Сказание о Мануэле. Том 1 - Джеймс Кейбелл

— Ты лжешь, — сказали они. — Хотя, ты и прицепил чье — то тело к своей голове, мы тебя прекрасно узнали. — Они взглянули на Ниафер и презрительно рассмеялись. — Значит, ты нас оставил, косоглазый злодей, ради этой горбатой, неряшливой и чумазой девки? И неужели ты так быстро забыл лавку виноторговца в Неогреане и то, что ты сделал с золотыми блюдами?

— Нет, я не забыл этого, потому что никогда ничего об этом не знал, — сказал Мануэль. Один из плутов, лихо крутя ус, сказал:

— Ха, бесстыдник Мимир, посмотри на меня, который все эти девять веков знал тебя и твоего слепого сына Ориандра как не краснеющих плутов! И, полагаю, ты будешь отрицать и дело с белкой?

— О, убирайтесь прочь со своим вздором! — воскликнул Мануэль. — Я не прожил еще и двадцати двух лет, и никогда не видел вас прежде и надеюсь, никогда не увижу вновь.

Но они набросились на него с абордажными саблями, и Мануэлю ничего не оставалось, как выхватить меч и начать сражаться. А когда каждый из этих одноглазых разбойников непонятным образом исчез, получив смертельную рану, Мануэль сказал Ниафер, что весьма утешительно, что, несмотря на ушедшую молодость, месяц лет оставил его прекрасным бойцом и что, по его мнению, им лучше покинуть эту часть Дан-Валахлонского леса, где происходят необъяснимые вещи, а все ’люди ведут себя неразумно.

— Разве эти лесные духи были неразумны, — спросила Ниафер, — сказав, что лицо и тело, которые ты мне дал, уродливы?

— Моя милая, — ответил Мануэль, — именно их слова заставили меня попытаться избежать столкновения, поскольку нехорошо, даже при общении с демонами, оскорблять сумасшедших.

— Мануэль, так, может, и ты обращаешь внимание на внешний вид?

Дон Мануэль очень серьезно сказал:

— Мое общение с Бедой и ее родичами меня многому научило. Я никогда не забуду эти уроки, но и не имею большой охоты о них говорить. Однако один из этих уроков состоит в том, что в большинстве случаев существует срединный путь, на котором меньше толчеи и по которому сравнительно легко пройти. Должен сказать тебе, что в компании, в которой я находился, требуется значительное чувство юмора, поскольку, конечно же, небезопасно шутить с любым злым началом. Нет — нет, по — моему, совсем не нужно открыто бросать вызов условностям для того, чтобы следовать своим помыслам, — глубокомысленно заявил Мануэль, поглаживая седую бороду.

— Я очень рада, что ты наконец — то этому научился, — сказала Ниафер, с легкой тоской вспомнив юного с высоко поднятой головой Мануэля.

— Но, как я говорил, сейчас я расцениваю этих оборванцев, которые мешали уйти отсюда, так же как и того красного малого, что препятствовал мне попасть в эту особо удивительную часть леса, в качестве духовных посягателей на царство Беды, которых Беда свела с ума. Нет, Ниафер, я не высказываю критических замечаний, поскольку с нами двоими эта земная Беда, которую другие называют Кручиной, обошлась очень мило. Меня только тревожит подозрение, что эта голова когда — то принадлежала Мимиру, но об этом говорить нет нужды, поскольку делу положен конец, пусть даже убийством деда. Тем не менее я думаю, что Дан-Валахлон далеко не безопасен, и, по моему мнению, нам с тобой будет намного уютнее где — нибудь в другом месте.

— Но должны ли мы вернуться и пасти свиней, дорогой Мануэль, или ты для этого теперь слишком стар?

Дон Мануэль улыбнулся, и было видно, что он, по крайней мере, сохранил свое былое высокомерие.

— Нет, теперь, когда все обязательства выполнены и мы воссоединились, милая коротышка, я наконец могу отправиться в путешествия, чтобы увидеть пределы этого мира и их оценить. И мы будем делать все, что угодно, по своему выбору, поскольку, должен сказать тебе, я теперь дворянин с лакеями, лугами и полями и с собственным замком, если только мне удастся им завладеть.

— Приятно слышать, — сказала Ниафер, — это намного лучше, чем присматривать за свиньями, и я рада, что у мира хватило здравого смысла тебя оценить, Мануэль, а тебе оценить его. И мы сделаем мне диадему с рубинами, поскольку я всегда о них мечтала. Расскажи — ка мне, как это все произошло и какой у меня полный титул. А об этих путешествиях мы поговорим позднее, ибо сегодня я уже совершила длинное — предлинное путешествие, но рубины у нас определенно будут.

Глава XXIV

Три женщины

Так что Мануэль опоясался мечом, и с рассказами Мануэля о том, насколько назидательны приключения, с которыми он столкнулся, пока Ниафер была мертва, они покинули эту особо удивительную часть Дан-Валахлона и вышли из разоренного ноябрьского леса. А вскоре на голом поле, что спускалось к песчаным дюнам Виссанта, они встретились лицом к лицу с королевой Фрайдис и принцессой Алианорой: две августейшие особы и множество других нарядных людей двигалось в сторону побережья.

Алианора этим утром величественно ехала на белом коке в переливающемся зеленом платье, похожем на зелень моря в лучах солнца. Ее светлые волосы были перехвачены золотой повязкой с изумрудами. Фрайдис же, темная и полная достоинства, была в малиновом платье, расшитом золотыми звездочками и роговыми чернильницами. У нее на перчатке, под колпаком, сидел сокол.

Фрайдис и Алианора посмотрели на невзрачную прихрамывающую крестьянку в коричневом шерстяном платье, которая была с графом Мануэлем. Потом Алианора посмотрела на Фрайдис.

— Значит, ради этой калеки — замарашки, — сказала Алианора с бесконечным удивлением на гордом, изящном лице, — дон Мануэль отказался от нас и отдал свою молодость? Ведь девушка несомненная уродина!

— Наше положение от этого лучше не становится, — ответила мудрая королева Фрайдис, чей взгляд покоился не на Ниафер, а на Мануэле.

— Что это за непристойные на вид, наглые твари, строящие тебе глазки? — спрашивает Ниафер.

А Мануэль, дивясь тому, что встретил обеих чародеек вместе, вежливо поздоровавшись с ними, ответил:

— Две августейшие особы, которые были бы достаточно хороши, если б не любили настаивать на своем.

— И, полагаю, по — твоему, они привлекательны!

— Да, Ниафер, я нахожу их очень красивыми. Но, посмотрев на них с эстетическим удовольствием, я с обожанием перевожу взгляд на лицо, которое сотворил по собственной воле, на тихую возлюбленную своей юности, и мне незачем думать о королевах и принцессах. Вместо этого я в душе возношу благодарность Небесам и с удовлетворением направляюсь сейчас к ближайшему священнику с единственной женщиной на свете, которую нахожу желанной и прелестной.

— Твои слова очень милы, Мануэль, и надеюсь, это правда, но моя вера была бы больше, если б ты говорил не так многословно.