Любовь больше, чем правда - Александр Ермак

Потом опомнилась и, достав из стола конверты, бумагу, а также спонсорскую многоцветную ручку, принялась строчить обязательные в таких случаях письма.

Сначала написала синим на телевидение:

«Уважаемый продюсер,

В связи с изменившимися семейными обстоятельствами вынуждена отказаться от дальнейшего сотрудничества при съемках передач «Угадай обезьяну» цикла следующего года. Надеюсь, что не нанесу материального ущерба, так как мой нынешний контракт фактически выполнен – все передачи с моим участием, включая финальную, записаны и будут, очевидно, транслироваться по графику до конца текущего года.

Благодарю вас. Мне было очень приятно работать и с вами, и с вашей чудной командой.

С уважением,

Катя Андреева

Р.S. На всякий случай я не стала получать гонорар за две последние отснятые передачи. Оставляю их вам в качестве моральной компенсации.»

Следующим было письмо Айше. Его Катя написала черным по белому:

«Прощай, моя дорогая подруга,

Мне не быть счастливой в этом городе. Здесь слишком много грязи и вони. К сожалению, не могу рассказать тебе обо всем произошедшем. И хотя я ни в чем не виновата, волей обстоятельств меня вынудили отказаться от любимой работы, от любимого человека, от любимой подвенечной фаты.

Как бы я хотела, чтобы по крайней мере ты была счастлива, дорогая моя подруга. Как ты поддерживала меня в том борделе, как защищала. Ведь только благодаря тебе мне удалось пережить тот кошмар…

Не ищи меня – я и сама еще не знаю, куда направить стопы свои. Может быть на Дальний Запад, а может быть и на Ближний Восток. Я разложу на полу карту и, не глядя, наступлю куда-нибудь большим пальцем. Куда ткнется, туда и отправлюсь.

Обнимаю тебя крепко-накрепко. Прощай и помни.

Подумав, она сбегала на улицу за свадебной открыткой, использовала зеленые как лавровый венок чернила:

«Чикита,

Поздравляю с радостным событием. Не держи зла на меня в своем сердце. Надеюсь, я больше не окажусь на твоей дороге к счастью.

Люби Его и будь его любимой. Я хочу, чтобы Костас был доволен своей женой и дома, и в гостях. И чтоб жили вы, подобающе и многодетно.

Прости-прощай.

Последнее письмо она написала лично Константину. Красным:

«Прощай, мой любимый,

Твой отец прав – я должна отказаться от тебя. Я хочу, чтобы ты был в своей тарелке, и супруга твоя была тебе под стать.

Не ищи меня – это бесполезно, я уйду так далеко, что никому не добраться: за семь морей, за тридевять земель.

В нашей новой встрече нет никакого смысла. Нам, разделенным врожденным классовым барьером, никогда не быть вместе. Я теперь знаю все о тебе. Твой отец рассказал мне твою «страшную» тайну. Она меня не испугала. Позабавила, но не более. Видишь ли, моя любовь больше, чем правда. Но любить я буду теперь только на расстоянии, т. к. вынуждена подчинится объективной реальности рыночного бытия.

Мое исчезновение – наилучший выход и для тебя, и для меня. Если я останусь, то большой бизнес растопчет нас, надругается над нашей чистой любовью. А так, может быть, она тихо мирно умрет сама собой.

Прощай, любимый. Будь счастлив с красивой, как положено, Чикитой. Мне кажется, что она и внутри себя не такая уж плохая. Просто зачем-то пытается показаться хуже, чем есть. Но где-то там в самом укромном местечке ее зловещей душонки определенно кроется что-то доброе и ласковое. Поищи. Покопайся. Посверли. И, не сомневаюсь, обязательно обнаружишь.

Тут я тебя и целую.

Принцесса Катя.

P.S. Возвращаю тебе и эту милую, милую черепашку…»

Собрав чемодан, Катя вышла на улицу. Взяла такси до вокзала. И даже доехала до него. Но билет покупать не стала. До нее дошло вдруг, что от любви невозможно уехать. От нее билеты в кассе не продаются.

Думая об этом свою невеселую думу, Катя вышла на привокзальную площадь:

– Лучше и в правду уйти из такой несчастной жизни. Но одновременно не расстаться с любовью. Как те двое, что похоронили себя в своих сладких утопических слезах…

Она осмотрелась. Ни озера, ни фонтана, ни даже подходящей лужи поблизости не нашлось. Тогда Катя подняла голову, и внимание ее привлек причудливо нависший над городом башенный кран:

– Разрыв сердца в полете – это тоже неплохо…

Не бросая чемодана, она отправилась по улицам навстречу крану и трагической развязке.

Желаемый объект оказался на пустой, уже окончившей на сегодня работу стройке. Территория была огорожена. Но Катя, знакомая с законом забора, легко нашла подходящую дырку, решительно проникла на не очень охраняемый участок. Через пару минут она уже вовсю карабкалась на кран.

Чемодан мешал ей, но Катя почему-то упорно тащила его с собой. Простилась с ним только в кабине машиниста крана:

– Пусть это будет моей маленькой компенсацией человеку, предоставившему в мое в распоряжение средство для сведения счетов с жизнью…

Катя вышла на крошечную площадку. Отважно глянула с пятидесятиметровой высоты вниз на груду кирпичей. Прикинула:

– Тело будет изуродовано достаточно основательно. В получившемся фарше никто не сможет опознать меня наверняка…

Она с высокой грустью взирала на город. Где-то там под ее ногами кипел большой, средний и малый бизнес. Фонтаном через край била общественная и частная жизнь. И там в этой жизни купались, ныряли, плыли по течению и против ее родители, Айша, Чикита, старик Пилеменос, Отец Прокопий Святобартерный и, конечно же, лучезарный любитель “брасса” и ”кроля” Константин…

– Прощай, мой любимый…

Катя подумала, что рано или поздно они встретятся. Не в осязаемом здесь, так в призрачном там. И она занесла свою очаровательную ножку над многоэтажной пропастью. Затем отпустила одну белоснежную ручку. Начала разжимать пальчики другой. Один, второй, третий… И голова ее вдруг закружилась, по всему телу пробежал озноб.

– Странно, – снова схватилась за поручни Катя, – Я же никогда не боялась высоты. Меня никогда не укачивало. Что ж мне так внезапно потошнело?

Она присела, не в силах стоять на дрожащих ногах:

– Да что ж такое? Я ведь не боюсь. Я же все уже решила…

Катя тут же перебрала все, что ела и пила последние два дня. Ничего подозрительного. Она так и сказала:

– Пищевое отравление исключается…

Девушка снова было решилась встать и сделать шаг навстречу, но внезапно сознание ее пронзила одна не совсем безосновательная мысль. Катя достала из сумочки календарь, судорожно посчитала минувшие недели:

– Все сходится… Господи, я беременна…, – спохватилась она за поручни с утроенной силой.

Катя вспомнила как на “Озере сладких слез” забыла обо всем на свете, в том числе и о противозачаточных средствах: