Лихорадка - Тесс Герритсен

Ветер стучался в дверь. Мокрый снег сменился настоящей вьюгой, за окном висела густая белая пелена. Дровяная печь даже не собиралась подавать тепло. Линкольн опустился на корточки, чтобы посмотреть на огонь.

Но он уже потух.

– Сегодня вечером мы с Линкольном видели кое-что необычное. На озере, – начала Клэр. – Это было похоже на галлюцинацию.

Они с Максом сидели у камина в гостиной Клэр. Она заставила его перебраться из холодного коттеджа, предложив ему гостевую комнату в своем доме, и теперь, после ужина, они, потягивая бренди, расположились у огня. Языки пламени лизали полено, но, несмотря на яркий огонь, тепла было недостаточно, чтобы обогреть прохладную комнату. Снежные хлопья носились за окном, и голые ветки форзиции царапали стекло.

– И что вы видели на озере? – спросил он.

– Она струилась по воде возле Валунов. Светящаяся зеленая змейка. У нее не было твердого тела, она жидкая. И меняет свою форму, словно нефтяная пленка. – Клэр сделала глоток бренди и устремила взгляд на огонь. – Потом пошел мокрый снег, и вода взволновалась. А зеленая змейка как будто расчленилась. – Она посмотрела на биолога. – Похоже на бред, верно?

– Возможно, это выброс химикатов. Флюоресцентная краска, например. А может, и биологический феномен.

– Биологический?

Он прижал руку ко лбу, словно пытаясь унять нарастающую головную боль.

– Некоторые штаммы водорослей обладают биолюминесценцией. И определенные бактерии тоже светятся в темноте. Есть один вид бактерий, которые живут в симбиозе со светящимся кальмаром. Кальмар привлекает особей противоположного пола, выставляя светящуюся часть тела, на которой и живут эти бактерии.

Бактерии, подумала Клэр. Плавучее скопление бактерий.

– Подушка Скотти Брэкстона тоже фосфоресцировала, – сообщила она. – Поначалу я подумала, что он просто вымазал ее краской. А теперь начинаю задаваться вопросом, не бактерии ли это.

– Вы делали бактериологическое исследование?

– Я взяла у него назальный мазок на посев. И попросила лабораторию определить все выявленные организмы, но результатов придется подождать. А что вы обнаружили в озерной воде?

– Пока ничего, но, возможно, мне стоит взять еще несколько проб до отъезда.

– А когда вы уезжаете?

– Я арендовал коттедж до конца месяца. Но, поскольку так похолодало, я могу сократить срок аренды и вернуться в Бостон. К центральному отоплению. У меня уже собрано достаточно материала. Образцы из десятка озер штата Мэн. – Он посмотрел в окно, за которым бушевала метель. – Пусть здесь остаются более отважные натуры – такие, как вы.

Пламя угасало. Клэр встала, взяла березовое полено из вязанки и подкинула его в камин. Похожая на бумагу кора схватилась мгновенно, потрескивая и разбрасывая искры. Некоторое время она понаблюдала за игрой пламени, наслаждаясь теплом, чувствуя, как к щекам приливает румянец.

– Не такая уж я и отважная, – тихо возразила она. – Боюсь, мне здесь тоже не место.

Он подлил себе бренди.

– Здесь ко многому приходится привыкать. К изоляции. К людям. С ними не так просто найти общий язык. За тот месяц, что я провел здесь, вы первая, кто пригласил меня на ужин.

Она села в кресло и посмотрела на биолога с еще большим сочувствием. Она вспомнила свое первое знакомство с Транквилем. Прошло восемь месяцев, а как следует познакомиться ей удалось очень с немногими. Ее предупреждали, что так и будет, что местные жители настороженно относятся к чужакам. Приезжих заносило в Мэн, словно одинокие пушинки – задержавшись на несколько месяцев, они снова разлетались по ветру. С этими местами их не связывали ни предки, ни воспоминания. Постоянство их тоже не привлекает. Жители штата Мэн это знают, а потому относятся к каждому приезжему с подозрением. Они задаются вопросом: а что привело незнакомца сюда, в глушь, какие тайны скрывает его прошлая жизнь? И не привез ли он с собой какую-нибудь заразу, от которой пытается убежать? Жизнь, не удавшаяся в одном городе, чаще всего не удается и в другом.

Жители Мэна знали немало таких историй. Сначала с энтузиазмом купленный новый дом, сад со свежевысаженными нарциссами на клумбах, теплые сапоги для прогулок по снегу и куртки из каталога «Л.Л. Бин» [3]. Проходит одна зима или даже две. Нарциссы цветут, вянут, а потом снова цветут без всякого ухода. Счета за отопление потрясают. С оттепелью начинаются бесконечные штормовые ветра. Побледневший незнакомец начинает совершать вылазки в город, с тоской говорить о Флориде, вспоминать песчаные пляжи, на которых он нежился, города, где нет грязи и снегоуборочных машин. И на фасаде домика, некогда с любовью восстановленного, вскоре появляется новый элемент декора – табличка с надписью «Продается».

