявочку, то им обломится хороший бюджет на исследования от одного левого (в смысле политических взглядов) европейского фонда. Требований к заявочке три. Она должна быть: а) про условия труда, б) про современные технологии и в) про гендер. Политаналитик требует средний латте с соевым молоком, пятьдесят граммов портвейна и три минуты покоя – и возвращается с темой заявочки: «Синхронизируются ли менструальные циклы в женских коллективах, работающих на удаленке?» Судя по протоколам заседания совета директоров одного левого европейского фонда, скоро мы узнаем ответ на этот важный вопрос.