Волшебные сказки (сборник) - Толкин Джон Рональд Руэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько лет Джайлз стал принцем Юлиусом Эгидиусом и прекратил платить дань. Поскольку он был сказочно богат, то построил себе великолепный дворец и собрал сильное войско. Оно выглядело очень красочно и нарядно, ведь воины были одеты в лучшую одежду, какую только можно купить за деньги. Каждый из двенадцати парней, первыми присоединившихся к Джайлзу, стал капитаном. Гарм получил золотой ошейник и до конца дней своих мог бродить где ему заблагорассудится.
Счастливый Гарм сделался совершенно несносен: он требовал, чтобы все окрестные псы относились к нему с уважением – из почтения к его грозному и величественному хозяину. Серая кобыла окончила свои дни в мире и спокойствии, так ни с кем и не поделившись своими размышлениями.
В конце концов Джайлз стал королем – конечно же, королем Малого Королевства. Он был коронован в Хэме под именем Эгидиуса Драконариуса, но был более известен как старина Джайлз Змейский. При его дворе вошло в моду простое наречие, и сам Джайлз никогда не произносил речей на книжной латыни. Жена Джайлза стала весьма представительной и величественной королевой и крепко держала в руках все домашние расходы. Обойти королеву Агату было невозможно – ну, по крайней мере, идти пришлось бы долго.
Со временем Джайлз сделался почтенным старцем. У него была седая борода длиной до колен, очень приличный двор (где почти каждого вознаграждали по заслугам) и совершенно по-новому устроенное рыцарство. Рыцари назывались Драконьей Стражей, и эмблемой им служило изображение дракона, а двенадцать крепких парней стали старшими рыцарями.
Следует признать, что хотя Джайлз возвысился во многом благодаря удаче, он выказал недюжинный ум, сумев правильно воспользоваться благоприятными обстоятельствами. И удача, и ум остались при Джайлзе до конца его дней, к великому благу его друзей и соседей. Он очень щедро вознаградил священника, и даже кузнецу с мельником кое-что перепало. Джайлз вполне мог себе позволить проявить щедрость. Но после того как Джайлз стал королем, он издал суровый закон, запрещающий пророчить неприятности, и объявил мельничное дело королевской монополией. Кузнец сменил профессию и стал гробовщиком, а вот мельник сделался преданным слугой короны. Священник стал епископом и учредил епархию в хэмской церкви, которая по такому случаю была перестроена и расширена.
Те, кто и поныне живет на территории Малого Королевства, могут найти в этом повествовании подлинное объяснение названий, которые и в наше время носят некоторые города и деревни. Как сообщили нам знающие люди, Хэм, сделавшись главным городом нового королевства, благодаря естественному сходству между словами «лорд Хэма» и «лорд Тэма[33], стал более известен под последним названием, каковое и сохранил до наших дней; произносить это имя как Тейм – непростительная безграмотность. А Драконарии (Драконьи Стражи) в память о драконе, с которого началась их славная карьера, построили себе прекрасный дом в четырех милях к северо-западу от Тэма, на том самом месте, где состоялась первая встреча Джайлза и Хризофилакса. Это место было названо Aula Draconaria, в честь королевского титула и штандарта, на котором был изображен дракон. На простом наречии оно называлось Уормингхолл[34], под каковым именем оно и стало известно в королевстве.
С тех пор лик земли изменился и множество королевств успело возникнуть и пасть; леса исчезли, а реки изменили свой ход. Остались лишь холмы, но и их источили дожди и ветра. Но название пережило все. Правда, теперь люди зовут это место попросту «Уорми», поскольку окрестные деревни утратили былую гордость. Но во дни, о которых повествует эта история, то место звалось именно Уормингхолл, и в нем помещался королевский трон, а над крышей реяло знамя с изображением дракона. И все шло прекрасно, пока Хвосторуб был на своем месте.
