Беспокоящий огонь - Дмитрий Селезнёв

льготы, бесплатное образование и медицину. «Россия здесь навсегда!» – обещает девочка с плаката. Выходит, что нет, не навсегда? Сегодня последний день?

По первому адресу живёт отец девушки, которая работает в правительстве Херсонской области. Он может попасть под репрессии. Мы предупреждаем его, чтобы он собирался, заедем за ним на обратном пути. Двигаем дальше.

В Херсоне солнечно. Тёплая, тёплая, непривычно тёплая поздняя осень. Не все листья ещё осыпались, некоторые деревья стоят ещё зелёные. В городе с ночи нет газа, света и тепла, кроме солнечного – небо ясное, и днём пригревает. По инерции Херсон продолжает жить мирной жизнью. Мимо нас проехала целая семья на велосипедах. Проезжая мимо стадиона, я заметил, что там тренируются две футбольные команды. Также херсонцы гуляют на улицах, по дорогам как ни в чём не бывало ездят автомобили, автобусы, маршрутки. Мимо нас проехала скорая, значит, и службы функционируют. В магазинах, кстати, принимают как гривны, так и рубли. Многие и сейчас не верят, что Россия может отсюда уйти.

Потом мы поехали в один спальный район, чтобы вывезти инвалида. Во дворе толпа людей. Грохочет генератор, на столе сеть из удлинителей, жители близлежащих домов заряжают мобильники.

– Кто? Пресса? Скажите лучше, когда свет дадут, пресса! – зло огрызнулась на меня одна женщина.

К недовольной толпе лучше не подходить без прикрытия. Мой коллега страхует с автоматом. Винтовка, как известно, рождает власть. Как, впрочем, и беспредел.

В подъезде темно, подымаемся на шестой этаж, где живёт наш подопечный. Он инвалид, ходить не может. Просит найти в тёмной квартире кошку, которую, по-видимому, хочет взять с собой.

– Мы из-за кошки можем потерять людей, – верно замечает мой товарищ.

Но кошка нашлась. Человека и кошку мы выносим и грузим в автомобиль.

► На улицах оставленного российской армией Херсона немноголюдно

В Херсоне я первый раз, и с интересом рассматриваю город. Сидя в автомобиле, поверхностно с ним знакомлюсь. За окном мелькают вперемежку одноэтажные домики с двориками, хрущёвки, панельки, а также здания и строения сталинского ампира. Привычная эклектика старых русских городов.

Здание же речного порта выдержано в стиле конструктивизма 80-х – мы заехали, чтобы узнать, идёт ли отсюда эвакуация. Как нам сказали на месте, последний катер отплыл в полдень. Но люди переправляются и в частном порядке: при нас мужчина грузил в лодку женщину с ребёнком, чтобы переправиться от надвигающейся беды на тот берег.

А в целом обстановка на набережной, как и во всём Херсоне, спокойная и безмятежная. Удачат с перил рыбаки. Краны-журавли в порту застыли в лучах предзакатного солнца. Когда они оживут и откроется порт – неведомо.

Заехали на центральную площадь. Площадь пуста. Пуст и постамент перед зданием администрации. На здании отсутствует российский флаг. В городе везде одно отсутствие: отсутствие света, газа, властей. Скоро и мы его покинем. Появится ли наш флаг снова, вернёмся ли в Херсон? Живу в России и ни от чего не зарекаюсь.

Вернулись к парому уже с новыми пассажирами. Очередь к переправе увеличилась. Успеют ли перевезти всех желающих?

Солнце уже у горизонта, паром отчаливает от правого берега, берег дальше и дальше уплывает от нас. Чуден Днепр при тихой погоде, вспоминаю снова классика. Да, чуден… И что же дальше? Правильно ли мы сделали, что оставили Херсон? Сомнения, сомнения… Живя в России, не на все вопросы находишь ответы.

Ночь спали беспокойно, дом ходил ходуном. Вражеская артиллерия уже стала доставать до нашего берега, и наша арта отвечала. В небе наблюдали красные точки, которые с громким грохотом падали в районе Антоновского моста.

Утром узнали, что мост разрушен. Запруду из барж под мостом разметало. Паромная переправа уже не работала, но, как нам сказали, вчера всех желающих с того берега переправили – и то хорошо.

Уже вечером на следующий день после нашего прощального трипа в Херсон первые части ВСУ вошли в город.

Такие дела.

Барсы в лукоморье Кременной, или «В бой идут одни старички»

3 декабря 2022 г.

Да… жуть, конечно. Ну и пейзажик за окном, брр-р… По дороге в Кременную Северодонецк проходишь по касательной. Справа промышленная зона, слева – жилые кварталы. Жилые ли? Людей не видать. Картины постапокалиптические. Тянутся вдоль дороги сожжённые панельки, чёрные, жирные подтёки на стенах, выколотые темнотой окна, обрушенные балконы и козырьки подъездов. Здесь пронёсся и всё повредил смерч войны. Поломал, покрошил, разорвал, смешал живое и неживое, землю и асфальт, бетон и воду, деревья и людей. Меняют друг друга сломленные дома, мелькают за окном пробитые заборы, скомканные магазинчики и остановки, покосившиеся столбы. Вот ржавый и разваленный танк стоит на дороге, дуло вниз. Обрушенный мост. Справа стоянка из сожжённых машин. Это мёртвый, потусторонний мир. Не хватает здесь только монстров каких-нибудь. Но предчувствие, что они вот-вот появятся, уже есть.

Добавляют жути пасмурная погода и туман после дождя. Идеальный интерьер для фильма ужасов. Трубы! Тут и там расставлены кирпичные трубы, высокие и мрачные. Зачем их так много? Каково их предназначение? Того и гляди выплюнут в небо тьму летучих мышей-вампиров.

Деревья, стоящие у дороги, кажутся мёртвыми. Кажется, что они никогда не зазеленеют, – чёрными иероглифами предупреждения стоят они у дороги, кости ветвей впились в густой молочный воздух. Безрадостная, гнетущая атмосфера. Саспенс! Здесь птицы не поют.

► Дорога через Северодонецк

Это потусторонняя, запредельная территория. Вот где Тарковскому свой «Сталкер» снимать! Да не один – реквизита на десяток хватит! Зона! Это Зона, где ходят сталкеры! Сегодня впустит тебя, а завтра – уже нет. Или впустит и не выпустит.

Ещё перед Северодонецком тебя встречает мёртвый лес. Несколько километров тянутся за окном обгоревшие, неживые сосны. Едешь как в страшной сказке. «Здесь ступа с Бабою-ягой идёт-бредёт сама собой…» – вспоминается. Фу-фу-фу, здесь русским духом пахнет… Насчёт Бабы-яги не знаю, но ступы здесь летают, видел собственными глазами. И разваленный танк как камень на развилке. Налево пойдёшь – ничего не найдёшь, направо – коня потеряешь, а прямо поедешь – пиздец тебе,