Листьев медь (сборник) - Наталия Лазарева

И пока шли все эти разговоры, Коля Демура, который несколько отстранясь от улиного плеча, все смотрел сверху на руку Жени Патокина, по прежнему спокойно лежащую на улиной талии, встал, брезгливо отодвинул стул и ушел в темноту, за лестницу академика, к теплой панели Климаши, где подергивались светляки диодов. Теперь он занял дополнительный уровень.

– Н-нне знаю, н-нне знаю, коллеги… – продолжил Пеструха уже, как казалось, безо всякого энтузиазма, – Яб-б-локо от я-б-б-лони… Лигокристаллы ведь тоже в п-п-приниципе невозможны. Но, Боже, какие они нам дают преимущества! Одни эти продвижения – чего стоят. Представьте, ведь ни один нормальный человек просто не в состоянии представить себе огромное поле и смысл всех деловых процессов, которые происходят в одном, скажем так, государстве. Но если поделить эти процессы на сотни мелких и конкретных составляющих, расположить определенным образом в гигантской памяти системы машин – то ведь можно будет всем этим весьма продуктивно управлять!

– Ну это вы переусердствовали, уважаемый коллега, – взвился вдруг Женя Патокин. – Система продвижений и постоянное обрезание наших возможностей – это вовсе не выход. Да достаточно одного-двух разумных и талантливых людей… Господи, что я несу?

– Нет, вы в чем-то правы, Женя. Но сверху-то все увидеть может только существо, обладающее возможностью озарений. А это ведь очень мало кому свойственно. Обычным людям вполне удобно все тщательно распределить по кусочкам, вот как, скажем, ваш салат.

Женя кашлянул и отложил ложку. А Пеструха продолжал со своего высокого места:

– Как я мог бы работать! Какая мощь у этих фиктивных кристаллов! Но по поводу чувства…. Это я, Леонид Михайлович, прочитал однажды в сборнике статей приверженцев такого научного направления… темпористики. Он-н-нии предупреждали-и-ииии… Не идите на поводу. Вам предложат великие возможности, и поведут на поводу… И лишат вас…

– О-о-о! – Женя Патокин вдруг посерьезнел, оставил смущенно улыбающуюся Ульяну, пробрался к академику и подал ему руку.

Старший коллега уже и так начал спускаться со ступенек.

Потом представители Академии раскланялись, пожали руки близкостоящим и ушли с территории Климаши.

39

Второй раз Анпилогов приехал в Ошалово незадолго до отказа всех систем на лигокристаллах, сразу после инцидента на орбите, в составе правительственной комиссии.

Спутник слежения Сполох, постоянно находящийся на связи с системами Ошаловской станции, неожиданно пропал с экранов радаров. Приборы зафиксировали взрыв. Сразу же после этого прозвучало грозное заявление Петруничева и Нифонтова для ряда заэкранных держав в связи с потерей нами спутника Сполох и содержащее намеки на вероломное нападение на наше астросферное устройство и, соответственно, на территорию государства. Это заявление действительно было грозным, и отнеслись к нему очень серьезно, так как государство, обладающее монопольным владением технологией лигокристаллов, вызывало постоянную тревогу, и его относительно тихое сидение за глобальным параметрическим экраном пока всех устраивало.

В свое время Леник был просто поражен, с какой тщательностью подошел международный экспертный совет к расследованию инцидента на орбите, были просмотрены километры лент телеметрической информации, ошаловские диспетчеры опрошены несколькими государственными комиссиями, но ровно никакого намека на приближение к станции посторонних устройств и ровно никакого постороннего радиа радиационного и лучевого фона обнаружено не было. Проблема так и повисла, и Леник прибыл с одной из последних комиссий. Он долго слушал скучные рассуждения сотрудников в демонстрационном зале. Потом вышел наружу, и тут что-то его потянуло походить по станции.

Спустившись по лестнице, он увидел дверь, видимо ведущую в подземные помещения. За дверью шли коридоры, новые коридоры и лестницы. Сам не ведая как, Апилогов добрался до проема, за которым виднелся слабый отблеск света. В проеме открылось тускло освещенное помещение, заставленное приборами и еще какими-то предметами. По стене рядом с ним тянулись книжные полки, в глубине комнаты, вроде бы, просматривалась кровать, на которой кто-то сидел, а прямо посередине стояла обычная домашняя батарея отопления, покрытая грязновато-бежевой масляной краской, от которой к окну шла тонкая труба и потом ныряла куда-то вниз, в дырку в полу.

– Эй! – позвал Леник, – Здесь есть кто?

С кровати поднялась крупная женщина в полурасстегнутой грубой мужской сорочке, медленно подошла к нему, и Леник узнал повзрослевшую и даже как-то постаревшую выпускницу лиготехникума Зинаиду, которая тогда во время его первого посещения Ошаловской станции бодро говорила с трибуны о завоевании Космоса.

– А, ты тоже пришел… послушать. Их… – проговорила Зинаида низким голосом.

– Что, кто-то еще приходил? – спросил Анрилогов, веря и не веря в старую байку.

– Приходил. Нифонтов.

Леник смотрел, как Зинаида прошла с старому холодильнику в углу, достала оттуда бутылку, хлебнула из нее и повернулась в сторону батареи.

– Ну? – она протянула руку к Анпилогову.

Он сделал несколько шагов и сел рядом с батареей на грязноватый пол.

И потом в батарее забулькало.

Этот свой проход он будут вспоминать, как один из снов. Леник иной раз видел сны.

В батарее свистело и булькало, Зинаида снова села на кровать и раскачивалась в такт этим звукам.

Анпилогов ковырнул пальцем нарост краски на батарее и вдруг понял, что появился голос, но, пожалуй, и не Зинаидин вовсе голос, а словно исходило ото всюду тихое нытье, приправленное непонятно знакомым гулом: «Слабость… без деятельности… нефункциональная сырость всюду. Пропажа вектора сулит забвение, нет никакого смысла в затекании, в отсутствии забот, в поддержании удобств. Не возвести крышу – оставить один на один с небом. Но атмосфера давит и крошит. Потеряли вектор, застыли, обустроились…»

А потом, престав раскачиваться, Зинаида совершенно ясно произнесла:

– У тебя – есть? Есть? Храни, пригодится!

Анпилогов замер. Вместо того, чтобы спрашивать Зинаиду, что она вообще здесь делает и что такое сейчас произнесла, Леник подтянул колени, оперся руками о пол и поднялся. А когда поднимался, ткнулся носом в батарею и заметил, что стык в самом низу у пола слегка подтекает, и на полу образовалась малая, желтая, пряно пахнущая лужица.

Он спросил только одно:

– С Нифонтовым-то как?

– А никак. Не поговорили, – со вздорным напором отчеканила Зинаида.

– А ведь со мной-то… – начал было Леник.

«У тебя – есть? Есть? Храни, пригодится!» – выстукивало в анпилоговском мозгу.