Эпилог
Хризофилакс часто просил отпустить его на волю, да и кормить его было накладно, поскольку он продолжал расти – ведь драконы, как и деревья, растут всю свою жизнь. А потому через несколько лет, когда Джайлз почувствовал, что его положение достаточно упрочилось, он позволил несчастному дракону вернуться домой. Они расстались, заверив друг друга во взаимном уважении и заключив пакт о ненападении. В глубине души Хризофилакс чувствовал некое дружеское расположение к Джайлзу – насколько драконы вообще на это способны. Ведь, в конце концов, с Хвосторубом Джайлз вполне мог бы отнять у дракона жизнь и все сокровища без остатка. Ну, а так у него в пещере еще оставались кой-какие безделушки (как это и подозревал Джайлз).
Хризофилакс улетел к себе в горы. Летел он медленно, с трудом, поскольку отяжелел от долгого безделья, да к тому же еще успел подрасти. Добравшись домой, Хризофилакс первым делом вышвырнул из пещеры юного дракона, имевшего наглость занять жилище во время отсутствия законного хозяина. Говорят, что шум битвы разносился по всей округе. Потом Хризофилакс с чувством глубокого удовлетворения сожрал поверженного противника. После этого уязвленная гордость дракона поутихла. Хризофилакс почувствовал себя гораздо лучше и надолго уснул. Когда же он в конце концов проснулся, то отправился на поиски того большого и глупого великана, который некогда стал первопричиной всех злоключений Хризофилакса. Дракон высказал великану все, что о нем думает, и бедняга ужасно смутился.
– Мушкетон, говоришь? – переспросил он, почесав в затылке. – А я-то думал, что это были слепни!
FINISили, на простом наречии,
КОНЕЦПриключения Тома Бомбадила и другие стихи из Алой Книги
Предисловие
[35]
В Алой Книге немало стихов. Некоторые вошли в летописи «Властелина Колец» или в хроники и истории, так или иначе к ней относящиеся; гораздо больше их обнаружено на отдельных листах, а кое-что небрежно писалось на полях и в пробелах существующих рукописей. В основном это – вздор, зачастую – невнятица, хоть и разборчиво начертанная, или обрывки забытого. Из таких вот маргиналий извлечены опусы 4, 11, 13, но наилучшим образчиком можно признать отрывок, найденный на полях страницы со стихотворением Бильбо «Страшит зима, когда мороз…» Вот он:
Никак флюгарка-петушокХвост на ветру не мог поднять;«Что так нежарко?» – петушокЖивой никак не мог понять.«Жизнь – дрянь!» – воскликнул жестяной.«Все тлен!» – откликнулся живой.И стали хором жизнь ругать.В этот сборник включены древнейшие фрагменты, по преимуществу легенды и байки, бытовавшие в Хоббитании конца Третьей Эпохи и написанные, судя по всему, хоббитами, точнее – Бильбо и его друзьями или же их прямыми потомками. Однако ссылки на их авторство встречаются нечасто, поскольку строфы, не попавшие в летописи, переписывались множество раз и сохранились, скорее всего, благодаря тому, что на протяжении многих лет передавались из уст в уста.
В Алой Книге опус 8 помечен инициалами С.C., то есть Сэм Скромби. Теми же инициалами, С.C., помечен и опус 12, хотя здесь Сэм всего лишь воспроизвел, немного переиначив, старинные вирши из комического бестиария, весьма почитаемого хоббитами.
Опус 3 – пример совершенно иного рода: хоббитов весьма забавляла песня или история, конец которой возвращался к началу и ее можно было повторять сколь угодно долго, пока слушателям не надоест. Такие тексты встречаются в Алой Книге, но они в большинстве своем незамысловаты и неотделаны. Опус 3 пространнее и витиеватее прочих. Это, несомненно, сочинение Бильбо. На авторство указывает явное сходство этого стихотворения с длинной поэмой, которую Бильбо возгласил в доме Элронда. Оригинал – «вздорные вирши» – в Раздольской версии был переиначен господином Торбинсом, хотя и несколько несуразно, под предания Вышних Эльфов и нуменорцев об Эарендиле. Возможно, эти стихи потому были предметом особой гордости Бильбо, что метрику их придумал он сам. Ничего подобного в Алой Книге более не встречается. Изначальный же вариант, здесь представленный, можно отнести к тем далеким дням, когда Бильбо только что возвратился из своего путешествия. Эльфийская традиция в нем еще не слишком преобладает, а имена (Деррилин, Белмаре, Теллами, Эйери) – всего лишь подражание эльфийским, но никоим образом не подлинно эльфийские.
