Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод) - Джон Вэнс

— Ну, на сегодня довольно, — решил он наконец. — Вернемся в Перу.

Они повернули обратно, с трудом удерживаясь на спинах уставших и раздраженных прыгунков, и вернулись на дорогу, где задержались, наблюдая, как мимо них с грохотом катят повозки. Одни приводились в действие моторами, другие — медленно бредущими восьминогими тварями. Направлявшиеся в город часчей телеги везли большие плоды, похожие на дыни; тушки грызунов, живущих в камышовых зарослях; мотки тусклых бесцветных шелковых нитей — что-то вроде паутины, сотканной мириадами болотных насекомых; сети, полные каких-то пурпурных пузырей.

— Эти повозки идут в Дадиче, — сказал Адам. — Я отправлюсь с ними. Каких осложнений мне следует ожидать?

Субдирдир мрачно покачал головой.

— Синие часчи — непредсказуемые создания. Они могут схватить тебя, и ты вынужден будешь принимать участие в их милых забавах. Например, ходить по железным прутьям над ямами, полными зловонной жижи или ядовитых скорпионов. Если тебе удастся сохранять равновесие, часчи нагреют прутья или пропустят через них электрический ток, так что ты станешь бегать взад и вперед и выполнять немыслимые прыжки, к их вящему удовольствию. Или посадят тебя в стеклянный лабиринт вместе с фунтом, которого предварительно подвергли пыткам. Или завяжут глаза и выпустят на арену вместе с циклодоном, которого так же ослепят. Если им попадается дирдир или субдирдир, они заставляют их разгадывать трудные загадки, чтобы избежать ударов тока. Они очень изобретательны в этом отношении.

Рейш скорчил гримасу, глядя сверху вниз на Дадиче.

— И купцы тоже подвергаются такому риску?

— У них есть разрешение, и они свободно входят в город и покидают его, если, конечно, не нарушат правила.

— Тогда я отправлюсь в город как гуртовщик или торговец.

Анахо кивнул.

— Другого выхода нет. Советую тебе сегодня вечером раздеться, натереться мокрой землей, окурить себя дымом горящих костей, обмазаться навозом, наесться вонючих трав, степных крыс и всего, что издает наиболее неприятный и сильный запах, потом снова натереться тухлым жиром. Затем оденься гуртовщиком и выбери самые грязные тряпки. В качестве последней предосторожности советую тебе всегда следить, чтобы ветер дул не с твоей стороны, и не допускать, чтобы кто-то из синих мог почуять твое дыхание.

Рейш криво улыбнулся.

— С каждой секундой план нравится мне все меньше и меньше. Но я вовсе не собираюсь умирать. У меня слишком много дел. Во-первых, я должен отвезти девушку на родину...

— Ба! — фыркнул Анахо. — Ты — жертва сентиментальности. Она эгоистичное, тщеславное и беспокойное создание, от нее одни неприятности. Предоставь ее собственной судьбе!

— Если бы она не гордилась собой, я подумал бы, что она просто глупа, — горячо возразил Рейш.

Субдирдир поцеловал кончики пальцев — жест, распространенный на Земле среди средиземноморских народов.

— Хочешь узнать, что такое подлинная красота — посмотри на женщин моего племени. Ах! Изящные создания, кожа белее снега, голова безволосая и блестящая, как зеркало! Они так похожи на дирдиров, что иногда даже высшие создания поддаются их чарам... Но у каждого свой вкус. Девица из Кета всегда будет источником всяческих бед. От таких женщин обязательно надо ожидать неприятностей, как дождя от тучи. Посмотри, сколько ты уже испытал из-за нее!

Адам пожал плечами и ударил ногой своего коня. Они двинулись на восток по дороге через степь, к горе серовато-белых обломков и мусора — руинам древней Перы.

Когда солнце стояло уже высоко в небе, спутники наконец въехали в город, отвели прыгунков в стойло и перешли площадь, направляясь к длинному, наполовину ушедшему в землю зданию постоялого двора. Солнце светило им в спину.

