Тиберий: третий Цезарь, второй Август… - Игорь Князький

«Первое действие Тибериевой власти есть уничтожение народных собраний на Марсовом поле, — следовательно, и довершение уничтожения республики. Народ ропщет. Сенат охотно соглашается (тень правления перенесена в сенат)».{233}

Наладить отношения с сенатом Тиберию удалось. Об утраченных комициях никто всерьез не скорбел. Обладая полнотой власти, Тиберий был волен переносить тень ее туда, куда ему было угодно и выгодно. Казалось, всё налаживается. Но тут неприятнейший сюрприз ему преподнесла та сила римского общества, которую он, казалось, лучше всего знал и с которой был прямо связан большую часть своей немалой уже жизни. Известие о смерти Августа вызвало жестокие военные мятежи в легионах. Причем в легионах, стоявших в тех провинциях, где он провел свои последние победные военные кампании, где заслужил последний свой триумф. Военные мятежи произошли в Иллирике и в Германии. Чтобы понять причину случившегося в Подунавье и на берегах Рейна, должно вспомнить положение римской армии во времена правления Августа.

Победа в гражданской войне сделала Октавиана главой всех вооруженных сил Римского государства. Под его командованием было сосредоточено невиданное досель количество вооруженных людей — от 50 до 70 легионов.{234} Учитывая вспомогательные части при легионах, вся римская армия на тот момент исчислялась многими сотнями тысяч человек, достигая, возможно, 700 000 воинов. Понятно, что долгосрочное содержание таких превышающих все разумные пределы вооруженных сил было невозможно. Октавиан, прекрасно это понимая, немедленно приступил к демобилизации. Два обстоятельства способствовали успеху этого нелегкого мероприятия: с одной стороны в Риме существовал уже испытанный способ наделения ветеранов землей. Его в свое время образцово провел Луций Корнелий Сулла, расселив на землях Италии сто двадцать тысяч своих ветеранов по окончании гражданской войны.{235} С другой стороны в руках Октавиана в захваченном Египте оказалась неисчислимая казна Птолемеев, позволившая самым щедрым образом с воинами расплатиться.

Число легионов резко сократилось. Их осталось 25, в новой ситуации после окончания гражданских войн этого было предостаточно. Армия окончательно приобрела регулярный характер, что стало логическим завершением реформ вооруженных сил еще Римской республики, начатых Гаем Марием.{236} Принцип комплектования армии, его командного и рядового состава, четко и ясно изложил Августу виднейший его соратник Меценат. Военную организацию следовало устроить таким образом, чтобы «войсками командовали бы те, кто имеет опыт в военном деле, а несли бы военную службу и получали бы за это жалование люди самые крепкие и бедные».{237}

Денежное вознаграждение стало теперь основой и содержания войска, и выплатой ветеранам, завершившим свою службу. В 13 г. до Р.Х. Август окончательно отказался от земельных пожалований ветеранам, заменив их денежными выплатами. Решение это с энтузиазмом восприняло гражданское население, поскольку ему теперь не угрожали возможные земельные переделы. Отставные легионеры в массе своей также были довольны, поскольку не все ветераны рвались к обработке земли, а деньги были им гарантированы.

Тогда же Август установил и сроки воинской службы. Солдаты преторианских когорт, находившиеся в Риме и Италии, должны были служить двенадцать лет, все остальные легионеры — шестнадцать. Кроме того была установлена денежная сумма вознаграждения ветеранов при отставке. Она и компенсировала земельный надел былых времен.{238}

На деле сроки, изначально установленные Августом, согласно сообщению Диана Кассия,{239} не удалось соблюсти. Они вскоре возросли до шестнадцати лет у преторианцев и до двадцати лет у остальных. Но и эти сроки в армии не стали предельными. Фактически они постоянно нарушались. Дабы как-то узаконить задержки, были введены так называемые вексилларии — те, кто прослужил уже свои двадцать лет, освобождались от работ в военном лагере, но в случае войны они должны были сражаться наравне со всеми, поскольку их боевой опыт был наиболее ценен.