Чужаки не отличаются постоянством. Даже Клэр не была уверена, что останется навсегда.

– Тогда почему вы решили сюда переехать? – спросил Макс.

Снова устроившись в кресле, она стала наблюдать за тем, как пламя пожирает березовое полено.

– Я переехала сюда не для себя, из-за Ноя. – Она кивнула в сторону лестницы – комната сына находилась на втором этаже.

Наверху царила тишина; впрочем, Ной был молчалив весь вечер. За ужином он едва ли перекинулся парой слов с гостем. А потом сразу поднялся к себе и закрыл дверь.

– Он красивый мальчик, – похвалил Макс.

– Его отец был очень симпатичным.

– А мама разве не симпатичная? – Бокал Макса был почти пуст, и его лицо, видимо, разрумянилось в тепле. – Вы ведь тоже красивая.

Она улыбнулась.

– Думаю, вы просто выпили.

– Нет, мне сейчас очень… уютно. – Он поставил бокал на столик. – Так это Ной хотел переехать?

– Нет, что вы. Его пришлось тащить силой, он очень упирался. Ной не хотел уходить из своей школы, оставлять друзей. Но именно из-за них мы были вынуждены уехать.

– Плохая компания?

Она кивнула.

– Он попал в историю. Вся его компания влипла. Когда это случилось, я была страшно удивлена. Я не могла руководить им и наказывать тоже не могла. Иногда… – Клэр вздохнула. – Иногда мне кажется, что я окончательно его потеряла.

Березовое полено исчезло, рассыпавшись тлеющими угольками. Языки огня сначала взметнулись, а потом медленно сползли к золе.

– Мне пришлось принимать кардинальные меры, – продолжила она. – Это был мой последний шанс вернуть свое влияние. Через год-два он бы стал слишком взрослым для этого. И слишком сильным.

– И как, получилось?

– Вы хотите знать, кончились ли на этом наши неприятности? Конечно, нет. Вместо этого появились новые проблемы. Этот скрипучий старый дом. Медицинская практика, которая, судя по всему, загибается.

– Разве здесь не нужен доктор?

– У них был городской врач. Старый доктор Помрой, который умер прошлой зимой. Похоже, они не хотят видеть во мне даже его заместительницу.

– Должно пройти время, Клэр.

– Прошло уже восемь месяцев, а мне так и не удалось покрыть свои расходы. Какой-то злопыхатель рассылает анонимные письма моим пациентам. Отпугивает их. – Она посмотрела на бутылку бренди и, подумав: «Да и черт с ним!» – налила себе еще. – В общем, из огня да в полымя.

– Тогда почему вы остаетесь здесь?

– Потому что надеюсь: все изменится к лучшему. Пройдет зима, снова наступит лето, и мы станем счастливее. Есть такая мечта.

А ведь именно мечта заставляет нас жить дальше. – Отхлебнув бренди, она с удовольствием отметила про себя, что очертания огня в камине немного потеряли резкость.

– И о чем же вы мечтаете?

– О том, что мой сын когда-нибудь будет любить меня так, как прежде.

– Вы говорите так, будто у вас есть сомнения на этот счет. Вздохнув, она снова поднесла бокал к губам.

– Быть матерью – значит постоянно сомневаться.

Лежа в кровати, Амелия слышала звуки пощечин, доносившиеся из материнской спальни; она улавливала также сдавленные рыдания, всхлипывания и злобное бурчание, перемежавшее удары.

«Тупая сучка. Не смей идти против моей воли! Слышала? Слышала?»

Амелия с горечью думала о том, чем можно помочь, и о том, что она уже пробовала сделать. Так ничего и не подействовало. Дважды она звонила в полицию; дважды Джека забирали в участок, но через несколько дней он возвращался, и мама принимала его обратно. Все без толку. Грейс слишком слаба. Она боится остаться одна.

«Я никогда, никогда не допущу, чтобы мужчине, который ударил меня, все сошло с рук».

Она заткнула уши и накрылась одеялом с головой.

Прислушиваясь к звукам ударов, Джей-Ди чувствовал, как нарастает в нем возбуждение. Да, папа, так и надо с ними. Ты всегда так говорил. Твердая рука держит баб в узде. Придвинувшись поближе к стене, он прижался ухом к штукатурке. Отцовская кровать стояла прямо по ту сторону стены. Почти каждую ночь Джей-Ди прижимался к стене, прислушиваясь к ритмичным поскрипываниям отцовской кровати и живо представляя себе, что происходит в соседней комнате. Папа особенный, не похожий ни на кого, и, хотя Джей-Ди его побаивался, все равно считал своим кумиром. У него вызывало восхищение то, как Джек управлял домашними, не позволяя женщинам заноситься и показывать свой норов. Именно так учит Великая книга, всегда говорил Джек, мужчина – хозяин и защитник дома. Это разумно. Мужчина крупнее, сильнее; разумеется, ему и быть главным.