Среди самцов - Фиона Уолкер

В машинах, которые следовали за Фебой в составе праздничного кортежа, ехало еще несколько «прокладок» — школьных подружек Саскии. Одетта не запомнила точно их имена, помнила только, что все они заканчивались на «и», вроде: Полли, Китти, Диппи, Хилли, Банти, Лотти. Одетта так поняла, что это были все больше школьные прозвища. Если же их подобным образом называли в семье, это могло означать только одно: их родителям больше хотелось обзавестись собачками, а не детьми.

— Какое великолепие, подумать только! — проквакала Бибби, когда «Форд Зефир» Фебы, скрипя всеми сочленениями, свернул на подъездную дорожку, которая вела к старой помещичьей усадьбе.

— Очень, очень красиво, — застрекотала Динни. — Я и представить себе не могла, что в Уэльсе есть такие усадьбы.

Езда по дурной дороге утомила Одетту, когда же они стали все дальше забираться в горы, она почувствовала, что ее начинает подташнивать, закрыла глаза и сделала попытку уснуть. Не сразу, правда, но задремать ей все-таки удалось. И вот теперь она, подняв тяжелые, будто налившиеся свинцом веки, смотрела на каменный, увитый плющом старинный особняк, похожий как две капли воды на те строения, которые кинематографисты так любят снимать в фильмах ужасов.

— Ущипни меня, Феба. Скажи мне, что я не сплю! — в восторге вскричала Саския. — Неужели это тот самый дом?

По мере того как они подъезжали к особняку, его высокие каминные трубы, крытые черепицей крыши и увенчанные флюгерами башни ярус за ярусом поднимались им навстречу, словно вырастая из земли. Вблизи здание казалось еще более величественным и мрачным, чем со стороны шоссе.

— Не спишь. Тот самый, — рассмеялась Феба. — И, как прежде, зовется Пляс Гвин.

— Господи! — Саския все никак не могла поверить собственным глазам. — Какая же ты молодец, Феба! Не понимаю, как тебе удалось его арендовать?

— Места надо знать. И уметь договариваться с людьми. — Феба подкатила к парадному входу. Подвеска машины рыдала, как гиена в безлунную ночь, а под колесами хрустел гравий. — Между прочим, раньше здесь находилось студенческое общежитие, но вот уже несколько лет как в доме никто не живет.

— Не может быть, чтобы такой дом пустовал! — прочирикала Динни.

— Очень даже может, — пробормотала Бибби. — Похоже, он холодный и очень сырой. Ты его через агентство арендовала?

— Мы с Фебой приезжали сюда, когда были детьми, — сказала Саския, крутанувшись на сиденье. — Предки бросили нас здесь на три недели, а сами уехали загорать и пьянствовать на Карибские острова. По-моему, тогда на дворе тоже стоял декабрь — вот как сейчас…

— Точно, — сказала Феба, выключая двигатель. — Был канун Рождества. Помнится, нам страшно здесь не понравилось — из-за жуткого холода. Мы тут возненавидели всех и вся — даже друг друга. Помнишь, какие подлянки ты мне устраивала?

— Конечно, — хихикнула Саския. — Я проткнула дырку в твоей грелке, которую ты брала с собой в постель.

— А я во время соревнований по спортивному ориентированию вытащила у тебя из фонарика батарейки и заменила их старыми. Они сдохли, когда ты забралась в лесную чащу. Жуткое было время!

— Зачем в таком случае вы сюда вернулись? — поинтересовалась Бибби. Слова «какое великолепие!» она больше не повторяла: заметила трещины в стенах, разбитые окна и нехватку черепицы на крыше.

— Вам придется основательно нас напоить, прежде чем мы вам об этом расскажем, — произнесла Саския, обнимая подругу за плечи. — Ах, Феба, какая же ты все-таки молодчина. Я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, детка. — Феба поцеловала ее в щеку, потом достала из бардачка блокнот и сказала: — Однако пора делать перекличку.

С этими словами она вылезла из машины и отправилась выяснять, все ли подруги Саскии, следовавшие за ними из Лондона, добрались до места.

Выбравшись из своих автомобилей, «прокладки» разом вынули из карманов мобильники и стали давить на кнопки, чтобы сообщить своим папенькам, маменькам и муженькам, что они благополучно прибыли в Уэльс. В следующую минуту, однако, все они разразились негодующими криками: их мобильники отключились — возможно, по причине того, что приемопередающие станции в этой глуши сидели на голодном энергетическом пайке.

Похоже, у «прокладок» был план предаться здесь воспоминаниям о школьных годах, развалившись на постелях в дортуарах и перемежая болтовню шуточными потасовками на подушках. К сожалению, в спальнях бывшего общежития подушек для потасовок почти не осталось. Тут и одеял-то было мало, даже ветхих, поэтому молодые женщины, рассыпавшись по дому, первым делом стали подыскивать для себя мало-мальски приличные, не разоренные еще до конца спальни.

Одетта поднялась по узкой крутой лестнице на второй этаж, а потом, пройдя его из конца в конец — на третий. Чем выше она поднималась, тем холоднее ей становилось. Соответственно и комнаты, в которые она заглядывала, казались все более холодными, сырыми и мрачными. Войдя в одну из спален, она с воплем выскочила наружу — ей навстречу устремилась огромная крыса со зловеще поблескивавшими глазками. Бросившись со всех ног по лестнице вниз, она носом к носу столкнулась с Фебой.

— Что случилось, Одетта? — с тревогой спросила молодая женщина, заметив ее округлившиеся от ужаса глаза.

— Я только что видела совершенно кошмарного грызуна!

— Да, боюсь, в этом доме водятся-таки мышки. Но это, надеюсь, не помешало тебе подобрать комнату себе по вкусу?

Одетта покачала головой.

— Мышки? Это была здровенная крыса!

— Неужели? — ухмыльнулась Феба. — Крысы, насколько я знаю, плохо переносят высоту. Пословица гласит, что «мыши живут на крыше, а крысы — в подполе». Кстати, моя комната рядом с комнатой Саскии, и ты можешь расположиться у меня — если, конечно, не возражаешь.

Одетта последовала за Фебой, размышляя на ходу о том, что животное, которое она видела, никак нельзя отнести к разряду мелких грызунов — даже с большой натяжкой.

Комната, куда ее привела Феба, была просторна и обладала широкой деревянной кроватью с продавленным, но зато сухим матрасом.

— А у тебя очень неплохо, — сказала Одетта, бросая на кровать свою сумку.

— Жаль только, постельного белья нет, — ткнула пальцем в голый матрас Феба. — Зато есть чем растопить камин. Я нашла под кроватью собрание сочинений Жоржетты Хейр. Только никому не говори, ладно?

Одетта уныло кивнула.

— Только не надо вешать нос! — воскликнула Феба, подхватывая Одетту под руку. — Так решила Саския. Никакого тебе шоколада в постель и никаких удобств. Пусть «прокладки» узнают, что такое суровая жизнь общаги. Но мы-то выше этого и не будем расстраиваться по пустякам, верно?