Пикник на острове сокровищ - Дарья Донцова

– Ну? – вышел в коридор Сергей Леонидович. – Идете? Кто из вас?

Я вжался в стену, Рая решительно выпрямилась:

– Пошли. Мужики все трусы.

Павлов хмыкнул, и они с Шумаковой удалились. Я обвалился на стул. В нескольких метрах отсюда находится Егор, утром я разговаривал с его лечащим врачом Татьяной Михайловной. Она сообщила, что у него состояние средней тяжести.

Если сейчас примчаться в палату и огорошить Егора сообщением о смерти Лены, то ничего хорошего из этого не получится. В конце концов, Дружинин сам виноват в кончине супруги, Елена сильно перенервничала, узнав о смерти любимого мужа, и вот результат. Хотя почему любимого? Теперь-то мне известно, какие узы связывали Леночку и Юрия. Она обожала Трофимова, но уйти от Егора к любовнику никак не решалась, дорогой в прямом и переносном смысле слова Юрочка не желал жить в нищете, он просто «доил» Дружинину. Смерть Егора – подарок Лене, она стала богатой вдовой и могла связать свою судьбу с тем, кого обожала. Минуточку… Да ведь она же знала, кто такой Юрий, и не могла считать его доктором, она была в курсе, что похороны – розыгрыш. Трофимов не положил в гроб Дружинину мобильные и не стал выкапывать Егора, он знал о завещании! Юрий нацелился на деньги Лены! Интересно, кому из любовников первому пришла мысль воспользоваться тем, что Егор решил устроить спектакль на кладбище, и похоронить его заживо, чтобы потом пожениться?

Ловко получилось! Егор спланировал собственную смерть. Так кто автор затеи? Лена? Юра? И где Трофимов? Я очень сомневаюсь в том, что он жив. Может, Лена убила любовника? Сначала решила оставить в могиле мужа, потом расправилась с Юрием и, не выдержав нервного напряжения, заработала инфаркт. А вдруг я ошибаюсь и Лена ни при чем? Кто тогда?

Глава 21

Хлопнула дверь, в коридоре появилась бледная до синевы Рая.

– Это она, – прошептала Шумакова.

– Ты уверена?

– Да, и сумка ее, – шмыгнула носом она, – я подарила ей на Новый год, тут кошелек, косметика и письмо с надписью «Передать Эдите». Что теперь делать?

В растерянности мы уставились друг на друга. В моей голове бились разные мысли. Сообщать Егору о смерти Лены нельзя. Во-первых, он встревожится, и ему станет еще хуже, во-вторых, неизвестно, кто решил убить Дружинина. Коли это Трофимов и если он жив, то мой друг находится в большой опасности, ему сейчас лучше мирно дремать в клинике под именем Ивана Павловича Подушкина. Я даже Ольгушке, страшно переживающей кончину сына, не намекнул о том, что Егор жив. Но не можем же мы с Раей похоронить Лену тайком!

– Слава богу, теперь все ясно, – сказал появившийся Павлов.

Я вцепился ему в плечо.

– Доктор, скажите, сколько времени тело может храниться в холодильнике?

– А что? – вопросом на вопрос ответил Павлов.

– Неделю?

– Больше, конечно.

– Две?

– Теоретически и год пролежит, – ответил Сергей Леонидович, – только никто его столько держать не станет.

Я подтолкнул кардиолога к кабинету.

– Помогите нам, пожалуйста. У Лены есть родственники, но они… э… в Америке. Я заплачу любую сумму, только продержите покойную до их приезда.

Павлов взъерошил волосы.

– Мне платить не надо, идите на первый этаж, в комнату пятнадцать, там сидит Марина Васильевна, думаю, она решит вашу проблему.

В указанной комнате меня приняли радушно и все быстро решили. Я расстался с некоей суммой, получил в обмен на нее ворох квитанций и был огорошен предложением:

– Мы можем и ритуальные услуги оказать.

– Огромное спасибо, – выдавил я из себя.

– Работаем для людей, – улыбнулась Марина Васильевна, – значит, пока Дружинину на две недельки придержим, а там, если родственники не прилетят, продлим срок. Не беспокойтесь. Вы платите, мы стараемся.

Оказавшись в машине, Раиса пошмыгала носом, потом сказала:

– У меня денег на похороны нет!

– Не волнуйтесь, я все возьму на себя.

– И к свекрови ее я не поеду!

– Не надо.

– Письмо Эдите сами везите!

– Но у меня нет ни ее адреса, ни телефона.

– Тормози, – велела Рая.

– Где? – растерялся я.

– У метро! – рявкнула она.

«Жигули» покорно замерли у столба с буквой «М».