В переполненной общей комнате множество посетителей поглощали свой скудный обед. Но среди них ни Траза, ни Илин-Илан не оказалось. Они не нашли их и в комнатке на втором этаже. Снова спустившись вниз, Рейш обратился к хозяину:

— Куда делись мои друзья: мальчик и девушка из Кета? Их нигде нет!

Хозяин постоялого двора, сделав кислую гримасу, отвел глаза, избегая смотреть на Рейша.

— Ты сам должен знать, где она — как могло быть иначе? А твой парень проявил неразумие и стал бесноваться. Щелкуны проломили ему голову и уволокли, чтобы повесить.

Стараясь говорить ровно и спокойно, Адам спросил:

— Когда это случилось?

— Не очень давно. Он, верно, еще дрыгается. Парень твой дурак. Куда ему сохранить такую соблазнительную девчонку!

— Они отвели ее во дворец Нага Гахо?

— Так я полагаю. Какое мне дело? Наш правитель делает, что ему захочется, — в Пере все его боятся.

Рейш повернулся к Анахо и передал ему свою сумку, вынув оттуда только пистолет.

— Возьми. Если я не вернусь; храни ее.

— Снова собираешься рисковать жизнью? — неодобрительно-удивленно спросил субдирдир. — А как же вещи, что забрали у тебя синие часчи?

— Они могут подождать, — ответил Адам и бегом направился к цитадели.

Глава 9

Лучи низко стоявшего на небе солнца озаряли каменные платформы и бетонные блоки, окружавшие виселицу, необычайно ярким для Тчаи светом. Особую густоту приобрели даже серые, коричневые и горчичные оттенки — тона, обычные для древней планеты; цветастыми казались и истрепанные одежды горожан, которые пришли посмотреть на казнь. Огненными пятнами горели темно-красные жилеты шести стражников и палачей. Двое стояли у веревки, свисавшей с перекладины, двое поддерживали едва державшегося на подгибающихся ногах Траза. Он низко опустил голову, на лоб стекала струйка крови. Один из щелкунов в небрежной позе прислонился к столбу, держа в руках самострел. Еще один обратился громким голосом к апатичным, похожим на стадо покорных овец, горожанам, собравишимися перед виселицей:

— По приказу нашего повелителя этот взбесившийся преступник, осмелившийся сопротивляться страже, должен быть повешен!

На шею Тразу с различными церемонными жестами накинули петлю. Он поднял голову, обвел толпу остекленевшими глазами. Если юноша и заметил Рейша, то не показал вида.

— Пусть наказание невежи и насильника, не желавшего подчиниться воле Нага Гохо, послужит всем назиданием!

Рейш, обойдя толпу, медленно подошел к виселице. Сейчас не время раздумывать и церемониться — если такое время вообще может наступить на Тчаи. Щелкуны, державшие петлю, заметили, что Адам близко подошел к ним, но его походка казалась такой небрежной, что они не обратили внимания и отвернулись, ожидая сигнала. Неуловимым движением Рейш всадил нож в сердце ближайшему противнику. Тот захрипел и упал. Стоящий рядом обернулся; молниеносным взмахом лезвия Адам перерезал ему глотку, потом метнул нож в прислонившегося к столбу и раскроил ему череп. Всего за несколько мгновений от шести щелкунов осталось трое. Рейш сделал выпад своей саблей и свалил того, кто читал горожанам приговор, но тут двое державших юношу, бросились на врага, торопливо вытаскивая клинки из ножен и подталкивая друг друга. Адам отскочил, прицелился из самострела и выстрелил в переднего; последний оставшийся в живых щелкун в нерешительности остановился. Рейш набросился на него, выбил из рук саблю и повалил наземь ударом по голове. Сняв петлю с Траза, он туго затянул ее на шее упавшего стражника и кивнул двоим из ближайших зрителей, которые с открытыми ртами наблюдали за происходящим.