Беспокоящий огонь - Дмитрий Селезнёв

Шевченко был выкуплен из рабства другим русским поэтом, Василием Жуковским – об этом факте многие украинцы не знают. А если и знают, то стараются не упоминать. Зато вспоминают его стихи о москалях.

► «Фронтовой кобзарик»

«Фронтовой кобзарик» – я нашёл этот фолиант среди прочего скарба в брошенном расположении «Азова» в Мариуполе. В подвале недостроенного здания, которое уже стали разрушать, грудами лежали матрасы, хозяйственные предметы, личные вещи, документы. Азовцы отступали так быстро, что не успели собраться. Либо это их быстро «отступили» в мир иной. «Сомалийцы» работали на этом участке фронта, и, разделяя с ними права победителей, мы искали трофеи в виде знаков отличия, шевронов с нацистским крючком «Азова» и прочей украинской атрибутики. Я же, попавший на войну гуманитарий, прельстился книжечкой со стихами.

Сборник стихов Шевченко был размером с блокнот. На обложке трезуб в виде горящего куста – тут, очевидно, аллюзии к истории Моисея, которому Бог явил себя в виде неопалимой купины. После этого Моисей водил евреев сорок лет по пустыне и вывел, но вот для украинцев этот горящий трезубец оказался ложным, блуждающим, беспокоящим огнём. Через тридцать лет он привёл их к войне. И к неминуемому поражению – разве можно выиграть у ядерной державы?

Огонь, беспокоящий огонь… У украинцев ярко выраженное стремление к огню. Это древняя, хтоническая страсть. На сельских украинских свадьбах, на которых я бывал, мне запомнилась народная песня «Ехали казаки». Краткое содержание этой песни следующее.

Возвращались с войны казаки. Увидели молодую красивую крестьянку Галю и предложили поехать вместе с ними. Мол, с нами, казаками, веселее, чем дома с мамой. Галя согласилась. А казаки отвезли её в лес, привязали к сосне и подожгли.

Песня считается весёлой. На украинских праздниках доски ломятся от топота танцующих. Но вот кто задумывался об ужасе её содержания? Что это за страшный ритуал – сжечь ни за что ни про что юную девушку? Угар и алкоголь затмевают сознание – все танцуют. Страшное веселье – глаза тех казаков, наверное, в возбуждении остекленели от вида произведённой жестокости.

Потом «казаки» сожгут Дом профсоюзов в Одессе. Падающие из огня тела «москалей» на лету будут добивать палками – эти страшные кадры навсегда врезались в мою память.

Трофейный «Кобзарик» с горящим трезубом умещался в кармане и представлял собой тематическую подборку стихов Шевченко, напечатанных мелким шрифтом. Я пролистал её. Многое было в сокращённом варианте. На знаменитую поэму «Катерина» выделен всего лишь один разворот. Конечно же, с самым началом, где «не гуляйте, девки, с москалями» (мой вольный перевод).

Кстати, «Катерина» посвящена тому самому Жуковскому-освободителю (кстати, тот самый Жуковский – автор гимна «Боже, царя храни!» – у истории бывают странные сближения). Неужели Шевченко хотел задеть своего спасителя? Нет. Если заменить «москалей» на «солдат» – близкое к первоначальному значению слово, – то всё станет на свои места: это романтическая поэма о трагической любви молодой крестьянки, обманутой пришлым солдатом.

Но потом слово «москали» заиграло другими смыслами. Отделившись, украинцы, несмотря на наличие угля и пшеницы, жить лучше не стали. И начался поиск виновника своих несчастий и неудач. Помню, мать пожаловалось как-то снохе, что до Киева ехала в очень плохом и грязном вагоне, а та в ответ: «Так це ж москали все хорошие вагоны соби позабирали!» Семь бед – один ответ. Я был маленький, держал маму за руку, но кто виноват во всех украинских бедах, запомнил хорошо.

На Западной Украине всуе всегда упоминали москалей, как источник своих несчастий. Русских называли шовинистами, но не замечали брёвна в своём глазу – русофобия на Западной Украине широко распространена. «Ты шо, москаль? Будешь житы на сметняку[4] – так меня встретил юный племянник, когда после долгого перерыва, связанного со смертью матери, я приехал на её родину. Хлопчик был очень удивлён, когда оказалось, что в родственниках у него москали. Другой своей племяннице, уже взрослой, я объяснял неприемлемость лозунга «Москаляку на гиляку!». «Вот как бы ты отнеслась к тому, что русские дети прыгали и кричали бы «Вешать хохлов?».

Где сейчас мой племянник? Возраст у него призывной. Надеюсь, что его не забрали в ВСУ.

Огонь русофобии раздувала самая гнилая часть украинского общества – местечковая национальная интеллигенция. Эти убогие недобразаванцы всегда баламутили, подначивали простой народ. Они лепили образ русского врага, придумали историю, мифы и небылицы. Мне приходилось в гостях сидеть с ними за одним столом и выслушивать их рассуждения о коварстве России и москалей. Плюгавые и чернявые недоумки плели чудовищные заговоры вокруг Украины! Повсюду у них агенты КГБ и ФСБ! А москали просыпаются лишь с одной мыслью – чтобы обмануть украинцев. Хотя, если признаться, в свою очередь, «москали» не часто о «хохлах» думали.

«Вот вы после распада СССР, например, часто об узбеках вспоминали? – задним числом, лёжа на матрасах, среди бойцов Росгвардии, продолжаю я мысленно дискутировать со своими украинскими братьями. Нет, ведь? Вот и мы о вас практически забыли».

Так… беспокоящий огонь…

Забыли до 2014 года, когда заполыхала уже вся Украина. Пришлось вспомнить.

После Майдана все родственные связи с Украиной у меня оборвались, и спорить со своими родственниками я продолжаю только в своём воображении.

Майдан разрушил тот паритет, на котором после распада СССР держалась Украина два десятка лет, и показал поразительную двойственность в отношении к живущим на Украине. Оказалось, что на западе и в центре Украины можно захватывать административные здания, а на востоке и юге – нет. Стрелять в народ на Майдане нельзя, даже если этот народ вовсю швырялся камнями и коктейлями Молотова, но как только протестующим попало в руки оружие, они тут же его применили против несогласных с ними. Армия не должна вмешиваться в конфликт, «не стреляй в народ!», но когда украинские националисты пришли к власти, они сразу же ввели войска на русскоязычный юго-восток и стали бомбить города.

Тогда войну с Россией удалось остановить – были подписаны Минские соглашения. Но в исполнении договорённостей украинцы стали брать пример со своих новых покровителей англосаксов.

«Восемь лет! Восемь лет у вас было, чтобы договориться с Донбассом, с людьми, которых вы считаете своими!» – возмущаюсь я, лёжа