– Я ей и так много помогала, – нервно заявила Рая, вытаскивая телефон, – вот сейчас номер напишу, звони Эдите, развози сам записки, объясняй все, мне плохо, голова болит, температура поднялась, грипп подхватила. С Юркой я ее покрывала и в морг ходила, теперь твоя очередь суетиться. Знаю, знаю, на тех, кто подставляется, охотно катаются. Ща начнется: Рая, гони бабки на гроб, блины пеки, народ оповещай! Нетушки, без меня!

Я не успел и глазом моргнуть, как Раиса юркой лаской выскочила из машины и опрометью кинулась к метро. Сумочка и конверт с нацарапанными наспех цифрами остались лежать на переднем сиденье.

Я облокотился на руль. Интересно, существует на свете женская дружба или это понятие из области сказок? Милые дамы любят обвинять представителей противоположного пола в черствости, а сами?

– Дзынь, дзынь, дзынь, – заплакал телефон, «номер не определен» – высветилось на дисплее.

– Алло, – ответил я, – слушаю.

– Вава! Едешь с нами за кроватью! – проорали из трубки.

– Николетта? Это ты?

– А кто еще? Что за идиотские вопросы? Собирайся живей, мы уже в пути!

– Куда?

– В магазин, – окончательно рассердилась маменька, – боже, ты невероятно непонятлив. Ха-ха-ха, милый, это уже слишком, ха-ха-ха, ой-ой, не дури…

– Ты ко мне обращаешься? – растерялся я.

– Да, то есть нет. Владимир Иванович безобразничает! Поторопись!

– Это ко мне относится? – уточнил я.

– Вава! Торговый центр «Каро», мы будем там через полчаса!

Я чихнул и вытащил атлас.

Ничего ужаснее, чем поход с маменькой за покупками, и придумать нельзя. Отчего я соглашаюсь на мучения? Наверное, из-за природной предрасположенности к мазохизму, и потом, вы пробовали остановить руками летящую прямо на вас баллистическую ракету? Нет? А почему? Ах, она разорвет вас на части! Вот и Николетта превратит меня в лоскуты, если я попытаюсь оказать сопротивление.

Войдя в торговый центр, я завертел головой в разные стороны. В связи с поздним временем в магазине почти не было покупателей, с потолка лилась тихая музыка и чирикали невесть откуда взявшиеся тут птички. Благостное настроение охватило меня, больше всего я люблю спокойные мелодии и…

– Это дрянь, – донесся визгливый голос, – такое нельзя даже показывать приличным людям!

Я вздрогнул, потряс головой и решительно двинулся на звук в расположенный рядом салон. Николетта нашлась, это она сейчас строит продавцов по ранжиру.

– Вава, – вскрикнула маменька, стоявшая посреди небольшого зальчика, – наконец-то! Мы пришли выбирать новую кровать, да, милый?

Владимир Иванович кивнул и прикрыл веки, вид у моего благоприобретенного отчима был осоловелый. Николетта же, наоборот, полнилась нерастраченной энергией.

– Вава, – заявила она, – тут целых три этажа, куда пойдем сначала?

– А зачем тебе кровать? – весьма неосторожно поинтересовался я.

– Господи, – подпрыгнула маменька, – я же не могу лечь на старое брачное ложе!

– Почему? – я вновь проявил редкостную тупость. – У тебя спальня настоящей карельской березы, теперь такую днем с огнем не сыщешь!

Николетта ущипнула меня за бок и, покосившись на Владимира Ивановича, который, выпав из состояния спящего сурка, ощупывал ближайшую к нему софу, бормотнула:

– Вава, на карельской березе я спала еще с Павлом! Это не этично, компренэ? Вольдемар обидится!

– По-моему, Владимиру Ивановичу все равно, – отметил я, но Николетта уже ринулась к мужу.

– Дорогой, брось осматривать барахло! Девушка, эй, вы, вы в невозможно короткой юбке, право, зря администрация позволяет продавцам так одеваться! Где тут кровати, достойные меня?

Девица окинула взглядом Николетту, потом очень мило ответила:

– Я не продавец, но полагаю, бабуся, тебе подойдут дровни, сделанные на Чукотке.

Николетта заморгала, а юная покупательница, быстро повернувшись на каблучках, ушла прочь.

– Чукотские дровни?! – взвизгнула, придя в себя, маменька.

– Подобным мы не торгуем, – презрительно ответила соизволившая подойти к нам продавщица.

Лицо маменьки приобрело цвет переспелой свеклы, я закрыл глаза и мысленно начал возносить молитвы. Сейчас тут случится цунами с землетрясением.

– Любезнейшая, – вдруг произнес Владимир Иванович, – выслушайте меня внимательно. При всем моем уважении к Чукотке, сомнительно, что там есть густые леса для производства мебели. Кровать я хочу – хай-класса. Моя жена должна получить все лучшее, потому что она моя жена. Понятно объясняю?

Продавщица закивала.

– Давайте поступим так, – вещал Владимир Иванович, – я буду задавать вопросы, а вы отвечайте, – слева что выставлено?

– Италия, – пискнула девочка.