Ребёнок от босса. Научи меня любить (СИ) - Довлатова Полина

— Судя по тому, как часто ты бегала в туалет в офисе, тебе этот совет нихрена не помогал.

Выгнув бровь, Воронцов расплачивается картой по счёту, а я снова краснею, потому что мои походы в уборную явно не относятся к перечню тем, которые я хотела бы обсуждать со своим шефом.

* * *

— Глеб Викторович, мне как-то неудобно, что я забрала вашу куртку...

Спустя пару часов, босс наконец паркуется недалеко от моего дома.

Время уже близится к вечеру. Белые ночи давно остались позади и темнеет довольно рано. В сгустившихся сумерках серая улица освещается только фонарями, отбрасывающими блики на расстеленные по асфальту лужи.

В итоге получилось, что вместе с дорогой и рестораном Воронцов провозился со мной пол дня...

Выбравшись из машины, я втягиваю в себя прохладный воздух, который после душного салона кажется мне раем.

Тут же начинаю стаскивать с себя куртку Воронцова, но мужчина подхватывает её за края и возвращает обратно на мои плечи, плотно запахивая.

— Но мы ведь уже возле дома. До подъезда я могу и так добежать. Осталось-то два шага, — киваю на парадную.

— В начале мы зайдём в продуктовый магазин.

— Зачем? — вздыхаю. — У меня есть еда.

Честно говоря, я чувствую себя очень уставшей. Появившиеся сегодня с утра силы, к вечеру окончательно сходят на нет. И, видимо, всё же не стоило мне есть перед такой долгой поездкой на машине. Потому что сейчас я снова чувствую знакомую тошноту и лёгкое головокружение.

— Я заглядывал вчера в твой холодильник. То, что там лежит, едой назвать нельзя, Александрова.

Вытащив из кармана пачку сигарет, мужчина прикуривает одну. Отходит от меня на несколько шагов, затягивается и выпускает в воздух тягучее облако дыма.

— Не понимаю зачем вы курите, — выдавливаю. — Дурацкая вредная привычка.

Несмотря на то, что мужчина отошёл достаточно далеко, моё обострившееся обоняние всё равно улавливает запах табака. Во рту скапливается слюна, только уже не от голода, а от подкатывающей к горлу тошноты.

— Завязал до недавнего времени.

— И почему опять начали?

Вместо ответа мужчина бросает на меня тяжёлый взгляд, снова затягиваясь.

Чувство тошноты снова усиливается, а вместе с ним и головокружение. Меня вдруг резко бросает в жар. Не смотря на холодный осенний воздух, я чувствую, как по лбу стекает капельки пота.

Мужская куртка, висящая на моих плечах, вдруг начинает казаться неимоверной тяжелой и душной.

— Всё, Александрова, пойдём быстро в магазин сходим, и я поеду, — выдыхаю облегчённо, когда в последний раз затянувшись, Воронцов откидывает окурок в стоящую рядом урну.

Дышать тут же становится значительно легче. Только вот головокружение никак не отпускает. Должно быть, в машине меня всё же сильно укачало.

— Глеб Викторович, — выдавливаю, проводя рукой по влажному лбу. — Магазин — это лишнее. Мне ничего не нужно, прекратите уже решать за меня. В моём холодильнике достаточно продуктов.

У меня совершенно нет сил спорить с Воронцовым. И в общем-то желания тоже. Но ещё меньше сил у меня на то, чтобы куда-то тащиться. Всё чего я хочу — скорее дойти до дома, умыться холодной водой и лечь под форточку.

— Инна, прекращай припираться. То полуфабрикатное говно, которое лежит в твоём холодильнике есть нельзя!

Подойдя ко мне ближе, мужчина берёт меня за локоть и подталкивает ко входу в супермаркет. Глаза режет от яркого света, как только мы заходим внутрь.

Лишившись прохладного уличного воздуха, голова начинает кружиться ещё сильнее. Я чувствую, что пространство передо мной словно начинает куда-то уплывать. Последнее, что мелькает перед моими глазами — это яркие лампы на потолке, которые через секунду перекрывает лицо Воронцова. Я ловлю его чёрный взгляд, а после погружаюсь в темноту.

Глава 42

Глава 42

Глеб

Лицо Александровой стремительно бледнеет. Я успеваю подхватить девушку за мгновение до того, как она падает на пол прямо на пороге магазина.