Полную картину дислокации римских вооруженных сил по всей территории империи времен правления Тиберия дал Публий Корнелий Тацит:

«Италию на обоих морях охраняли два флота: один со стоянкой в Мезенах, другой — в Равенне, а ближайшее побережье Галлии — снабженные таранами корабли, захваченные в битве при Акции и посланные Августом с должным количеством гребцов в Форум Юлия. Но главные силы составляли восемь легионов на Рейне, являвшиеся одновременно оплотом и против германцев, и против галлов. Недавно умиротворенные испанские области были заняты тремя легионами. Мавританию римский народ отдал в дар царю Юбе. Прочие африканские земли удерживались двумя легионами, столькими же — Египет, а огромные пространства от Сирии и вплоть до реки Евфрата — четырьмя легионами: по соседству с ними властвовали цари иберов и альбанов и других народов, ограждаемые от посягновений со стороны пограничных государств нашим величием: Фракией правили Реметалк и сыновья Котиса; на берегах Дуная были размещены два легиона в Паннонии и два в Мезии, столько же находилось в Далмации; вследствие положения этой страны они могли бы поддержать с тыла дунайские легионы, а если бы Италии внезапно бы потребовалась помощь, то и туда было недалеко; впрочем, Рим имел собственные войска — три городские и девять преторианских каторг — набираемые почти исключительно в Умбрии и Этрурии, а также в Старом Лации и в древнейших римских колониях. В удобных местах провинций стояли союзнические триремы, отряды конницы и вспомогательные когорты, по количеству воинов почти равные легионам; впрочем, точность здесь невозможна, так как в зависимости от обстоятельств эти силы перебрасывались с места на место, и их численность то возрастала, то падала».{240}

Понятно, что подобное расположение войск в основном было унаследовано Тиберием со времени Августа, хотя некоторые перемены он произвел.

Как известно, торжественное закрытие Августом ворот храма Януса вовсе не означало на деле наступления мирных времен для империи. Отсюда справедливо наименование этой эпохи «кровавый мир».{241} Войны стоили огромных денег, египетская добыча не могла не закончиться и денежное содержание армии неизбежно ухудшалось. Даже успешные завоевания стоят, как известно, немалых затрат и потерь. А конец правления Августа ознаменовался еще и Тевтобургской катастрофой, грандиозным мятежом в Иллирике, что состояния учрежденной военной казны никак не улучшило. Казну эту Август и создал для того «чтобы средства для жалования и наград всегда были наготове».{242} Средства в нее поступали за счет новых налоговых сборов. Но для таких непредвиденных трат никаких поступлений уже не хватало. Начались неизбежные задержки выплат жалования, а если вспомнить и про задержки увольнений ветеранов, то общая ситуация усугублялась и недовольство среди легионеров не могло не нарастать. Изменить положение было крайне затруднительно. Напряженная военная обстановка вынуждала не сокращать, а увеличивать число военнослужащих путем задержки ветеранов, а денег все более не хватало. В таких условиях нарастающего недовольства солдат военачальники попытались исправить ситуацию усилением без того суровой в римской армии воинской дисциплины. В военных лагерях участились телесные наказания. В одном из легионов, размещенных в Паннонии, одного из центурионов по имени Луцилий «солдатское острословие отметило прозвищем «Давай другую», ибо, сломав лозу о спину избиваемого им воина, он зычным голосом требовал, чтобы ему дали другую, и еще раз другую».{243}

Кого-то порка может, и устрашала — как само наказание, так и угроза его, — но большинство в таких случаях обычно скорее озлобляется. Вкупе же все это — задержка жалованья, лишние годы службы, усиление дисциплины и частое применение телесных наказаний — неизбежно порождало в легионах мятежные настроения.

Мятежи в римских легионах редкостью не были. Даже при великом Гае Юлии Цезаре, любимце своих легионов, случилось несколько мятежей в годы гражданской войны. Знаменит был случай, когда он укротил мятежный десятый легион одним словом, обратившись к ним «граждане» вместо обычного «воины».{244} С солдатскими мятежами сталкивался и сам Август, тогда еще Октавиан. Причем однажды после главной своей победы над Антонием при Акциуме, когда он отослал в Италию часть войск. Те, требуя награду и заслуженной отставки, взбунтовались и Октавиану пришлось срочно вернуться в Италию, пробыть там в Брундизии двадцать семь дней и успокоить мятежи не словом, но делом: все требования ветеранов были выполнены.{245}