– Твою мать! – выплёвываю машинально, схватив Инну на руки и прижав к своей груди.

– Нужна помощь? Может быть скорую вызвать? – к нам тут же побегает обеспокоенная продавщица, очевидно, из цветочного отдела, и окидывает тревожным взглядом Александрову.

– Всё в порядке. Я сам справлюсь. Девушка беременна, и ей бывает плохо.

Продавщица коротко кивает.

– Да, понимаю. У меня так же было в первую беременность. Все девять месяцев в обмороки падала. Что только мне не прописывали – толку ноль. Лишь после родов состояние нормализовалось. Возможно, у вашей жены то же самое.

Намеренно игнорирую слово «жена», которое ощутимо царапнуло слух. Разубеждать я всё равно никого и ни в чём не собираюсь, так что наплевать, что там решила продавщица. Больше меня беспокоит состояние Инны.

Чёрт возьми, она же нормально себя чувствовала весь день! И вот опять упала. Я ведь говорил этой дурочке дома сидеть, но она же попёрлась на работу, да ещё и спорила со мной, что всё будет нормально.

Крепче прижав Инну к себе, я выхожу из магазина на улицу, направляюсь к ближайшей лавке и сажусь на неё вместе с девушкой на руках.

Скамья сырая, отчего брюки мгновенно мокнут.

Я осторожно отвожу волосы Инны в сторону и пальцем прощупываю пульс на шее. Снова частит.

Всё это дерьмо мне совсем не нравится. Какого хрена этим врачам платят деньги, если они ничем не могут помочь?! Только, млять, бестолковые рецепты выписывают.

– Инна? – зову девушку, проведя ладонью по щеке.

Она не приходит в сознание и, кажется, становится ещё бледнее.

Это чертовски плохо. Надо бы дойти до дома и вызвать всё-таки скорую. Мало ли почему она упала.

Чувство вины невольно сдавливает нутро, потому что я не могу игнорировать тот факт, что Александрова не хотела идти в магазин и настаивала на том, что сильно устала. Нахрена я вообще её с собой потащил?! Проводил бы до дома, а в магазин бы сам сходил. Чёрт знает, почему мне хотелось, чтобы она выбирала продукты вместе со мной. Возможно, если бы она не пошла, то и не упала бы. Хотя, с другой стороны, Инна и в подъезде и в квартире могла бы отключиться. Сейчас я, во всяком случае, рядом.

Бесит, что если ей станет плохо дома, то у меня даже ключей от квартиры нет, чтобы зайти и оказать ей помощь как можно скорее. Надо исправить этот момент.

До подъезда доношу Александрову довольно быстро – она лёгкая просто звездец. Как будто не ест вообще ничего. Ну и сегодня в ресторане было ясно, что ест Инна действительно очень мало.

Тяжесть её веса я начинаю ощущать только после двух пролётов лестницы. Сраный пятый этаж. Ну, неужели не нашлось квартиры пониже? Или хотя бы в доме, где есть лифт? Рожать она собралась. Сама как ребёнок!

Пару раз пока мы поднимаемся, Александрова открывает глаза, смотрит на меня затуманенным взглядом, что-то пытается сказать и закрывает снова.

Ну, серьёзно, это нихрена не нормально, что её постоянно так выключает, либо полоскает. Надо с этим что-то делать, пока всё не закончилось печально.

От мысли, что Инна может потерять ребёнка, меня передёргивает. Нет, я этого не допущу. Даже если придётся купить врача и поселить его жить рядом с девушкой.

Кое-как достаю ключи из сумки Александровой, после чего открываю дверь и заношу Инну в квартиру. Прямо в обуви прохожу в комнату, осторожно кладу девушку на кровать и сразу же тянусь к телефону, чтобы вызывать скорую.

Дыхалку немного сбило и руки затекли пока поднимался. И это я – здоровый мужик. А она, чуть что сознание теряет, но с пузом собралась на пятый этаж таскаться и ребёнка потом таскать.

Ненормальная.

Быстро объясняю ситуацию диспетчеру скорой и диктую адрес, после чего снова перевожу взгляд на Инну. Лицо таким же цветом, как и простыня. Даже смотреть страшно.

Млять! И как вот её оставлять тут одну?!

В ожидании скорой помощи решаю снять с девушки верхнюю одежду и обувь.